[108]. Согласно сеунчу Прозоровского, эти «достальные немногие утеклецы побежали розными дорогами, не займуя Великого Новагорода, к Невскому устью»; позже подтвердилось, что шведы «Каптемира», действительно, ушли из-под Тихвина в Ладогу[109]. От внимания тихвинцев не могло укрыться, что бегство противника произошло на память святого воина-мученика Никиты — но прозванию «Бесогон».
Подсчитав потери и трофеи, князь Семен отправил с донесением о победе особо отличившихся воинов — детей боярских, новгородца Угрима Ивановича Лупандина и белянина Ондреяна Львовича Койсарова, а также вышедшего из плена есаула Федора Горецкого и казака Петра Кувшинова. Эти сеунщики не застали царя в Москве: Михаил Федорович, возобновляя по примеру прежних московских Государей обычай ежегодных богомолий к мощам Сергия Радонежского, отправился в свой первый «Сергиевский поход» ко дню памяти преподобного 25 сентября. Гонцы погнали следом, и 24 числа прямо перед самым монастырем, в селе Воздвиженском[110], обрадовали царя своей победной вестью. Получив такой драгоценный подарок от великого чудотворца, Михаил Федорович смог уже вечером принести благодарственные молитвы за победу и избавление Тихвина монастыря в стенах прославленной Троице-Сергиевой обители.
Сеунщики Прозоровского были пожалованы по-царски: мехами (по «сороку» куниц), шелками (по 8 аршин камки) и ценными сосудами (ковшом и чаркой) — не считая положенных придан к окладам[111]; казаки же получили но «портищу» сукна[112], как впоследствии прочие их сотоварищи — «тихвинские сидельцы». По примеру прежних царей, Михаил Федорович послал ратникам Прозоровского наградные «золотые» — подобие привычных для нас боевых медалей. В столичные приказы были отданы распоряжения, каким образом жаловать в дальнейшем рядовых участников героической обороны, а но всем городам разосланы грамоты с извещением о победе.
«Тихвинские сидельцы» в боях 1613–1614 гг. и завершение русско-шведской войны
Тихвинские сеунщики в столице оказались в настоящем круговороте событий, связанных со службой их полка. В связи с возвращением главного войска из степи, после разгрома Заруцкого, война за «Государевы вотчины» — Великий Новгород и Смоленск — вступила в решающую фазу. Почти сразу после Сунбулова к Тихвину направились дворяне, дети боярские и татары «розных городов» под командой воеводы Федора Плещеева; известие о победе Прозоровского застало их в Устюжне. В конце августа «государева служба в Новгород» была сказана боярину кн. Дмитрию Трубецкому — давнему предводителю казаков Первою ополчения. Вместе с ним и воеводой кн. Д. И. Мезецким с сентября в Торжке собирались 4500 ратных людей, включая 1045 казаков (11 станиц); впрочем, мобилизация разоренных войной помещиков затянулась, и поход пришлось отложить до следующего года. Наконец, в сентябре в Новгородскую землю был направлен воевода Андрей Палицын, также в прошлом видный предводитель казаков-«тушинцев»; новгородские помещики и казаки четырех станиц его полка возвели под Старой Руссой известный в недалеком будущем Рамышевский острог[113].
Прозоровский и Вельяминов сдали командование над своими полками Федору Плещееву и в декабре вернулись в Москву, где были щедро награждены Государем: каждый получил по дорогому серебряному, позолоченному кубку «немецкой работы» и по роскошной шубе[114], не считая придан к поместным и денежным окладам. Из казаков «тихвинских сидельцев» был сформирован отряд под командой головы Ильи Наумова для следования «в сход» к боярину Трубецкому; на смену им к Тихвину был прислан полк Ба-рай-мурзы Алеевича Кутумова — 200 татар-«казаков» самого ногайского мурзы, испомещенных в Романовском уезде, и с 700 вольных людей, в основном, бывших «сунбуловских казаков». Уже в ноябре казаки обоих пожов начали набеги за Волхов и блокировали Ладогу, а иные направились в Заонежские уезды на Корелу и Олонецкий погост.
Уходить из-под Тихвина на зиму казаки Наумова не пожелали, и эта задержка привела их к еще одной громкой победе. В конце января 1614 г. появились известия о возвращении из Поморья крупного черкасского войска — тех самых полков Сидора и Барышпольца, что после Тихвина по совету Делагарди ходили в набег на Холмогоры. Отбитые ото всех острогов и «несолоно хлебавши», пришли запорожские казаки на Олонец, намереваясь вновь поступить на службу к шведам. Однако, «тихвинские сидельцы» и Барай-мурза действовали молниеносно. Они соединили свои силы (всего около 1800 казаков и татар) и внезапно атаковали черкас, у которых, усталых и обносившихся, из 1500 чел. оставалось всего с 300 «конных добрых». Едва всполошенные подъездчики по тревоге подняли лагерь, на их плечах, за два часа до рассвета 6 февраля, нагрянули «Государевы ратные люди…, конные пошли прямо на них, а с сторон обошли лыжники». Сотни запорожцев, не имевших возможности бежать, были взяты в плен, другие посечены в многоверстном преследовании; впрочем, казни подверглись и почти все пленники, одни в Заонежье, а другие, после допроса, — в Москве[115].
Остатки черкас, около 700 человек, в 1614 г. еще послужили шведам под Бронницами, но вскоре окончательно покинули их ряды. В марте 1615 г. полковник Сидор Острожский, заменивший погибшего в прошлом зимнем походе Сидора, склонился на увещевания русских казаков и выехал со всем своим полком «на царское имя». Государь пожаловал черкас за этот выезд, но затем предусмотрительно отправил их в Поволжские города, где Острожский влился в ряды казанских служилых иноземцев, а его подчиненные были разделены и поселены в многочисленных местных гарнизонах[116]. Таким образом, большая часть запорожцев, оставшихся в живых после боев 1613–1614 гг., в конце концов оказалась на царской службе.
После победы под Олонцом большинство «тихвинских сидельцев», узнав о голоде в окрестностях Тихвина, покинули своих голов и воевод и отправились «кормиться» в Заонежье, Белоозеро и даже в Кемь, еще мало разоренные войной. Только часть «казаков разных станиц» во главе со старым атаманом полка кн. Прозоровского Иваном Микулиным сразу присоединилась к ратникам Трубецкого. Прочие же тихвинские атаманы и казаки, Ми кита Маматов со товарищи, вернулись па службу в тот же полк только в конце мая 1614 г., проведя зиму на севере. Можно констатировать, что с этого времени особое войско «тихвинских осадных сидельцев» прекратило свое существование.
Тихвинские события 1613 г. стали переломным пунктом в ходе борьбы со шведской интервенцией. В стратегическом плане, овладение Успенским монастырем открыло доступ во внутренние районы Новгородской земли и облегчило выход на шведские пути сообщения. В 1614–1617 гг. Тихвин стал центром настоящей народной войны, развернувшейся в Новгородской земле. В моральном плане, по признанию авторов «Sverige krigen», победа под Тихвином сняла ореол непобедимости с войск шведского короля, заслуженный ими в предыдущие несколько лег. Зимой 1613–1614 гг. полки Делагарди страдали от холода и голода и стремительно таяли от дезертирства. Положение еще более ухудшилось после эпической защиты Рамышевского острога в марте-апреле 1614 г., под которым крупные потери понес двор саксонского герцога Юлия Генриха и другие новоприбывшие части. Только поражение рати Трубецкого под Бронницами (на р. Мете) и вспыхнувшие после этого казачьи мятежи позволили противнику оправиться, а вскоре вновь перейти в наступление на Псков. Неудача самого Густава Адольфа под этой неприступной русской твердыней и общее истощение сил вынудили стороны уже в начале 1616 г. пойти на мирные переговоры.
Не случайно, что царские послы, назначенные на «посольские съезды», в первую очередь обосновались именно в Успенском монастыре, а список с чудотворной Тихвинской иконы Божьей Матери сопровождал их переговорах, завершившихся Столбовским мирным договором (1617 г.), и предшествовал им при мирной сдаче Великого Новгорода шведами. Конечно, «вечный мир» на условиях утраты Корелы, Орехова, Ижорской земли и Ивангорода был очень тяжелым, но в условиях подготовки нового польскою похода на Москву был воспринят как несомненный успех: послы известили Государя сеунчем о добровольном оставлении шведами Новгорода, Старой Руссы, Ладоги, Порхова и Гдова.
Судьбы участников тихвинских событий
Наиболее видные участники тихвинских событий продолжали и после первых наград ощущать на себе государеву милость и жалование. Так, игумен Тихвинского монастыря Онуфрий, освобожденный при обмене пленных, в феврале 1615 г. был назначен архиепископом Астраханским и Терским[117]. Бывший тихвинский воевода Андрей Трусов долгое время пробыл воеводой в Романове, а затем в Устюге, где в 1619 г. и сложил свою голову в боях с последними «воровскими» отрядами. Малолетние дети его были записаны в царские жильцы, а затем — в стольники и стряпчие, прочно утвердившись в рядах Государева двора[118].
Леонтий Плещеев, вернувшись в столицу, был пожалован в «большие дворяне» (т. н. «дворяне московские») и уже в этом чине принял участие в последних боях русско-польской войны. Кстати, в 1618 г. из польского полона вернулась его сестра Анастасия, но не одна, а со своим законным супругом — черкашенином Микитой Маркушевским, который вывез Анастасию в Киев и венчался с ней в православном храме. Обеспокоенный появлением столь «бесчестной» для него новой родии, Леонтий попытался оспорить законность этого брака. Однако, патриарший местоблюститель принял Микиту в лоно Русской Православной церкви, и Плещееву пришлось смириться с этим решением