Они прошлись по бульвару — сонно-сказочному, неожиданно безлюдному, с неподвижными заснеженными деревьями, — наугад свернули налево и обнаружили там этот паб со странным названием «Влюбленный кружник» и одноименным собственного, кажется, производства пивом.
— …Мишка Ройтман, мы в школе с ним учились, — начал, прихлебывая, рыжий. — Он еще последний класс не закончил, как в Америку уехал — вместе с родителями. Ну, натурализовался там, образование получил, работа нормальная — в страховой конторе крупной работает… Ну так вот, его, как бывшего русского, так сказать, российского, и запрягли заниматься делом другого свеженатурализованного в Америке нашего. Че, блин, хорошее пиво…
— Ну…
— Так вот, история такая. Получает в Америке вид на жительство один московский бизнесмен. Страхует свою жизнь — как раз вот в Мишкиной конторе — на два, если не ошибаюсь, лимона баксов. В течение года выплачивает положенный взнос — десять, что-то, тысяч. А еще через полгода в Штаты прилетает его жена. То есть уже типа вдова. Мол, муж погиб в России, в Москве. Они туда приехали к родным, и он напился, а зима на дворе, то есть еще осень, наверное, была, но все равно холодно, — в общем, замерз насмерть. Змэрз, Маугли… И, значит, показывает им свидетельство о смерти. Платите, ребята, положенные лимоны…
— Понимаю, — кивнул Денис.
— Ну, сам знаешь, наверное: такие бабки они без проверки все равно не платят. В общем, послали сюда Мишку. Он прилетел и вот чего выяснил. Действительно, тогда-то и туда-то, в такую-то больницу привезли с улицы труп без документов. Причина смерти — переохлаждение. Известное дело. По семь-восемь, говорят, неопознанных жмуриков в день у нас в городе подбирают. Ну, на покойника, как это делается, составили какую-то там карту…
— Опознавательная карта на неопознанный труп…
— Ну, ты в курсе: где три фотки, отпечатки, рост… в смысле — длина, примерный возраст, особые приметы… Так жена застрахованного, обратившаяся в ментовку с заявлением о пропаже мужа, его и опознала. Ей выдали тело, она его тут же кремировала. Так вот прикол: среди особых примет покойника было несколько наколок, причем явно зоновских. А в описании зубного аппарата значилось отсутствие половины зубов. Хотя на зоне застрахованный никогда не сидел, и уж если забашлял за страховку десять косых, то на стоматолога у него явно тоже нашлось бы. Мишка смотрит фотографию, сделанную в морге — пропитая абсолютно харя, ну бомж бомжом. Требует у «вдовы» фотку мужа для сличения…
— А она говорит, что у нее нет ни одной фотографии… — хмыкнул Денис.
— Точно! Они типа как раз перед тем, как он нажрался, страшно поссорились и она в истерике все его фотки уничтожила. Ну, чего делать? Мишка выяснил, что паспорт этот хренов бизнесмен получал в свое время где-то в полной жопе, в Кемеровской области. Соответственно, там должен быть его снимок. Вот, полетел сейчас туда…
— Знаю я такие истории, — сказал Денис. — Несколько лет назад еще слышал. Очень похоже все было, и фотки пропали — но там еще умнее действовал родственник, тоже, кажется, жена. Она предъявила отпечатки пальцев. Покойников же неизвестных обязаны дактилоскопировать… А она приносит «пальчики» из отделения милиции, где застраховавшийся оформлял временную регистрацию — когда они приехали в Россию…
— И «пальчики» совпадают?..
— Приколи!
— То есть чего она?..
— Ну чего, отслюнила ментам… Вообще интересно вышло, потому что фотографию застраховавшегося все равно удалось найти — и, естественно, с покойником у них не было никакого сходства. Ну и что! Сходство, не сходство… Может, изменился за эти годы человек. А отпечатки-то пальцев не меняются! Так что страховщики в такой ситуации обязаны выплачивать бабки.
— И что, выплатили?
— Нет. Они предложили этой бабе еще один вариант — анализ ДНК. Берем кровь у ваших детей и сравниваем с пробой крови, взятой у трупа — в морге берут генетический материал. Баба, понятно, отказалась. Так, по-моему, процесс до сих пор и тянется. То ли второй уже год, то ли третий…
— Я понимаю, что без ментов невозможно такие аферы проворачивать… — Вадька оглянулся в поисках официанта, не обнаружил, видимо, такого и крикнул девице за стойкой: — Еще, пожалуйста, одну, только темного!..
— Конечно, ты че. Потому что формально они, разумеется, не имеют права сразу знакомить заявителя со всей картотекой неопознанных трупов. Сначала ты обязан сам подробно описать пропавшего, и только уже по сообщенным тобой приметам… Или, скажем, ты пришел в морг: ищу, типа, пропавшего — тебе дают на компе посмотреть фотографии жмуров, что к ним поступали. Но если ты видишь «своего», ты, опять же, пишешь заявление в милицию и на официальное опознание приходишь с оперативником. То есть мент тут в любом случае ключевая фигура. Так что варятся они…
— Так ты что — написать про все это хочешь?
— Да есть тут мысль… Если что, сведешь меня с твоим Мишкой?
— Назарова? — зачем-то осведомился капитан — будто в паспорте, который он крепко держал в крепких пальцах, не было ее фамилии.
Может, он этого и не хотел, может, это у них, ментов, выходит автоматически, но тон его полувопроса-полуутверждения подразумевал, что капитан прекрасно знает и дает ей понять, что знает: никакая она, конечно, не Назарова, и нечего тут вола вертеть. А настоящую Назарову она убила и съела… Отвечать Ксения, естественно, не стала.
— Как давно живете в Москве?
— Три года.
Мент некоторое время, не поднимая на нее глаз, рассматривал чертов паспорт. Наконец, вернул — словно нехотя.
— Чем занимаетесь?
— Журналистикой. Критикой. Кинодраматургией. Учусь на режиссерских курсах… — Она поморщилась про себя: прозвучало все помимо ее воли с каким-то жалковатым пафосом.
Мент — капитан Валяев — разглядывал надежду русского кино с вялым любопытством. Потом, словно решившись, спросил ожидаемое:
— Вы знакомы с Игорем Гординым?
— Была.
— Почему — были?
— Мы больше не поддерживаем отношений.
— Как давно?
— Около месяца.
— Ну хоть как-то общаетесь?
— Никак.
— Почему?
— Какое это имеет значение?
— Возможно, имеет.
Она пожала плечами:
— По причинам чисто личного порядка.
— А какие у вас были отношения?
— Близкие.
— Насколько?
Все это он спрашивал, конечно, без малейшего интереса — как праздного, так и профессионального. Для проформы.
— Предельно, — с отвращением сказала Ксения.
— Что вы знали о его работе?
— Знала, чем он занимается. В общих чертах. В подробности он меня не посвящал.
— Название «Коммерческий банк инвестиций» вам знакомо?
Она нахмурилась, как бы пошарила в памяти:
— Н-нет.
— Работа Гордина была связана с ним. Вы об этом ничего не слышали?
— Нет.
— Максима Лотарева вы знаете?
— Нет.
— А Виктора Меркина?
Она секунду помедлила:
— Немного. По-моему, он работает в этом Фонде…
— Фонде поддержки кино.
— Да. Директором, что ли, каким-то…
— Но близко вы не знакомы? С Меркиным?
— Нет.
— Продюсерскую компанию «Логос» знаете?
— Конечно.
— Вам известно, какое к ней имел отношение Гордин?
— Они работали вместе над одним проектом.
— Гордин представлял Фонд?
— Наверное. Я не в курсе деталей.
— Что за проект?
— «Фантастикум». Это рабочее название.
— А чем конкретно занимался Гордин?
— Конкретно — не знаю. Но идея фильма была его.
— Что вы вообще знаете об этом проекте?
— О коммерческой стороне — практически ничего.
— А о какой?
— Скажем так, о творческой.
— И что вы можете сказать о творческой?
— Это такое амбициозное начинание. Крупнобюджетное. Предполагается, в смысле. Предварительно, насколько я помню, речь шла о бюджете в шесть-восемь миллионов. Долларов.
Ответив, она сообразила, что вопреки собственной заяве изложила как раз финансовую информацию. Но Валяев этого и не заметил.
— А вам Гордин не предлагал участвовать во всем этом?
— Предлагал. В качестве сценариста. Я сразу отказалась.
— Почему?
— Фильмы ужасов — не мой жанр.
— Это должен быть фильм ужасов?
— Ну… мистический триллер.
— Вы просто отказались — и все?
— И все.
— А про Гордина вы что-нибудь знаете?
— В каком смысле?
— Где он? Что сейчас делает?
— Без понятия.
— Неужели совсем ничего? У вас же есть, наверное, общие знакомые…
— А общие знакомые, насколько я понимаю, тоже не очень в курсе.
— Он что, ни с кем не общается?
— Нет — по крайней мере, с теми, с кем общаюсь я. Кто-то, по-моему, говорил, что он уехал куда-то… что-то в этом роде.
— А куда?
— Не знаю. И тот, кто говорил, тоже не знал. Насколько я помню.
Капитан покивал — себе.
— И почему он пропал — вы тоже не знаете?
— А он пропал?
Валяев поднял на нее глаза. Серые, мутноватые, с тяжелыми веками. И весь он был — серый, мутный, тяжелый. Недопропеченный какой-то.
— Он пропал, — сказал капитан тяжелым сырым голосом. — А незадолго перед этим Ка-Бэ-И выделил Фонду крупную сумму. Под тот самый проект. И денег этих теперь никто не может найти. Вы что-нибудь знаете обо всем этом?
Ксения непроизвольно отвела взгляд… Интересно, как моя реакция выглядит со стороны?.. Но глаз не дергался — это она отметила с мимолетным удовлетворением.
— Первый раз слышу.
«Коммерческий банк инвестиций» — набрала она вечером в «Яндексе» и тут же получила «тассовку» на «Regnum’е», датированную непосредственно сегодняшним числом.
Центробанк России отозвал лицензии у московского Коммерческого банка инвестиций и Новосибирского общественного коммерческого банка. Как сообщает ИТАР-ТАСС, лицензия у Коммерческого банка инвестиций отозвана в связи с неисполнением федеральных законов, регулирующих банковскую деятельность, и нормативных актов ЦБ РФ, неоднократным нарушением в течение одного года требований, предусмотренных статьями 6 и 7 федерального закона «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма», а также с учетом неоднократного применения мер… Полномочия исполнительных органов банка приостановлены в соответствии… Руководителем временной администрации КБИ назначен…