Рон. К нему возвращалось самообладание. – Ох, доктор, я не знаю, как мне быть! Ведь Тим и Дони думают, что она поправится!
– Рон, хотите, чтобы я им сообщил?
– Нет, – покачал головой Рон, – я сам. Только дайте мне минутку. Можно ее увидеть?
– Да. Но Тима и Дони лучше к ней не пускать.
– Доктор, тогда ведите меня к ней прямо сейчас, а потом я им сообщу.
Каталку с Эс перевезли из палаты интенсивной терапии в маленькую боковую комнатку, предназначенную именно для таких случаев. Теперь ничто не напоминало о том, что ей пытались оказать медицинскую помощь: исчезли и трубки, и провода. Эс с головой была накрыта простыней. Рона это потрясло до глубины души. Словно пришибленный, он стоял в дверях и смотрел на очертания неподвижного тела. Вот и все, что осталось от Эс. Она никогда больше не сможет ходить, дышать. Для нее все кончено – солнце и смех, слезы и дождь. Больше никогда, никогда. Ее праздник жизни завершился здесь, в этой сумрачной комнате, под белоснежной простыней. Завершился без фанфар, без предупреждения. Она не успела подготовиться к своему концу, не успела даже попрощаться по-человечески. Жизнь оборвалась – и все, был человек – и нет. Рон приблизился к каталке и вдруг почувствовал, как в нос ударил тошнотворно сладкий аромат нарциссов, стоявших в большой вазе на столе. Отныне запах нарциссов будет для него невыносим.
Доктор Перкинс резко отдернул простыню и отвернулся. Разве можно привыкнуть к чужому горю? Разве можно привыкнуть к смерти?
Эсме закрыли глаза и сложили руки на груди. Рон долго смотрел на жену, затем наклонился и поцеловал в губы. Но эти бледные холодные губы к Эс не имели отношения. Рон со вздохом отвернулся.
Стоило ему появиться в комнате для посетителей, на него мгновенно воззрились три пары глаз. Рон остановился, расправил плечи и произнес:
– Она умерла.
Дони вскрикнула и упала в объятия Мика. Тим ошеломленно таращился на отца подобно растерянному ребенку. Рон подошел к нему и ласково взял за руку.
– Пойдем прогуляемся, сынок.
На улице светало. Перламутровое небо на востоке было раскрашено розовато-золотистыми красками. Рассветный ветерок, дунув им в лица, полетел дальше.
– Тим, ты не должен думать, что мама вернется, – устало начал Рон. – Некоторое время назад она умерла. Ее больше нет, сынок. Мама никогда не сможет вернуться к нам, она на пути в лучший мир, где нет ни страданий, ни печали. Нам придется научиться жить без нее, а это ужасно, ужасно трудно… Но она хотела, чтобы мы продолжали жить. Это была ее последняя воля: чтобы мы продолжали жить и не очень тосковали по ней. Поначалу мы будем сильно горевать, но со временем привыкнем и нам будет не так тяжело.
– Папа, можно увидеть ее до того, как она уйдет? – с безысходностью в голосе спросил Тим.
Рон сдавленно сглотнул, качая головой.
– Нет, сынок. Больше ты ее не увидишь. Но ты не должен на нее обижаться. Она не по своей воле так внезапно покинула нас, не успев попрощаться. Мы не всегда властны над обстоятельствами, события развиваются слишком быстро, за ними не угнаться, а потом уже поздно что-то предпринимать. Мама не хотела, чтобы так получилось, слишком скоро, слишком рано… Ее время пришло, и она уже ничего не могла изменить. Вот так-то, сынок.
– Значит, она в самом деле умерла, да, папа?
– Да, Тим, в самом деле.
Тим поднял лицо к безоблачному небу. Чайка, кружившая над ними в вышине, то устремлялась навстречу чуждой ей земле, то снова взмывала вверх, в поисках своей родной водной стихии.
– Мэри объясняла мне про смерть. Я знаю, что это такое. Мама заснула, легла спать в земле под покровом травы. И она будет покоиться там, пока мы все тоже не умрем, да?
– Да, примерно так, сынок.
Они вернулись в отделение экстренной помощи, где их ждал доктор Перкинс. Он отослал Тима к Дони и Мику, а Рона попросил задержаться.
– Рон, надо организовать похороны.
– О боже! – содрогнулся Рон. – Доктор, как это можно устроить? Я не имею ни малейшего представления!
Доктор Перкинс объяснил, что для этого существуют похоронные бюро, и вызвался позвонить от имени Рона в одно из них.
– Его владелец порядочный и добрый человек. Не возьмет с вас больше того, что вы можете заплатить. И все устроит самым лучшим образом – тихо, без лишней суеты и торжественных речей. Как вы понимаете, хоронить Эсме придется завтра, ведь послезавтра воскресенье, а умерших у нас хоронят в течение сорока восьми часов. Из-за того, что климат жаркий. Бальзамировать не надо. Какой смысл? Незачем ее тревожить. Я скажу Мортимеру, что вы мои родственники, и он обо всем позаботится. А сейчас, наверное, вам лучше вызвать такси и отвезти семью домой.
Когда они вернулись в опустевший дом, Дони, казалось, немного ожила и занялась приготовлением завтрака. Рон сразу прошел к телефону и позвонил Мэри Хортон. Он боялся, что она еще спит, но Мэри быстро взяла трубку.
– Мисс Хортон, вас беспокоит Рон Мелвилл. Я понимаю, что перехожу все границы дозволенного, но я в отчаянии. Сегодня утром скончалась моя жена, скоропостижно… Да, большое спасибо, мисс Хортон… Да, я в ступоре… Да, я попытаюсь немного отдохнуть… Я звоню по поводу Тима… да, он знает. Я счел, что нет смысла держать его в неведении: рано или поздно ему все равно придется узнать, так зачем оттягивать?.. Спасибо, мисс Хортон. Я рад, что, на ваш взгляд, я поступил правильно… И я ужасно вам благодарен за то, что вы объяснили ему про смерть… Тем самым вы очень мне помогли, правда… Нет, он быстро понял. Я думал, объяснить ему будет труднее. Думал, мне придется потратить на это целый день, а он отреагировал как всякий нормальный человек… Да, он жив-здоров, воспринял все очень спокойно, без слез и без злости. Представляете, это ведь он ее обнаружил. Ужас. Мисс Хортон, я знаю, что вы всю неделю работаете… но ведь вы привязались к Тиму… Поэтому я хочу набраться смелости и попросить вас сегодня приехать к нам, как можно скорее. Может быть, вы согласитесь забрать Тима с собой до воскресенья? Похороны состоятся завтра, позже никак не получится, ведь послезавтра воскресенье. Я не хочу, чтобы он был на похоронах… Хорошо, мисс Хортон. Жду вас здесь, Тим тоже будет дома… Спасибо, большое спасибо. Я перед вами в долгу… Да, постараюсь, мисс Хортон. До скорой встречи. До свидания. Еще раз спасибо.
Пока Рон беседовал с мистером Мортимером, Дони увела Тима в сад. Мистер Мортимер оказался именно таким человеком, каким его охарактеризовал доктор Перкинс. В Австралии семье из рабочего класса похороны обходились относительно дешево: строгие законы не позволяли обдирать осиротевших родственников. И само мероприятие длилось недолго. Простые приземленные люди не ощущали потребности заглаживать свою вину, действительную или воображаемую, перед почившим. Они не заказывали дорогих гробов, не устраивали бдения у гроба, не выставляли тело на всеобщее обозрение. Церемония проходила быстро и тихо; нередко даже друзья и соседи не знали подробностей.
Вскоре после ухода мистера Мортимера Мэри Хортон припарковала свой «бентли» перед домом Мелвиллов. Рано утром весть о кончине Эсме разнеслась по округе, и пока Мэри поднималась по лестнице, занавески на многих окнах мгновенно раздвинулись.
Дверь открыл Мик и в недоумении уставился на Мэри. В первую минуту ему подумалось, что она по роду занятий как-то связана с похоронным бюро, и потому сказал:
– С мистером Мортимером вы разминулись. Он ушел пять минут назад.
Мисс Хортон смерила его оценивающим взглядом.
– Вы, должно быть, супруг Дон. А я – Мэри Хортон. Я приехала за Тимом. Только, прошу вас, прежде сообщите обо мне мистеру Мелвиллу так, чтобы Тим не слышал. Я подожду здесь.
Мик закрыл дверь и, пребывая в полнейшем смятении, зашагал по длинному коридору. Из слов Мелвиллов он заключил, что мисс Хортон – пожилая дама, но гостья, что осталась ждать на веранде, была не старой, несмотря на седые волосы.
Рон пытался заинтересовать Тима телевизионной передачей. Мик сдвинул брови и кивнул в сторону коридора. Рон тотчас же вышел, затворив за собой дверь гостиной.
– Дон, приехала мисс Хортон, – шепнул Мик, усаживаясь рядом с женой.
Та с любопытством посмотрела на него.
– И что?
– Дон, она вовсе не старая! Почему вы всегда говорите о ней так, будто она ровесница Рона? Я глазам своим не поверил, когда открыл дверь! Ей не больше сорока пяти, а то и меньше!
– Мик, да что ты такое несешь? Старая она! Конечно, я видела ее только один раз и не очень хорошо рассмотрела, но она точно преклонных лет. У нее волосы белее, чем у папы!
– Бывает, люди и в двадцать лет седеют. Говорю тебе, она совсем еще не старая женщина!
Дони с минуту сидела в молчании, затем тряхнула головой и криво улыбнулась.
– Вот швабра! Ишь какую игру затеяла!
– Какую еще игру?
– Да с Тимом, естественно! Спит она с ним!
– Ну конечно! – присвистнул Мик. – Одного не пойму: как твои родители ничего не заподозрили? Дон, они же глаз с него не спускают.
– Мама слова дурного слышать не желала про свою драгоценную мисс Хортон, а папа ведет себя словно кот, проглотивший канарейку, с тех пор как Тим начал приносить домой деньги, которые Мэри Хортон платит ему за то, что он возделывает ее сад. Ха! Сад он ей возделывает! Ну-ну!
Мик бросил взгляд в сторону Тима.
– Потише, Дон!
– Я отца убить готова! Как можно быть таким слепым? – процедила она сквозь зубы. – Мне эта женщина никогда не внушала доверия, но ведь папа слышать ничего не хотел. Пусть мама ни о чем не подозревала – это я еще могу понять! Но папа… Он был обязан ко мне прислушаться! А он только и думал что про дополнительный заработок!
Рон, увидев Мэри Хортон, тоже не поверил своим глазам.
– Вы мисс Хортон? – прохрипел он.
– Да, я Мэри Хортон. А вы, мистер Мелвилл, очевидно, полагали, что я ваша ровесница?
– Да, полагал. – Он наконец-то овладел собой и широко распахнул дверь. – Прошу вас, входите, мисс Хортон. Надеюсь, вы не возражаете, если мы с вами минутку поговорим наедине, перед тем как я отведу вас к Тиму?