Мэри не отличалась особым мужеством. Да и откуда ему было взяться? Будучи обездоленной от рождения, всю жизнь до встречи с Тимом она стремилась добиться материального успеха, заслужить одобрение тех, кто изначально имел более благоприятные стартовые позиции. И конечно, теперь ей было не так-то просто игнорировать правила приличия, хоть ее союз с Тимом и был освящен законом. Мэри неистово хотелось отдаться страсти, осыпать Тима поцелуями и ласковыми словами всякий раз, когда рождалось такое желание, но он не мог поддержать ее порыв, как взрослый мужчина, и такие ласки были невозможны, если существовала хоть малейшая опасность, что их потревожат. Страшась осмеяния и глумливых шуточек, она даже просила Тима не болтать о своей женитьбе с теми, кто об этом еще не знал, – проявила минутную слабость, о чем потом сожалела. Что и говорить, нелегко ей приходилось.
Тим, как обычно, принялся активно ей помогать. Пока она доставала хлеб и сливочное масло, чтобы сделать сандвичи, он, гремя фарфоровой посудой, искал тарелки.
– Тим, подай, пожалуйста, большой нож для мяса, ладно? Он один такой острый, который хорошо срезает корку.
– А где он лежит, Мэри?
– В верхнем выдвижном ящике, – рассеянно ответила она, намазывая маслом каждый ломтик хлеба.
– Оооооооой! Мэри, Мэри!
Она быстро повернулась. От его душераздирающего крика у нее едва не остановилось сердце.
– Господи боже мой!
На секунду Мэри оцепенела; ей показалось, что вся кухня залита кровью. Тим стоял неподвижно у рабочего стола, с ужасом и изумлением глядя на левую руку, которую от плеча до кончиков пальцев заливала кровь, фонтанировавшая из раны на сгибе локтя. У левой ноги Тима образовалась красная лужа; с левого бока на пол тоже стекала кровь.
На стене у плиты висел моток бечевки, рядом, на шнуре – маленькие ножницы. Мэри тут же метнулась к плите, отрезала кусок бечевки длиной в несколько футов и принялась лихорадочно складывать ее вдвое, затем вчетверо, делая толстый жгут.
– Не бойся, сердце мое, не бойся! Я здесь, я бегу! – пыхтела она, хватая вилку.
Но Тим ее не слышал. Издав пронзительный вой, он принялся бегать по кухне, словно ослепший зверь. Врезался в холодильник, отскочил от стены, размахивая раненой рукой в попытке стряхнуть ее, отшвырнуть, чтобы она больше не была частью его. Ее крики смешались с его воплями. Мэри кинулась к нему, но, не поймав, резко остановилась, снова попыталась его схватить. А он в паническом ужасе продолжал бегать по кухне. Увидев дверь, с визгливым ревом понесся к выходу, отчаянно дергая себя за руку. Босыми ступнями угодил в лужу крови и, поскользнувшись, плашмя грохнулся на пол. Не давая ему опомниться, Мэри тотчас же навалилась на него и придавила к полу. Сама обезумев от страха за Тима, она даже не пыталась его успокоить. Думала только о том, чтобы остановить хлеставшую из руки кровь, пока он не умер от кровопотери. Полусидя-полулежа на груди Тима, она схватила его руку, туго перетянула ее жгутом выше локтя и завязала узел, который зафиксировала вилкой.
– Тим, лежи спокойно! Пожалуйста, Тим, прошу тебя, лежи! Я здесь, рядом. С тобой ничего не случится, я не позволю. Ты только лежи спокойно! Слышишь?
Обессилев от паники и потери крови, он лежал под ней, тяжело дыша и всхлипывая. Мэри прижалась щекой к его щеке, а сама только и думала о том, как запрещала себе лишний раз назвать Тима ласковыми словами и заключить его в объятия и расцеловать.
В заднюю дверь громко постучали, затем раздался голос соседки. Мэри крикнула, чтобы та входила.
– Что у вас тут за странный шум? Аж у меня дома слышно, – забурчала миссис Паркер, но, увидев залитую кровью кухню, охнула: – Господи помилуй!
– Вызовите «скорую»! – выдохнула Мэри, не смея отпустить Тима из страха, что он опять ударится в панику.
Спустя пять минут приехала «скорая». Мэри по-прежнему лежала на полу с Тимом, прижимаясь лицом к его лицу, так что санитарам пришлось ее поднимать.
Эмили Паркер поехала с Мэри в больницу.
– Не волнуйся за него, детка, – увещевала ее старушка, – с ним все будет хорошо. Я слышала, как говорили, что крови вылилось на пинту, а кажется – десять галлонов.
Районная больница находилась недалеко. Мэри еще не успела обрести дар речи, а Тима на носилках уже покатили в травматологическое отделение. После падения на пол он, казалось, впал в ступор, ни на кого не реагируя. Тим ни разу не открыл глаза, словно боялся того, что мог увидеть, боялся взглянуть на ужасное кровавое месиво, которое некогда было его рукой.
Миссис Паркер, болтая без умолку, помогла Мэри дойти до комнаты ожидания и усадила ее на стул.
– Мило здесь, да? – говорила она, пытаясь отвлечь Мэри от мыслей о Тиме. – Я помню, как тут было раньше: всего пара крошечных палат, втиснутых между рентгенкабинетом и регистратурой. А теперь вон какую махину отгрохали. Красота! Всюду горшечные растения, как будто это и не больница вовсе! Не каждый отель может похвастать таким роскошным вестибюлем, ты уж, детка, поверь мне на слово. Так, вы посидите здесь, подождите доктора, а я пойду поищу свою старую приятельницу, сестру Келли. Попробую добыть для вас чашку горячего чая с печеньем.
Вскоре после ухода миссис Паркер к Мэри подошел врач из приемного покоя. Она с трудом поднялась, облизывая пересохшие губы.
– Миссис Мелвилл? Я только что беседовал с одним из работников «скорой», которая доставила вас сюда, и он сообщил мне ваше имя.
– Т… ти… тим? – выдавила Мэри. Ее так трясло, что она снова опустилась на стул.
– С Тимом все будет хорошо, миссис Мелвилл, не волнуйтесь! Его только что отвезли в операционную, где ему зашьют руку. Но уверяю вас, причин для беспокойства нет. Он под капельницей; возможно, сделаем ему переливание одной-двух пинт крови, как только установим его группу. Но в целом ничего страшного. У него просто шок от потери крови. Руку быстро приведут в порядок, я лично ее осматривал: рана неглубокая. Как это случилось?
– Должно быть, он как-то неудачно выронил кухонный нож. Не знаю. В этот момент я не смотрела на него. Просто услышала его крик. – Она жалобно смотрела на врача. – Он в сознании? Прошу вас, скажите ему, что я здесь, что я не уйду и не оставлю его одного. Он ужасно расстраивается, когда думает, что я бросила его.
– Миссис Мелвилл, в настоящий момент он под наркозом, но, когда очнется, я непременно дам ему знать, что вы рядом. Не волнуйтесь, он взрослый парень.
– В том-то и дело, что нет, не взрослый. Тим умственно отсталый, и, кроме меня, у него больше никого нет. Он должен знать, что я здесь, это очень важно! Просто скажите ему, что Мэри в коридоре, совсем рядом.
– Мэри?
– Он всегда зовет меня Мэри, – ответила она совсем по-детски. – Мэри, и никак иначе.
Врач из приемного покоя повернулся, собираясь уйти.
– Миссис Мелвилл, я пришлю к вам одного из наших сотрудников: надо уточнить кое-какие данные, которые необходимо внести в медицинскую карту. Это не займет много времени. Помимо слабоумия у Тима нет других проблем со здоровьем?
– Нет, физически он абсолютно здоров.
Вернулась миссис Паркер. Следом за ней сестра Келли несла чайный поднос.
– Миссис Мелвилл, выпейте чаю, пока горячий, – обратилась к Мэри сестра Келли. – Потом я попрошу вас пройти в ванную – это дальше по коридору, – раздеться и принять горячую ванну. Миссис Паркер вызвалась съездить к вам домой и привезти чистую одежду. А пока побудете в больничном халате. С Тимом все хорошо, и вы после горячей ванны тоже почувствуете себя гораздо лучше. Я пришлю медсестру, она вас проводит.
Мэри оглядела себя и только теперь заметила, что вся в крови.
– Но сначала выпейте чаю и ответьте на вопросы доктора Фишера.
Спустя два часа Мэри, в чистой одежде, постепенно приходя в себя, снова сидела в комнате ожидания вместе с миссис Паркер. К ним вышел доктор Минстер – хирург, оперировавший Тима.
– Езжайте домой, дорогая, с Тимом все в полном порядке, – заверил он Мэри. – Операцию он перенес великолепно, и теперь спит как младенец. Мы подержим его немного в реанимации, а потом переведем в одну из палат. Пару дней понаблюдаем в больнице и отпустим домой.
– У него должно быть все самое лучшее: отдельная палата, все, что может ему потребоваться!
– Значит, мы поместим его в VIP-крыло, – поспешил успокоить ее доктор Минстер. – Не тревожьтесь за него, миссис Мелвилл. Тим в прекрасной физической форме.
– Можно увидеть его, прежде чем я уйду? – умоляющим тоном попросила Мэри.
– Если угодно. Только недолго. Ему вкололи снотворное, и желательно его не будить.
Тим лежал за ширмой на огромной передвижной койке на колесиках. Вместе с ним в реанимационной палате находились еще семь пациентов в тяжелом состоянии, при виде которых Мэри запаниковала. Рядом с койкой Тима стояла молодая медсестра, которая мерила ему давление, но ее взгляд был прикован не к тонометру, а к лицу пациента. Мэри остановилась, наблюдая за ней. Медсестра открыто любовалась Тимом, не скрывая своего восхищения. Увидев Мэри, она улыбнулась.
– Здравствуйте, миссис Мелвилл. Он просто спит, не волнуйтесь. Давление у него идеальное, из состояния шока его вывели.
Восковая бледность уже сошла с лица Тима, черты разгладились, на щеках играл легкий румянец. Мэри убрала с его лба слипшиеся волосы.
– Миссис Мелвилл, я сейчас отвезу его в VIP-крыло. Если хотите, пойдемте со мной, посмотрите, как его устроят в палате.
Мэри сказали, что она может навестить Тима на следующий день, ближе к вечеру, однако, приехав в больницу, Тима в палате она не застала: он сдавал анализы. Она терпеливо ждала его, отказавшись от чая и сандвичей с учтивой натянутой улыбкой.
– Он сознает, где находится и что с ним случилось? – спросила она у старшей медсестры. – Тим испугался, когда, проснувшись, не увидел меня рядом?
– Нет, миссис Мелвилл, не испугался. Он очень быстро адаптировался и, по-моему, всем доволен. Вообще он очень светлый жизнерадостный парень, его здесь все полюбили.