— Я с вами не смогу, — сказал он сержанту, — ведь на верхние миры допуск имеют только граждане.
— Нет гражданства, значит будет, — улыбаясь, заявил сержант, вытянув из нагрудного кармана чёрную металлическую пластину с серебряными знаками, — знаешь, что это?
Слыша удивлённые возгласы, Тим отрицательно качнул головой.
— Печать капитана, — опять вмешался Эйшор, — она значит, что капитан, по сути высший сановник Союза Сайдона, лично ручается за человека, которому он её предоставил. Печать капитана даёт её обладателю расширенные полномочия.
— Именно, — подхватил Скарт, — печать — твой быстрый пропуск в гражданство Сайдона. По прибытии в порт, минуя бюрократию, ты в минуты получишь гражданство и свой идентификационный номер.
Тим не нашёл, что сказать. В висках стучала мысль, что он без пяти минут легальный гражданин, а таковой имеет право как приобрести невольника и дать ему свободу, так и дать ему гражданство, конечно, после налоговых выплат.
Реакция остальных оказалась неожиданной. Тим привык, что личные проблемы есть только твои проблемы, и никому до этого нет дела. Сейчас, принимая поздравления и хлопки по плечам, он видел: все эти люди действительно за него рады.
Предвкушая, что вскоре он будет держать связь с Вейтом, Тим задумался. Он очень надеялся, что Вейт уже, может быть, нашёл кого-то из своих, и это даст всем им шанс.
Прислушавшись, определил, что речь остальных перетекла на тему, что взяли в доме скупщика.
— Не знаю, — ответил Скарт на вопрос Салимы, — меня старпом вызывал. Сказал, у старика лицо светилось, когда он их в руки взял.
— А что хоть на них?
— Не знаю, — пожал Скарт плечами, — древний носитель информации. Я таких никогда не видел.
— Я, кстати, тоже, — добавил Эйшор, — он огромный и как стеклянный.
— Какой — то там редкий хрусталь, — заявил сержант, — от старпома слышал, ещё он сказал, такие носители использовали военные.
— Всё — таки интересно, что там за информация?
— Настолько же древняя, насколько и носитель. Не пойму, зачем он капитану.
— Да хватит об этом, — воскликнула Лила, — давайте определяться и собираться.
В обсуждении Тим не участвовал, а мнения остальных сошлись слово в слово. Спустя шесть часов весёлая, богато одетая компания подняла бокалы в кают-компании на борту приступившей к разгону яхты.
***
Садились на дневной стороне планеты. Сайдон, столица союза сорока трёх звёздных систем, встретила портовой суетой, хмурыми мужскими лицами службы контроля и лаером, что, влившись в поток обслуживающей космодром техники, доставил их к главному терминалу портового комплекса.
Глядя на сытых, довольных жизнью, хорошо одетых людей, на море электрического света, на стойки, пункты питания, на буйство красок и блеска вокруг, слыша смех, гул уверенных голосов, Тим молча сравнивал разруху и запустение одних портов и роскошь других. Первые же минуты пребывания на планете наглядно показали, как одни неплохо существуют, когда другие, такого и не видели. Знал об этом давно, но не думал, что между теми и теми столь колоссальная разница.
Терминал прилёта поразил размерами. Под высокой, в несколько этажей прозрачной крышей, среди гула голосов и несущихся из динамиков объявлений они долго шли в его дальний конец. Протолкнувшись сквозь гомонящую группу пёстро одетых людей к стойке, сержант, подтянув к окну Тима, вручил сидящей за стеклом женщине карточку с оттиском капитана, объяснил, что им надо.
Бросив на Тима короткий заинтересованный взгляд, женщина в синей униформе уткнулась в терминал. Спустя минуту она попросила Тима положить ладони на плоский, засветившийся от касания прибор, спустя ещё две протянула полоску металла с выдавленным на ней многозначным номером.
— Спешу поздравить новоявленного гражданина Союза Миров Сайдона с получением официального статуса, — произнёс сержант, сжимая его ладонь.
— Вот не думала, что ты, грязь, извини, бывшая грязь, — поправилась Лила, — доживёшь до этого момента.
Приняв поздравления, отправились за сержантом.
Первым делом, на ходу, трясущимися от волнения пальцами, отметив себя в галаксе, Тим ввёл номер идентификатора Вейта. Увы, сообщений пока не было, но уже зная, с кем связался, и, не ожидая подвоха, расстраиваться не стал.
Лавируя в потоке людей, вцепившись взглядом в спину размашисто шагавшего Эйшора, Тим только сейчас начал понимать, что именно только что случилось. Ещё не так давно он не смел посмотреть в глаза купившему его человеку. Сейчас, уверенно шагая по столице крупнейшего на бывших просторах союза, Тим официально имел те же права, что и каждый из идущих навстречу. Здесь, в окружении блеска, и, на взгляд Тима, вечного праздника, это понималось особенно чётко.
— Эйшор, — догнал Тим блондина, — честно говоря, я до последнего не верил, что у капитана такая власть.
— Хочешь сказать, мы по поводу старика тебе всем скопом чушь двигали?
— Ну-у-у, — замялся Тим, — нет.
— Вот именно, что нет, — усмехнулся тот, — ты знаешь, сколько в Сайдоне капитанов? Я не говорю о мелюзге, я о тяжёлых боевых единицах.
— Не знаю, а сколько?
— Семьдесят три, — сообщил Эйшор, — вся мощь Союза Сайдона держится на семидесяти трёх боевых единицах флота. Теперь угадай, кому доверено распоряжаться мощью союза наших систем?
— Думаю, тем, кому доверяют.
— Нет, Тим — тем, кто кровно в этом заинтересован. Среди капитанов нет случайных людей. Что, по-твоему, является опорой власти верховного?
— Я понял.
— Отвечай.
— Кровно заинтересованные люди.
— Устойчивость системы, — сказал Эйшор, — выстроенной на этих самых людях и на людях, что стоят за этими людьми. Тебе ведь уже сказали: капитаны есть высшие сановники нашего общества. Каждый из них — автономная единица, обременённая полномочиями. В случае угрозы флот Сайдона объединяется под единым управлением. Капитаны — это та сила, на которой и благодаря которой существует великий Союз Миров Сайдона. Кстати, все остальные ублюдки вроде Сурийцев и союза Вельстова организованы ровно так же. Капитан — это то, на чём здесь всё держится. Над советом капитанов власть имеет только верховный и больше никто.
— А планетарные правительства?
— Мелочь, — скривил губы Эйшор, — слово любого из капитанов совета для них закон. Наш старик, Тим, один из немногих, кто может здесь почти всё. Его печать — это не просто железка с цифрами, это приказ, который, поверь мне, будет немедленно выполнен. Так что сомневался ты зря.
— Получается, что за счёт статуса капитанов и силы, сосредоточенной в их руках, экипажи флота считаются привилегированной кастой?
— Да, — подтвердил Эйшор, — жизнь наша коротка, зато сыта и полна событий. И ещё, — добавил он, — никогда, ни при каких обстоятельствах не вздумай без оснований убить или обобрать гражданина Сайдона. По статусу мы стоим здесь выше многих, но и спрос с нас особый. Вспомни лейтенанта Рьюда; любой офицер флота имеет право судить, казнить и миловать. Но даже им не прощают своеволия. Что говорить о нас с тобой; начнёшь дурить, и старик лично прострелит тебе башку перед строем. Там, — сделал он жест рукой, — за границей союза — всё, что угодно, здесь — ни-ни. Это, — подмигнул Эйшор и, разведя руки, обвёл массу людей, — наше стадо, а мы — те руки, что его защищают, стригут и доят.
— Я понял.
— Ещё скажу вот что. Я здесь много лет и знаю, что данная кому-то капитаном печать — случай крайне редкий. Понимаешь, что это значит?
— Не очень, — признался Тим.
— На последнем деле мы взяли что-то очень нужное. Не без твоих, Тим, стараний мы на хорошем счету, а это как приятно, так и очень прибыльно.
Сержант свернул в плавно ведущий вниз светлый тоннель. Пешком пустившись на несколько подземных уровней, оказались в просторном, залитом электрическим светом прямоугольном помещении. От дальнего его края в неведомые дали уходил освещённый полукруглый тоннель. По полу станции, так кто-то назвал помещение, тянулись несколько глубоких борозд. В каждой борозде увидел ряд вставленных друг в друга конструкций с поручнями для рук, площадкой под единственным креслом и одной уходящей в желоб стойкой. Не останавливаясь, сержант вскочил в первую из них. Сел в кресло, дёрнул за поручни и, отцепившись от прицепленных сзади, заскользил по желобу. Тим с интересом смотрел, как Скарт, набирая скорость, скользит к тоннелю.
В желобах оказалась жидкость, густая, совершенно непроницаемого серого цвета. Тим насторожился, боясь, что конструкция окажется неустойчивой. Напрасно: не шелохнувшись, «кресло на палке», как он сразу окрестил сей транспорт, повезло Тима к тоннелю. Вскоре залитые жидкостью борозды слились в единый, шириной метров двадцать желоб. Тоннель делился надвое, и навстречу то и дело скользили такие же занятые людьми кресла. Их лиц было уже не разобрать, механизм совершенно бесшумно быстро набрал скорость. Подвешенные под потолком, мелькавшие перед глазами светильники быстро слились в единую линию. Удивило отсутствие встречного ветра, но ломать над этим голову Тим не стал.
Несколько минут бешеного скольжения, и они прибыли на копию станции, что недавно покинули. Ведущий вверх проход, несколько сменивших друг друга залов со стойками и людьми, стеклянный, сверкающий в лучах Сайдона подвесной мост. Всё это мелькало перед глазами восхищённого Тима. Всё продумано, красиво и крайне удобно.
Навыки охотника привычно фиксировали пройденный маршрут, но к концу его Тим не сказал бы с уверенностью, что сможет запросто вернуться назад. Пройдя ещё один стеклянный подвесной мост, спустившись по широкому эскалатору, оказались на свежем воздухе под брюхом массивного, треугольной формы атмосферного транспорта. Выехавший из хвостовой части трап, улыбка пилота и, наконец, удобное кресло в одном из шести рядов просторного салона. Забросив вещи в выехавший из потолка ящик, на соседнее кресло опустилась Салима.
— Ух, — выдохнула она, — пока дотащишься, ноги сотрёшь.