Она прищелкнула языком. — Не будьте самоуверенными и не испортите это еще больше. Джерри сказал, что осмотрит вас, когда вы вернетесь в город, и посмотрит, сможете ли вы обойтись простой физиотерапией вместо операции. Это будет легче узнать, когда рана заживет.
Телефон издал звуковой сигнал очередного входящего вызова, и на экране высветилось имя Деми.
— Мария, прости, у меня другой звонок, — сказала я ей, горя желанием узнать, по какому поводу звонит Деми. — Тем не менее, спасибо, что позвонила.
— Берегите себя, босс, — ответила она.
Я ответила на звонок Деми, прежде чем он успел прерваться, давая ей понять, что это я, а не Зед.
— Хорошо, — рявкнула она в ответ. — Ты не отвечала по другому телефону, и у меня есть новости.
Мы с Зедом обменялись взглядами. — Хорошие новости?
Деми тихо хихикнула. — Можешь не сомневаться. Все обвинения против тебя сняты. Теперь ты можешь вернуться домой, моя маленькая беглянка.
У меня от шока отвисла челюсть. Я не ожидала этого так скоро.
— Это здорово, — заговорил Зед, заполняя тишину. — Каким образом?
— Ну, во-первых, все улики, включая полное досье на Хейден Тимбер, исчезли из центральной базы данных ФБР. Навсегда. Но более того, молодая леди по имени Максин Хейзелфорд подтвердила, что на нее напал мужчина, а не вы.
Шок захлестнул меня, я не могла в это поверить. — Максин? Но… она мертва. Разве нет?
— Не так давно, как час назад, — ответила Деми. — Согласно моему источнику, родители отключили ее от системы жизнеобеспечения две недели назад, но она не умерла, как ожидалось. А сегодня утром она очнулась.
Святое. Черт. Максин была жива? Я думаю, чудеса действительно случались.
17
И
з-за сильного ветра и периодических гроз прошло еще целых три дня, прежде чем мы с Зедом смогли покинуть Фоксглав-Мэнор. Мост у подножия горы был полностью размыт, а река вышла из берегов, так что добраться туда было невозможно до тех пор, пока не смог бы прилететь вертолет.
Впрочем, все было в порядке. Мне претила мысль вернуться в Шедоу-Гроув в ослабленном виде. Так что большую часть этого времени я провела, бегая на беговой дорожке или в сарае, проверяя свою меткость стрельбы с рукой на перевязи.
Однако, в конечном счете, мне придется избавиться от перевязи до того, как мы вернемся. Чейз будет следить за каждым моим движением с той секунды, как я вернусь в игру. Хуже того, мои конкуренты будут наблюдать - все они, как голодные волки, выискивают любой признак слабости, которым они могли бы воспользоваться.
Большую часть этих трех дней я избегала общения с Зедом. Я больше не держала на него зла и не пыталась наказать. Мы прошли через это, и осознание того, что я бы не поступила иначе, во многом помогло залечить раны между нами.
Но те моменты, которые мы разделяли за чашкой кофе или в душе, когда я позволяла своему беспокойству запертому в клетку ослабнуть? Это пугало меня до чертиков. С меня было достаточно страха, которого хватило бы на семь жизней, поэтому я проявила зрелый подход и просто избегала выбивать из него дерьмо, когда могла.
Утром четвертого дня, когда Зед объявил, что получил подтверждение прибытия нашего транспорта в течение нескольких часов, я с облегчением увидела, что худшие из моих порезов и ушибов зажили. Если бы я немного накрасилась и не двигала левым плечом, никто бы ничего не заметил.
— Поможешь мне снять это? — Рассеянно спросила я, морщась, когда попыталась дотянуться до повязки на ребрах. Клейкие края потеряли свою липкость, и порезы зудели как сумасшедшие. Во время короткого разговора с Доком по телефону он сказал мне, что можно снять повязку и дать ей подышать.
Зед прошел дальше в комнату, заняв место, до которого я не могла дотянуться, в основном потому, что удар пришелся по правым боковым ребрам, а левое плечо не помогало мне установить руку в нужное положение.
Он осторожно снял повязку, затем издал горлом звук отвращения.
— Что? — Спросила я, нахмурившись. — Там инфекция?
— Нет, — поспешил сказать он, качая головой и отступая назад. — Нет, все хорошо заживает. Просто... взгляни-ка.
Он заставил меня поволноваться, поэтому я подошла к зеркалу в ванной, чтобы посмотреть, о чем он говорит. На моих ребрах было несколько длинных, острых порезов, которые заживали, превратившись в темный струп, и один изогнутый порез.
— Я этого не понимаю, — призналась я, бросая футболку на место и выходя из ванной.
Зед схватил ручку, стоявшую рядом с кроватью, и перевернул один из напечатанных некрологов, которые я читала накануне вечером. Немного подумав, он набросал дизайн, похожий на логотип Дарлинг, нанесенный чернилами у него на груди. И у Лукаса тоже.
— Он попросил меня сделать такую же и для него, когда я сделал твою татуировку. Он собирался попросить тебя сделать это. — Он протянул мне газету, и я нахмурилась, глядя на нее.
Теперь, когда я знала, что это было, я вернулась к зеркалу и осмотрела порезы у себя на боку. — Этот ублюдок пытался вырезать на мне свое имя, — пробормотала я. Я смутно припоминала, что его прервали, поэтому он не закончил рисунок.
— Касс может перекрыть это чем-нибудь, — предложил Зед.
Я вздохнула и снова опустила футболку. — Да. В любом случае, это не имеет значения. Это всего лишь кожа.
— Чушь собачья, — прорычал он. — Это твоя кожа. Это, черт возьми, имеет значение.
Он вылетел из моей спальни, оставив меня в замешательстве смотреть ему вслед.
Стряхнув с себя это, я принялась собирать свою скудную сумку с вещами, в основном медикаментами и запасными материалами для перевязки, затем направилась вниз. Как бы сильно я ни избегала Зеда последние несколько дней, мне хотелось узнать его мнение по одному из неотложных вопросов, с которыми мне предстояло разобраться в Шедоу-Гроув.
Я нашла его в сарае, когда он упаковывал все ружья, с которыми мы играли от скуки. Он выглядел так, словно предпочел бы стрелять из них, учитывая то, как агрессивно он передвигал предметы.
— Ты сказал, что вертолет все еще в нескольких часах полета, не так ли? — Крикнула я, отвлекая его внимание от того, что он делал.
Он нахмурился. — Да. И что?
Я пожала плечами. — Итак, к чему такая спешка? Ты выглядишь так, будто тебе нужно скинуть с себя какое-нибудь дерьмо, чтобы разобраться с тем, что натянуло твои трусики, и я могла бы воспользоваться этой возможностью, чтобы отыграться в нашем пари. — Чтобы продемонстрировать свою точку зрения, я схватила горсть стеклянных бутылок из-под газировки из кучи, которую мы вынесли из дома, и отнесла их в дальний конец сарая, где мы установили различные самодельные мишени для стрельбы.
Я выставила три бутылки, затем вернулась еще за тремя и тоже выстроила их в ряд, прежде чем вернуться к Зеду.
Он приподнял бровь, глядя на меня. — И как ты этим отыграешься? Это самые легкие мишени в мире. Мы оба попадем во все три, и никто не победит.
Ухмыльнувшись, я махнула рукой на стопку ящиков с оружием, которые он только что упаковал. — Выбирай оружие, Медвежонок Зедди. — Я взяла со стола обычный Глок, который он еще не упаковал, и отстегнула перевязь, чтобы как следует зарядить пистолет.
Зед нетерпеливо фыркнул, но тоже взял Глок для себя - не потому, что это было его любимым оружием, а потому, что он был сторонником равных условий игры, когда мы делали ставки на всякое дерьмо.
— Что поставлено на карту, когда я снова выиграю?
Я усмехнулась. — Ты не выиграешь; ты саботировал меня в прошлый раз.
Хитрая ухмылка расползлась по его лицу. — Разозленная неудачница. Ты хочешь, чтобы на этот раз я станцевал стриптиз?
— Я собиралась попросить на что-нибудь другое, — призналась я с коротким смешком, — но да, это было бы еще лучше. Если ты проиграешь, тебе придется проделать то же самое упражнение в том же костюме, включая туфли на высоких каблуках.
Зед съежился. — Справедливо. И если ты проиграешь...
— Чего я не сделаю, — пробормотала я, ухмыляясь ему.
— Тогда я хочу... — Он замолчал, постукивая пальцами по губам, как будто размышлял. Затем дразнящий юмор исчез с его лица, и глаза стали серьезными. — Я хочу, чтобы ты перестала отгораживаться от меня.
Я напряглась. Это становилось тяжелее, чем я планировала.
— Я не прошу тебя простить и забыть, Дар, — продолжил он низким, хрипловатым голосом. — Я бы никогда не попросил тебя об этом. Я просто хочу получить шанс доказать тебе, как я сожалею, как сильно, черт возьми, я все еще люблю тебя. Могу ли я получить этот шанс, если выиграю?
Обнаружив, что у меня заплетается язык, я просто кивнула и подобрала запасную толстовку, которую он оставил тут пару дней назад.
— Три выстрела, — объявила я, прочистив горло, затем показала на толстовку. — С завязанными глазами.
Бровь Зеда приподнялась, и усмешка тронула его губы. — Что, если мы оба попадем во все три?
Я на мгновение задумалась. — Тогда мы сделаем это снова, но левой рукой.
Он бросил хмурый взгляд на мою почти бесполезную левую руку, затем кивнул мне. — Я в деле. — Он взмахнул рукой, показывая мне идти. — Сначала дамы.
Я фыркнула от смеха. Я чертовски хорошо знала, что он намеренно проиграет, просто чтобы избавить меня от использования левой руки. — Я так не думаю. Ты выиграл последнее пари; ты идешь первым. Я показала ему, чтобы он повернулся, затем аккуратно завязала ему на глаза рукава свернутой толстовки. Это была дерьмовая повязка на глаза, плохо завязанная. Но для этого нужно было всего лишь прикрыть глаза на время, достаточное для трех выстрелов.
— Дерзай, — сказала я ему, когда закончила. — Я начну планировать ваше с Максин расписание танцев на шесте, когда мы вернемся.
Зед пробормотал себе под нос какую-то чушь под толстовкой с завязанными глазами, затем поднял пистолет в неопределенном направлении бутылок. На секунду он прицелился далеко от цели, и я действительно подумала, что он промахнется совсем.