– Нет, мы просто приехали, чтобы найти его папу, – ответил Расул.
– Понятно, – сказал мужик и почесал теперь голову.
Я услышал, как в соседней комнате девушка говорила с кем-то по телефону, называя мое имя. Мужик посмотрел на меня и спросил:
– Значит, ищешь папу?
– Ага.
– Так, зовут его Умарасхаб, а фамилия?
– Гаджиев.
– Никого не знаю с таким именем.
– Я его тоже не знаю, – сказал я. – Никогда его не видел. Он с нами тут не жил. Он ушел, наверно, очень давно.
– Понятно, – сказал мужик. Его лицо стало очень задумчивым, как будто кто-то задал ему самый сложный в мире вопрос и он пытается на него ответить. – А ты живешь с бабушкой и дедушкой?
– Нет, у меня новая семья. Нормальная типа, но там нет папы, а мне нужен папа.
– У него в воскресенье драка с Гасаном-Вонючкой, и он хочет позвать с собой папу, чтобы тот побил Гасана и всех его друзей, – сказал Расул (дурак).
– Это неправда, я сам их всех побью, – сказал я.
– Понятно, – опять сказал мужик, и его лицо стало еще более задумчивым, как будто он забыл свое имя и пытался его вспомнить.
Девушка вернулась к нам:
– Узнала, вы снимали эту квартиру, и твой папа забрал все вещи.
– Точно Умарасхаб? – спросил мужик.
– Да, – ответила девушка и продолжила рассказ: – Бывший владелец звонил твоему папе, но номер его был выключен. Он мне его продиктовал, и я позвонила по номеру, там отвечают вообще другие люди, говорят, что купили этот номер. Это значит, что твой отец давно не использовал эту сим-карту, ее отключили, и теперь она у других людей. Больше ничего он не знает.
Я обдумал все ее слова, но, вместо того чтобы загрустить, разозлился и сказал:
– Хорошо. Если что-нибудь узнаете, позвоните сюда. – Я вырвал из своего дневника чистую страничку, записал свой номер и отдал мужику. Потом развернулся и ушел. За мной ушли все остальные.
– Ребята, вас отвезти домой? – крикнул мужик нам вслед.
– Мы уже не маленькие, – ответила Румина.
Мы сели в маршрутку, и я отвернулся от всех, чтобы вытереть тупые капли, которые не хотели заканчиваться.
– Крутой Али?
– Чё?
– А если не пить воду вообще, слезы перестанут выходить?
– Да.
– Хорошо, с завтрашнего дня я больше не буду пить воду.
Я пришел домой за пять минут до типа мамы. Уже почти стемнело. Типа брат был дома.
– Чёт ты поздно, – сказал он.
– У нас были танцы.
– Танцы? А-ха-ха, – посмеялся типа брат. – Ах да, точно, мама сказала, что ты попросил ее записать тебя на танцы. Странно.
– Чё?
– Ты не хотел на шахматы, на плавание, на легкую атлетику, еще куда-то – и захотел на танцы?
– А чё?
– Это же не для крутого воина, как ты. Тут что-то не так. Я тоже делал такие вещи, как ты, так что я думаю, что знаю правду. Сам расскажешь?
– Нечего, я просто хочу танцевать. Всегда хотел, – сказал я, но был уверен, что типа брат знает мою правду. Не знаю как, но он узнал мой секрет. Наверное, кто-нибудь проболтался.
– Вранье, какие еще танцы, рассказывай, – сказал он.
Я был очень зол, что кто-то меня предал. Выбора не было, я должен был сознаться, но в этот момент типа брат спросил:
– Как ее зовут?
– Кого?
– Девочку.
– Какую?
– Вот давай без этого, безымянный воин. Я-то знаю, зачем пацаны вдруг записываются на школьные танцы, во всякие кружки рисования и на дополнительные по биологии. Говори, в кого ты там влюбился?
– Я вообще никого… – начал я говорить, а потом понял, что типа брат ничего не знает. Мне пришлось признать позорную «правду» воина, но лучше так, чем история про поиски папы. – Амина.
– Амина. Я так и думал, что это все из-за девочки. Ну и какая она?
– Девочка, – сказал я, не зная, как надо отвечать на этот вопрос.
– Это хорошо, что девочка, – сказал брат и рассмеялся. – Красивая?
– Да.
– Умная?
– Да.
– Скромная?
– Да.
– Ну ладно, тогда поздравляю.
– С чем?
– Со свадьбой! Что, когда, где? Я люблю салаты и голубцы.
– Да иди ты!
Ахмед продолжил смеяться, и от его смеха мне тоже стало смешно. Я тоже захотел громко посмеяться, но он не мой родной брат, поэтому я решил, что не буду смеяться, но мне все равно было смешно, и от этого я даже на секунду забыл о том, что потерял папин след.
– Все, я опаздываю, намаз, намаз, намаз! – сказал брат, схватил тюбетейку и побежал в свою комнату, но вдруг опять выглянул и сказал: – Слышал уже про золотой унитаз?
– Да.
– С ума сойти, да же?
– Наверно.
– Я тоже хочу золотой унитаз.
На этом наш разговор закончился.
Ночью я обдумывал наш следующий шаг и ничего не придумал. Мы создали чат в «Вотсапе», чтобы обсуждать наши поиски, но и в чате было пусто. Никто ничего не писал, потому что ни у кого из нас не было никаких идей. Мы просто застряли. Я взял дневник и решил записать все, что происходило сегодня, чтобы взглянуть на общую картину, как говорит Шерлок Холмс в фильме.
– Сперва вы забили стрелку с Гасаном-Вонючкой на воскресенье, – сказал Крутой Али. Я записал. – Потом вы записались на лезгинку. – Я записал. – Потом вы сели в маршрутку, где крутой водитель рассказывал про золотой унитаз и налоги. – Я записал. – Потом вы нашли твой старый дом и нехорошее место.
– Где убили мою маму, – сказал я серьезно и нарисовал горящую кондитерскую.
– Потом вы нашли квартиру, но там живут другие люди, а твой папа забрал все ваши вещи и уехал куда-то. Его старый номер больше не работает.
– Записал.
– А потом ты приехал домой.
Я вырвал листок и прицепил кнопкой на шкаф. Типа мама разрешает мне крепить туда всякие нужные мне вещи, потому что шкаф уже старый. Я долго смотрел на него, но никаких крутых и умных мыслей не пришло в голову. Почему у всяких Шерлоков Холмсов получается, а у меня нет?
– Потому что ты воин, – сказал Крутой Али. – Воины много не думают. Поэтому у тебя не получается.
«Тогда воином быть иногда плохо, получается…» – подумал я.
– Я не хочу быть всегда тупым и делать всякие тупые вещи.
– Какие тупые вещи?
– Ну вот ты говоришь, что воин сильный.
– Ну да.
– Я сегодня был недалеко от моря. Там были раньше скамейки такие крутые, они были прямо к морю повернуты, и можно было долго сидеть и смотреть на море. Мы там с тобой много разговаривали еще и придумывали всякие крутые планы, например, как я победю Конора Макгрегора или как я остановлю поезд, который будет ехать на мою школу, и все меня полюбят, а еще ты предложил мне занять какой-нибудь крутой стул, решать всякие вещи в Дагестане и захапать много денег.
– Я говорил «присесть на хорошее кресло», – поправил меня Крутой Али.
– Ага, точно, ты помнишь эти скамейки?
– Помню.
– А я вот сегодня недалеко от них проходил, а их там не было. А сейчас все по телефонам друг другу показывают фотки. Оказывается, кто-то крутой взял эти скамейки и выкинул в море, они теперь сломанные лежат на камнях. Я подумал: наверное, это были другие крутые и злые воины.
– Наверно.
– Я не хочу быть таким. Я не хочу ломать скамейки. Мы же там с тобой сидели, а теперь нам негде сидеть. Нам было так круто там, и это было наше любимое место на море. Вот что я подумал, – сказал я.
Крутой Али мне ничего не ответил. Он просто отвернулся и молча сидел под окном.
– Крутой Али?
– Чё?
– Ты обиделся?
– Воины не обижаются.
– А можно мне быть хорошим воином?
– Зачем?
– Ну я буду бить злых воинов, всяких врагов и злодеев. Если кто-нибудь захочет сломать скамейку, я его побью. А еще если кто-нибудь будет обижать девочек, говорить нехорошие вещи, то я буду и их бить. Если будут по улице ходить пьяницы, я буду и их бить. Я сделал список тех, кого хочу всегда бить. Я буду крутой воин, только буду бить плохих, вместо того чтобы бить всех. Можно так?
– Я иду гулять, – сказал Крутой Али и ушел.
Четверг.Вам срочно нужны дети!
Как я и говорил выше, четверг сделал наши разборки с Гасаном-Вонючкой настоящей войной, потому что сегодня вызвали его родителей, и после долгого разговора в кабинете директора Гасана-Вонючку выгнали из школы.
Если честно, я не сильно удивился, что он такой дурак, потому что знаю его папу. Все в нашем классе знают его папу. Однажды после наших уроков пришли родители. Наша классная захотела устроить родительское собрание вместе с нами, чтобы рассказать в начале года, как важно всем учиться и как важно друг друга поддерживать. Пришла и моя типа мама, и мама Расула, и мама Амины, у кого-то пришли папы, у кого-то и папы, и мамы (у Гасана-Вонючки тоже). Его папа был немного странный, лицо у него было опухшее и красное, от него плохо пахло. Пока учительница говорила всякие важные вещи, он что-то бурчал себе под нос, а потом встал и сказал:
– Вот скажите, да, мне, жиесть, зачем моему сыну математика? А? Вот чё он с ней сделает? Таблица умножения даже уже не нужно, у нас же телефоны есть! – Он вынул свой телефон из кармана, потом уронил и сказал плохое слово, потом залез под парту, чтобы вытащить телефон, и ударился головой, и еще раз сказал то же плохое слово, а потом кое-как сел на стул и продолжил бурчать гадости.
– Оставь, да, Расул, – сказал папа нашей старосты. Мы поняли, что папу Гасана-Вонючки тоже зовут Расул.
Однажды Расул (мой друг) обидел девочку, с которой он сидит за одной партой, и она сказала, что он дурак и, когда станет взрослым, будет похожим на папу Гасана-Вонючки, потому что они оба Расулы. Весь класс засмеялся, а Расул заплакал.
– У меня ночная смена, дай, да, договорить, и пойдем уже отсюда, – продолжил возмущаться папа старосты.
– Не пойду я никуда. Скажи сам, тебе математика сейчас нужна?
– Он что, пьяный? – сказала одна из мам.
– Кто его вообще такого в школу пустил? – спросила другая.
– Я не буду с тобой ничего обсуждать, – ответил мужик папе Гасана-Вонючки.