– Ну да… но… их не существует нигде, кроме строек!
– Призраки бывают ночью, а мы пойдем днем. Нам надо туда, потому что мой папа там работал! Дядя был там и сказал, что папы нет, но дядя меня мог обмануть.
– Почему?
– Потому что все взрослые врут! – крикнул я так, что меня, наверное, услышала половина столовой. Я понял, что все еще очень зол на дядю. – После уроков я иду на стройку. Что хотите, то и делайте.
– Тогда я не иду, – сказал Расул.
– Румина сказала, что придет, – сказал я. (Соврал. Она придет, но она не знает, что мы идем на стройку. Румина не трусиха, так что все равно согласится.)
– Тогда я иду, – сказал Расул. – Кто-то должен ее защищать.
– Ну ладно, – согласилась Амина.
Уроки закончились, и после долгожданного звонка наша классная руководительница опять испортила мою с трудом добываемую репутацию.
– Дети, все свободны. Кстати, не забудьте, уже середина осени. Куртки, шарфы, теплые шапки и толстые носочки держите наготове. Артур, Саида Рагимовна просила напомнить тебе, что ждет тебя после уроков. Хорошо?
– Хорошо, – сказал я и услышал, как мои одноклассники хихикают. А хихикают они потому, что Саида Рагимовна – это наш психолог, но я не называю ее по имени, потому что я ее не люблю, а с момента, как она прочитала мой дневник, я ее ненавижу. Но я подозревал, что она все равно захочет сегодня меня позвать, поэтому подготовился.
– Здравствуй, Артур, – сказала она.
Я ничего не ответил.
– Я понимаю, ты расстроен тем, что произошло вчера.
Я подумал, что не расстроен, а очень зол и на нее, и на типа маму. Они украли мою вещь.
– Но ты должен нас понять…
Я подумал, что ничего никому не должен и ничего не должен понимать.
– …меня и твою маму. Мы беспокоимся за тебя. Мама увидела этот дневник и вещи, которые ты там пишешь, и немножко, совсем чуть-чуть, заволновалась. Но ведь она не понимает, что в этом нет ничего страшного. Детям свойственно подключать воображение к реальности. Когда мы злимся, мы хотим избить нашего обидчика. Мы хотим делать ему гадости и его обзываем самыми плохими словами, хотим, чтобы его жизнь превратилась в кошмар. Как недавно сказала девочка из пятого класса: «Я хочу, чтобы она сгнила изнутри», – о своей однокласснице и подружке, за то, что та купила такие же ботики. «Сгнила изнутри» – не очень приятные слова, ты согласен? – спросила она.
Я все время молчал и в мыслях составлял список людей, которые должны сгнить. Возглавляла этот список тетенька-психолог.
Она сказала:
– Мы были неправы, что влезли в твой дневник. Извини нас. Твоя мама бесконечно тебя любит. Поговорим чуть-чуть на любую интересную тебе тему? Можно про фильмы, игры, мультики. Между прочим, я, можно сказать, в теме, потому что мой младший сын твой ровесник. Какой твой любимый супергерой? Готова поспорить, что мой выбор будет круче.
Я вытащил из портфеля листок, на котором написал большими буквами черным фломастером: «ВЫ ПОТЕРЯЛИ ДОВЕРИЕ» – и показал ей. На одном сайте написано, что худшее, что может сделать школьный психолог, – это предать ученика и потерять его доверие. Так что я подготовился.
Она прочитала, посмотрела на меня и сказала:
– Я понимаю.
А я подумал: ну и пусть. Раз уж нам обсуждать больше нечего, я встал со стула и пошел к двери, а потом услышал:
– Когда я училась в школе, ко мне тоже приставали девочки, обзывали меня из-за этого, – она поднесла руку к волосам и оттянула их, чтобы я увидел ее уши. Одно ухо выглядело очень странно. Как будто кто-то отрезал кусочек ножницами. – Я такой родилась. Из-за этого одноклассники назвали меня эльфийкой. Вначале мне нравилось, потому что эльфы казались красивыми и интересными, но, когда мы ссорились и нужно было меня как-нибудь оскорбить, они начали называть меня гоблином. Так и закрепилось: «Саида-гоблин» – практически до одиннадцатого класса. И это произошло в один момент. Не помню из-за чего. Мы поссорились с подружкой на каком-то празднике, поругались, и она крикнула на весь класс: «Ты не эльфийка, а гоблин!» Весь класс, конечно, рассмеялся, я, конечно, заплакала и убежала домой. Со следующего дня и до конца одиннадцатого класса больше не было Саиды-эльфийки. Была только Саида-гоблин. Одно маленькое событие, которое изменило мою жизнь настолько, что я больше никогда в жизни не делала таких причесок, чтобы можно было разглядеть мою особенность. Возможно, из-за этого я и стала психологом. И с той моей одноклассницей мы по сей день не разговариваем, хоть даже и не помним причины нашей ссоры.
На этом ее рассказ и наши двадцать минут закончились. Она вытерла салфеткой покрасневшие глаза. А я сказал слова, которые услышал несколько дней назад:
– Вот так и бывает. Поспоришь с кем-то, время пройдет, ссора забудется, а обида останется, – и вышел из кабинета.
На улице перед школой меня ждала Суперкрутая команда.
– Ну чё? – спросил Расул.
– Взрослым нужно даже больше салфеток, чем мне, – сказал я, и мы пошли в обход школы.
Все это время я думал о том, что, как только я начал свое расследование, вокруг меня увеличилось количество плачущих взрослых. Все кому не лень хотят плакаться в мое плечо. Это, конечно, не очень хорошо, что взрослые тети и дяди плачут, но, с другой стороны, я почувствовал какое-то облегчение. Если ты писаешься в постель в семь лет, это плохо, но, когда ты узнаешь, что ваш сосед сверху, дедуля, тоже писается в постель и даже носит подгузники, все становится легче. И писаться уже не так стыдно. Я хотя бы подгузники не ношу, а дедушка Муртазали носит.
Мы подошли к тем самым воротам, за которыми стройка. В этом месте стояла дядина машина, пока он там типа искал папу (а наверное, даже не искал, просто прятался за углом). За воротами мы услышали абсолютно все звуки стройки: стук молотков, скрежет металла, всякие плохие слова. Это нас обрадовало, потому что там есть люди, а если там есть люди, то призрака, наверное, нет, и поэтому Расул сказал:
– Хорошо, что мы не ночью.
– А что ночью? – спросила Румина.
– Призрак! Монстр! Всякие звуки и крики! – объяснил Расул. – Так-то я не верю во все это, но откуда тогда берутся звуки? Все, кто остается в школе после уроков, слышат их.
– Призраков не бывает, – сказала Румина так уверенно, что мы все прямо выдохнули.
Я подумал: хорошо, что с нами есть Румина. В любой суперкоманде должен быть настоящий боец, и наш боец – это Румина. Так-то я тоже боец и даже сильнее нее, но в любой команде бывает боец, который бежит впереди всех и первый умирает. У нас это Румина.
– Самый главный идет в конце, – объявил я важное правило боевых походов и встал позади всех. Передо мной была Амина, потом Расул. Наш боец была впереди. Румина приоткрыла ворота и вошла, и мы за ней. Перед нами оказалась самая грязная площадка из всех, что я видел. На ней было все: и большие серые кирпичи, и железные трубы, и бетонные трубы, и станки, и железные длиннючие прутья, инструменты, целая гора нарезанных досок, целая гора из хлама, а впереди мы увидели огромную яму, в которой рабочие строили всякие бетонные штуки. Рабочих было человек пятнадцать. Мы решили посмотреть, что там происходит в яме, и пошли поближе. Перед нами прошел рабочий в каске и с сигаретой во рту. Он держал в руках какие-то большущие инструменты.
– Ищите папу, – тихо сказал я.
– А какой он? – тихо спросила Амина.
– Ну, как я, только на сорок лет старше.
– Хорошо.
– Эй, забери эту *ругательство*! – крикнул один из рабочих другому и бросил ему что-то вроде трубы угловой формы.
– Вы что тут делаете, а?! – крикнул другой рабочий, оказавшийся за нашей спиной. – А ну пошли отсюда, быстро! Паразиты!
– Я ищу своего папу! – сказал я.
– Иди ищи своего папу на улице! Быстро пошли отсюда, – сказал он и пригрозил нам пилой, которую держал в руке. Мы решили, что Суперкрутая команда (название временное) должна взять перерыв (мы не ожидали, что строители захотят нас распилить) и обдумать новую тактику, поэтому убежали.
– Вот олень, – сказал я и пнул камушки под ногами. – Он меня чуть не разозлил!
– Замолчи! – крикнула Румина. – Папу видел?
– Не-а.
– Вообще никого похожего?
– Они были далеко, и в касках, и в рабочих очках. Я вообще никого не узнал.
– Блин. План Б есть?
– План чё?
– Запасной план.
– Можно через другой вход, – сказал я. – Но это опасное место. Оттуда ходят старшеклассники, когда убегают с уроков или идут снимать призрака ночью.
– Идем? – спросила Румина.
Я, немного подумав, кивнул, и мы опять обошли школу, уже с другой стороны. Там находилась школьная футбольная площадка и впритык к ней забор стройки. Забраться туда было очень тяжело, но зато за воротами стояло несколько старых гаражей прямо впритык к забору. Так туда и забирались все самые крутые в школе. Наверное, поэтому я и сам решился на такой запасной план.
Мы подошли к гаражам и стали обдумывать подъем. В это время другие школьники играли в футбол. Но недолго. Мальчик, который стоял на воротах, спросил у нас:
– Вы чё, на гаражи лезете?
– Да.
– А зачем?
– Секретные дела, – ответил я.
– Ты же тот дурак, который учится во втором «Д» классе, – сказал он.
Я не ответил. Он бросил свои ворота и пошел в нашу сторону. Обычно это не заканчивается дружеской беседой. Другие ребята тоже подошли к нам.
– Эй, чё вы делаете? – спросил он.
– Отстань уже, козявка, – сказала Румина.
– Ты вапще чё лезешь? – сказал он и подошел ко мне. – Ты завтра будешь махаться с Гасаном?
– Буду, – уверенно ответил я, но не был до конца уверен.
– Он тебя изобьет. Даже я тебя щас изобью, – сказал он, но я не ответил.
Я опытный в таких делах: наша драка должна была начаться секунд через десять. Он спросил (этот вопрос обычно бывает для понтов перед друзьями, когда ты уверен, что соперник откажется):
– Махаться будешь сейчас?
– У нас важные дела, потом помахаемся, – ответил я, но точно знал, что сейчас он меня ударит. Для этого он подошел ближе и сперва меня толкнул, наверное, чтобы увидеть мою реакцию. Раньше у меня никогда не было таких мыслей, которые пришли мне в этот раз, и я подумал, что это связано с тем, что в последние дни я довольно серьезно вырос как воин, путешественник и расследователь. Я почему-то сжал кулак с четким планом стукнуть ему в глаз и уже как-то начал прицеливаться. Он тоже сжал кулаки, и его Супероленьская команда уже полным ходом начала подсказывать ему, что и как надо со мной сделать. Он шагнул ко мне, а потом получил удар кулаком по носу. Отступил назад, взялся за нос, и оттуда пошла кровь. А он через секунду уже заревел, как девчонка. Крутой Али похвалил бы меня за такой удар, но пришлось ему хвалить Румину.