Второй его друг, который понял, что главная наша ударная сила – десятилетняя девочка с навыками бокса, попытался ее ударить (вообще-то, мальчикам нельзя бить девочек), но отхватил кулаком в глаз и точно так же, как первый, сразу заплакал. Остальные из оленьской команды не решились вступить в бой и сделали вид, что их это не касается. Румина на своем не остановилась и напоследок толкнула вратаря с окровавленным носом. Он упал, встал и убежал. Так закончилась моя первая победная разборка толпа на толпу.
– В вашей школе только слабаки и плаксы, – сказала Румина, смотря вслед убегавшим.
– Всегда ты портишь мои разборки, – сказал я. – Я уже собирался его так стукнуть, что он улетел бы. Ты что, не видела мои кулаки и мой взгляд?
– Давай искать твоего папу, – сказала она и махнула в мою сторону рукой.
– Ну и ладно. Я и так на прошлой неделе его избил, – сказал я.
Через пару минут вся наша команда уже была на гаражах, которые были примерно на одной высоте с ограждением стройки. В этот раз мы оказались далековато от рабочих. Нужно было спуститься, потом пройти метров пятьдесят через строительный мусор, всякие бетонные и металлические штуковины и огромный, уже залитый фундамент нашего будущего корпуса, и мы очутились бы прямо в логове призрака (или призраков, или монстров, или вампиров).
Мы сразу узнали место из страшного видео старшеклассников. Логово было там, где соединялись наша школа и стройка. Там была самая глубокая дыра, прямо под нашу школу. Были видны наши старые и вонючие трубы, к которым собирались прицепить точно такие же грязные и вонючие старые трубы. Ночью там были и свет лампочек, и дым, и страшные тени, и звуки. Хорошо, что сейчас не ночь, подумали все мы. Туда-то нам и надо, а все потому, что рабочие все как один пошли к логову. Зачем они туда пошли, тоже сразу стало ясно, один другому на всю стройку орал: «Обед!» Издалека мы насчитали восемнадцать рабочих. План был простой – ворваться к ним и найти папу. Если он тут работает, то точно среди них.
– Какой план? – спросила Румина.
– Ну мы сейчас спустимся, а потом побежим туда, к рабочим, в яму. Поищем папу, и все.
– Супер, – сказала она, но по ее лицу мне показалось, что она считает меня дураком.
– Я, наверно, не пойду, – сказала Амина и показала свое платье (или длинную юбку, я не знаю, как называется эта штука). – Мне сюда было очень тяжело залезть, а туда я точно не смогу.
– Хорошо, – согласился я.
В этот раз, чтобы Румина не подумала, что я трушу и отправляю девушек вперед, я послал Расула. Он кое-как спустился, а за ним и мы.
Горы строительного мусора оказались еще выше, когда мы спустились на землю. Вначале мы думали, что просто пойдем прямо, но теперь стало ясно, что придется обходить все препятствия. Мы сразу заляпали обувь, и это тоже было неожиданно. Лужицы оказались не просто лужицами, а целыми ловушками, где застревала обувь. Иногда приходилось перелезать через большие бетонные блоки, а над нами висели какие-то вонючие провода. Несколько проводов собрались на старом деревянном столбе, как попало воткнутом в ямку, лишь бы держал, а самодельная деревянная лестница служила подпоркой.
Мы услышали впереди какие-то голоса, но, к нашему удивлению, вместо людей увидели одну собаку, которая просто смотрела на нас из самодельной конуры (тут, наверное, все было самодельное). Мы остановились, и я решил, что сейчас самое время спросить кое-что важное об умениях Румины.
– Румина?
– Что?
– А ты когда-нибудь пробовала дать в глаз собаке, которая собирается на тебя напасть и покусать?
– Не-а.
– Понятно…
– А зачем спрашиваешь?
– Так, просто. Я не очень люблю собак.
Мы завернули в сторону, чтобы не раздражать собачку, но на повороте уже стояла другая собачка. И выглядела она уже не как собачка, а как собака, и тоже смотрела прямо на нас. Поэтому мы решили в очередной раз вернуться к началу пути и обдумать все хорошенько. Мы стали пятиться назад. Собачка из конуры встала. Мы сделали еще пару шагов. Она пошла в нашу сторону. Расул поскользнулся и упал в грязь. Большая собака сказала: «Р-р-р-р», а потом мы просто побежали. Собаки побежали за нами. Погоня была недолгой. Мы понимали, что не успеем добежать до забора, поэтому все залезли на ту самую самодельную лестницу. Собаки тоже добежали до нас и лаяли, стоя прямо под нами, в ожидании, пока кто-нибудь из нас не упадет, чтобы потом его сгрызть. Румина и Расул, конечно, кричали, визжали и издавали всякие другие отчаянные звуки (Расул даже заплакал), а я круто смотрел в глаза собакам, стараясь их испугать взглядом, и иногда лаял им в ответ на собачьем языке (говорил, чтобы они не мешали мне искать папу).
Неожиданно в сторону собак полетел сперва один камешек, а потом и второй. Мы оглянулись и увидели, что Амина с гаражей бросает в собак камни.
Перед тем как описать, как Амина спасла нас от этих собак, надо рассказать про камни.
Это камни «на удачу». Много лет назад один из классов готовился сдавать ЕГЭ. Они стояли как раз рядом с этими гаражами и обсуждали предстоящий экзамен. Кто-то из них сказал: «На удачу!» – и бросил камень на гараж. Остальные за ним повторили и тоже бросили камни. Не знаю, что у них получилось в конце, но почему-то многие школьники решили, что бросить камень на гаражи – это хороший знак. (Я так не думаю, потому что при мне это делали три человека – и все получили двойки.) И это в самом деле оказался хороший знак, но для нас, потому что десятый камень попал одной из собак в ногу (одиннадцатый чуть не попал в меня, Амина извинилась). Собака отошла назад и что-то там сказала, я не смог разобрать. Еще пара «выстрелов» – и собаки отступили.
Недолго думая, мы слезли с лестницы и побежали к забору. Это оказалась ловушка, собаки с лаем опять побежали за нами, но мы уже были на заборе. В последний момент маленькая тупая собачонка подпрыгнула и схватила Расула за брюки. Амина бросила в нее камень, но та не отпускала. Потом Румина пнула собаку ногой. Та заскулила и отпустила брюки Расула. Так мы и оказались опять на гаражах.
Я разозлился, потому что это уже вторая неудача в покорении стройки. Расул решил немного поплакать и отвернулся от нас. Амина, наверное, захотела его поддержать и тоже чуть-чуть поплакала. Румина молча слезла с гаража. Мы слезли за ней.
– Ты куда? – спросил я.
– Ухожу. Мне надоело.
– Но мы еще не нашли папу!
– Нас чуть не сгрызли собаки! Я не пойду больше туда, я хочу домой! – сказала она.
– Ты просто трусиха, – сказал я, и она толкнула меня в ответ. Я плюхнулся на землю. – Ну и уходи, ты и так лишняя в команде была! И вообще нам не нужна!
– Нет у тебя никакой команды, – сказала она и ушла.
Расул перестал плакать. Он молча сидел на бордюре, разглядывая порванные брюки. Ко мне подошла Амина.
– Мы уходим. Всё уже.
– Что всё? – спросил я.
– Всё уже всё. Мы искали и не нашли. Зря мы туда залезли. Его, наверно, нет там. Давай искать в другом месте.
– В каком другом? У нас больше нет других мест! Папа или там, или вообще умер! Он точно там, среди рабочих, и мы должны туда попасть, – сказал я.
Расул в этот момент встал и просто пошел в сторону дома. Амина посмотрела своим добрым взглядом на меня (но мне она уже не нравилась) и ушла за ним.
– Вы просто все трусы! – крикнул я им вслед, но они ничего не ответили. – Настоящие воины так не сдаются! Не хотите помогать, тогда вы не друзья вообще! А я бы вам помог! Когда я найду папу, он будет лучше всех ваших пап!
В этот момент я понял, что мне срочно надо поплакать, поэтому сел на скамейку и заплакал, но получилось дольше, чем я хотел.
– Ты был прав, Крутой Али. Все воины бывают сами по себе.
– Ага.
– А что мне теперь делать?
– Убей этих собак и найди папу.
Я согласился, но вначале мне надо было подготовиться, поэтому я поискал всякие более тяжелые камни, чтобы забросать ими собак. Собрав свою гору, я начал бросать камни на гараж, а потом и сам залез наверх. План был простой: обстрелять собак камнями, пока они не умрут (я был очень зол), а потом спокойно пойти в логово и найти папу среди рабочих. Для этого плана нужны были три вещи: я, снаряды и собаки. Собак не было. Я поискал их как мог, потом начал гавкать, мяукать и пытаться их подозвать, но собак уже не было.
– Хитрые тупые собаки, – буркнул я себе под нос.
Они прятались где-то там, в уголках, в ожидании какой-нибудь новой жертвы.
Я решил, что так или иначе когда-нибудь их убью, даже если не сегодня. Я сел на крышу гаража, потому что не знал, что делать дальше. Вдалеке я услышал крики рабочих, которые закончили обедать и возвращались к работе. Они говорили всякие крутые и плохие слова, которые Крутой Али не разрешал мне говорить.
– Крутой Али?
– Чё?
– Почему мне нельзя говорить плохие вещи?
– Я тебе уже говорил. Тебе дадут за это по башке.
– Но тут все ругаются! Все суперкрутые, и спортсмены, и всякие полицейские, и рабочие, и наш учитель по физре, и сосед с первого этажа, и самые крутые в школе, и даже в моем классе две девочки – все говорят плохие слова. И еще, говоришь, мусульмане не должны говорить плохие слова. Ну я не знаю. Все говорят плохие слова. Я тоже хочу.
– Зачем тебе?
– Потому что я там лишний среди них. Когда стоят крутые пацаны, они говорят всякие крутые и плохие слова, а потом подхожу я и не могу сказать ничего такого. Это сразу видно, Крутой Али. Все знают, что я не говорю плохие слова, это значит, что я воспитанный и хороший мальчик, и поэтому я им не подхожу. И акцента у меня нет, и плохих слов нет. А я выучил только «олень» и «ушатаю».
– Ну ладно, – сказал Крутой Али.
– Что?
– Наверно, ты уже готов.
– К чему готов?
– К главному правилу любого воина. Это правило суперсекретное. Записывай! – дал он команду, и я вытащил из портфеля дневник. – «Секретное правило воина! Лучший воин…»
– А мне ставить цифру к правилу или так оставить? – перебил я Крутого Али.