Оставался последний, третий мужик. Тоже обычный дяденька – жена, ребенок. Мне показалось, что он работает на каком-то заводе, потому что у него много фоток в здании с большими трубами и всякими металлическими штуками. И еще несколько фотографий, на которых мужик в каске. Адреса и номера не было, так что ему можно было написать: «Ты чё, э? Давай пообщаемся». Но потом я подумал, что, если опять буду начинать разборки, он не захочет говорить с типа мамой. И вообще у него уже своя семья. Он уже не вернется, но они могут помириться, и, может, тогда типа мама будет больше улыбаться, а он будет дарить мне подарки на день рождения, который ровно через месяц, но я не кушаю торты, так что пусть просто подарит мне плейстейшн или иксбокс.
Я написал ему просто «Салам» и ждал около часа, пока он войдет в сеть. Потом я заметил, что его не было в сети с 2019 года. Уже год. Пришлось еще искать. Я нашел его дочку, узнал, что она учится в 19-й гимназии, а эта школа недалеко от нашей. Там учился Расул в первом классе, пока не перевелся к нам. Поэтому я решил, что мне нужен помощник. Я позвонил Расулу и отменил предыдущий план. Мы договорились встретиться рядом с гимназией. Теперь даже не придется врать. Мы с Расулом будем гулять, хоть мне и нельзя уходить с нашего двора, но это было очень важное дело.
Крутому Али не нравится Расул. Он вообще не любит умников, я тоже их не люблю. Каждый день бы их бил, но они потом жалуются родителям. Поэтому я никого не бью. Крутой Али говорит, что друзья для слабаков, а кент – это настоящий брат. Не каждого можно назвать кентом. Поэтому Расул мне не кент, и если я хочу с ним дружить, как с кентом или братом (я чуть-чуть запутался, кто друг, кто кент, а кто брат), то должен тоже научить его быть крутым, но это потом.
– А что тут? – спросил Расул, когда мы встретились у гимназии. Это здание выглядело намного лучше нашего. Я читал историю нашей школы, она открылась в 1959 году, а этой гимназии, наверное, лет десять. Она во всем лучше, и, возможно, тут даже парты лучше, но, когда я менял школу в прошлом году, типа мама попыталась меня устроить в эту гимназию, и директор попросила семнадцать тысяч рублей на ремонт школы. Типа мама очень разозлилась и ушла. Но я думаю, что на ремонт школы денег не должно быть жалко. Все дети хотят учиться в нормальных школах, поэтому и наша директриса тоже часто просит деньги на ремонт. Типа мама не хотела отдавать меня в эту школу, но пришлось. Она отдала девять тысяч на ремонт директрисе, и меня взяли в школу. Правда, ремонт еще не начался.
– Тут учится девочка, Гамзатова Румина, вот, – я показал фотку.
– Красивая.
– Ага. Надо ее найти.
– Но школа закрыта, а когда открыта, мы бываем в своей школе.
– Ага.
– А зачем тебе она? Влюбился?
– Не-а. Она мне даже не нравится. И вообще девочки не нравятся. Я даже жениться не буду.
– Почему?
– Мне нельзя. Я дал обет безбрачия.
Расул замолчал, повернулся и начал копаться в телефоне. Он всегда так делает, когда узнает новые слова, чтобы посмотреть их в «Википедии» и чтобы никто не знал, что он их не знает.
– Круто, – сказал Расул. – Но мне родители не разрешат обет безбрачия.
– А у меня нет родителей, так что мне можно, – гордо сказал я.
– У тебя есть мама.
– Это не моя мама.
– А где твоя мама?
– Нельзя говорить про родственников, которых нет, – ответил я.
Расул замолчал. Потом я сказал:
– Ее убили, но ты никому не говори вообще. Тагиру тоже, с которым ты дружишь во дворе.
– Хорошо, – сказал Расул.
Мы немного посидели на скамейке у школы, обсуждая недавнее отравление жителей города крысиным ядом. Я прикинул, сколько нужно яда выпить, чтобы стать человеком-крысой и, если надо будет с кем-нибудь подраться, чтобы я мог в него превратиться.
– Человек-крыса – это он или она? – спросил я.
– Он, – ответил Расул. Он умный, чуть-чуть умнее, чем я. Крутые воины не бывают слишком умными. – Ой, я знаю этот подъезд! – крикнул вдруг он и показал мне телефон. Это была фотография Румины с цветочками у красной металлической двери в подъезд. Расул лайкнул фотку. Я спросил:
– Зачем ты ее лайкнул?
– Просто, – сказал Расул, потом посмотрел на следующую фотку и опять лайкнул.
– Ты в нее влюбился?
– Да, наверно.
– Ей десять лет. Нельзя жениться на старых, – сказал я.
– Моя мама старше папы на три года, – ответил он. – Помнишь, я потерял кота в сентябре?
– Ну?
– Мы его с бабушкой искали во всех дворах и еще в подъездах смотрели. В этом подъезде изнутри куча наклеек с Барби. Я его точно помню. Вот тут тоже, – он ткнул пальцем в дверь. Рядом с ручкой были разодранные наклейки. – Там рядом шаурму продают.
– Хорошо, идем.
Мы пошли с Расулом на поиски подъезда и уже через пятнадцать минут нашли его. Точно такой, как на фотке. Позвонила типа мама, я сказал, что я рядом с домом. Расул покачал головой, потому что мамам (и типа мамам тоже) врать нельзя. Он прав, но у меня важное дело. Мы решили ждать прямо в подъезде, вдруг ее увидим, и если мы ждем, то надо ждать на скамейке. «Правило № 31: если ждешь на скамейке, то надо грызть семечки». Мы с Расулом скинулись по десять рублей и купили пачку семечек.
– А зачем мы ее ищем? – спросил Расул еще раз, когда мы шли обратно к подъезду.
– Ее папа был женат на моей типа маме, а потом они развелись. Типа мама теперь грустная, а он счастливый. Я хочу, чтобы они помирились.
– Да-а-а, – протянул Расул, размышляя над тем, какая запутанная и крутая у меня жизнь.
Расул не воин и даже не крутой, поэтому он не знал, как надо сидеть на скамейках. Мне пришлось преподать ему важный урок, который преподал мне мой сенсей.
– Расул, ты неправильно сидишь на скамейке, – сказал я и сел на ее спинку, поставив ноги туда, куда садятся обычные (вообще не крутые) люди.
– Так сидеть нельзя, – сказал он.
– А так вообще круто и высоко, – ответил я.
– Ты пачкаешь скамейку. Бабушка говорит, что на таких местах потом сидят взрослые, а такие, как ты, пачкают скамейку.
– Если хочешь быть крутым, ты тоже должен так сидеть, чтобы мы оба были крутыми. Если я так сижу, а ты сидишь по-другому, то мы не как крутые друзья. Если хочешь быть крутым другом, то садись как я.
Расул покривил рот, а потом сел. Мы грызли семечки. К нам подошла бабуля и поругала нас, пришлось сесть нормально. Все знают, что бабули – главные враги воинов. Крутой Али меня предупреждал. Они могут ударить своей палкой или сумочкой или даже плюнуть, а отвечать бабулям нельзя. Когда она ушла, я опять сел на спинку, а Расул отказался, и я обиделся.
– Как правильно? «На скамейку» или «в скамейку»? – спросил я.
– На скамейку, – ответил Расул.
– Тогда ты сидишь в скамейке. Скамейки построили, чтобы сидеть на них. Ты сам сказал. Вот я сижу на скамейке, а ты сидишь в скамейке. Ты неправильно сидишь. Сам сказал, – закончил я обвинительную речь.
Расул хотел мне ответить, но из подъезда вышла девочка. Это была Румина.
– Эй, вы! – сказала она.
Мы замерли. Она была настроена очень воинственно (об этом говорили ее сжатые и большие, как у мальчиков, кулаки):
– Моя мама моет эту скамейку не для того, чтобы вы на ней сидели, как тупые быки. Слезайте и уходите, а то я вас сфотографирую и отправлю в инстаграм, и если придется, то побьют обоих.
Это была серьезная угроза. Никто не хочет стать такой звездой инстаграма. Нам пришлось встать, хоть Крутой Али и поставил бы ее на место. Он любую девочку поставит на место. Я собирался что-нибудь сказать и посмотрел вначале на Расула. Он молча на нее смотрел. Нельзя делать важные дела с влюбленными.
– А где ты живешь? – спросил я.
Она посмотрела на окно прямо над нами и сказала:
– Вас это не касается. Вы быки.
– Спасибо, – сказал я. Наконец-то меня кто-то назвал быком. Крутой Али похвалит меня, а еще похвалит ее дурацкие кулаки. Уж очень они крепкие.
– Я не бык, – сказал Расул. Он влюбленный ботаник, от которого мне уже нет толка.
– Вы уходите? – спросила она.
– Да, – ответил я.
Она опять зашла в подъезд, а мы оба посмотрели на ее окно. Тупые наклейки с Барби были прилеплены прямо на стекло. Если бы я был более внимательным, сразу бы понял.
– Что будем делать? – спросил я.
– Она вообще красивая, – ответил Расул. – Я приду к ней через десять лет, когда буду жениться, и подарю гору наклеек с Барби.
– Я не могу ждать десять лет, мне надо сейчас. Жди тогда тут, у меня серьезный разговор. Я спрошу ее номер телефона для тебя.
– Инстаграм тоже спроси.
– Ага.
Я вошел в подъезд, который изнутри выглядел намного лучше нашего. Кажется, любой подъезд в этой яме красивее нашего. Подошел к коричневой бронированной двери и собирался постучать.
– Воин, – сказал Крутой Али.
– Чё?
– Какой у тебя план?
– Какой план?
– Правило номер двадцать один.
Мне пришлось открыть «Дневник воина», который я всегда ношу с собой. Я прочитал правило № 21:
– «Всегда нужен план. Только у лохов и слабаков не бывает плана. Поэтому они всегда проигрывают».
– И какой у тебя план?
– Ну, я попрошу позвать Гамзатова Абдулазиза, если откроет мама. Если откроет девочка, то надо позвать папу. А потом скажу ему, кто я, и скажу, что типа маме бывает плохо, когда она его вспоминает, и что они до сих пор в ссоре, хоть она и не помнит почему, и что им нужно помириться. И что у меня день рождения через месяц, а у всех в классе есть плейстейшн.
– Хорошо, стучи.
Я постучал в дверь. Открыла будущая жена Расула. Она опять была злая. Она что, всегда злая?
– Чё пришел? – сказала она, а не спросила.
– Я не к тебе пришел. Мой друг хочет на тебе жениться и спросил твой номер или инстаграм.
– Не дам.
– Ладно, а папа дома? – спросил я.
Она посмотрела на меня и ничего не ответила. Из кухни выглянула ее мама и спросила:
– Кто это? – Она подошла ближе. – Мальчик, что-то случилось?