– Как же ты мог, – выговаривал викарий, – рассказать непосвященному человеку о делах, являющихся секретом группы революционеров! Ты же совсем не знаешь, кто такой полковник Силверио, а я сразу признал в нем брата Жоана Дамасено, которого все в округе зовут Жоан-нудный. Ты, вероятно, заметил, у полковника Силверио к седлу привязан псалтерио. Он всегда таскает его с собой, и полковника иначе не называют, как Псалтерио дос Рейс. Это его вторая отличительная особенность. Первая же – жуликоватость. Вряд ли Силверио Псалтерио явится ценным приобретением для нашей революции. Ну, раз дело сделано, горевать поздно. Авось ничего плохого не случится. Однако на будущее хочу тебя предупредить: никогда не поступай опрометчиво. Бери пример со старшего брата. Я тоже позавчера сумел склонить на нашу сторону одного военного. Может быть, слышал о нем – Корреа Памплона. Он ночевал здесь, в доме, и мы долго беседовали о положении в капитании. Правда, детали заговора я не раскрыл, а только заметил, что в Вила-Рике много говорят о восстании, которое должно вспыхнуть в день объявления деррамы. Мне кажется, Корреа Памплона склонен разделить наши идеи. Тогда я прощупаю его поосновательнее. Он принял приглашение провести в моем приходе пасхальные дни.
Смущенный сержант-мор не пытался оправдываться, а только огорченно вздыхал, сожалея о своей болтливости.
А в это время полковник Силверио, очень довольный, легуа за легуа приближался к Вила-Рике. И вот недалеко от одной из фазенд он увидел под раскидистым деревом отдыхавшего путника. По висевшему на сучке камзолу Силверио признал в спящем человеке прапорщика. И тотчас же припомнил рассказ сержанта-мора.
– Тирадентис! – крикнул Силверио на всякий случай. Лежавший на траве мужчина поднял голову и удивленно посмотрел на всадника.
– Слушаю вас, полковник. Извините, с кем имею честь? – сказал он, так как это был действительно Тирадентис, решивший переждать часы солнцепека, прежде чем продолжать путешествие.
Силверио спрыгнул с коня и подошел к Тирадентису, протягивая руку.
– Очень рад с вами встретиться, прапорщик. Мне так много о вас рассказывали. Давайте познакомимся. Я полковник Силверио дос Рейс.
– Ну что ж, давайте познакомимся, полковник. Так от кого же вы слышали обо мне и что?
– В моих глазах вы один из самых замечательных людей нашей капитании. Я смею вас уверить, все мои помыслы направлены на освобождение Бразилии от иноземного ига, хотя я сам португалец, но мои власть имущие соотечественники так насолили полковнику Силверио дос Рейсу, что он ждет не дождется дня, когда их вытурят с бразильской земли и все мы вздохнем свободно.
– Простите, но я не понимаю, о чем вы ведете речь.
– Бросьте, прапорщик. Сержант-мор Луис Вас де Толедо Пица все рассказал о заговоре, и я только что из дома викария Карлоса Корреа. Считайте меня своим единомышленником.
Уборщики мусора тигрес на улицах Рио конца XV!!! века.
– Ах, – воскликнул Тирадентис, – сейчас много болтают лишнего, даже выдумывая различные небылицы, принимают желаемое за действительность! Недовольные в Минасе есть. Кто станет это отрицать! Но нельзя называть малейшее проявление недовольства заговором.
– Кажется, вы мне не доверяете, Тирадентис, – укоризненно произнес Силверио. – Зря! Вряд ли существует в капитании человек, страдающий больше от португальских властей, чем полковник Силверио дос Рейс.
– Ну что ж, – спокойно заметил Тирадентис, – в таком случае, если в капитании Минас совершится революция, одним из тех, кто выиграет от нее, будет именно полковник Силверио дос Рейс. Я лично, – добавил Тирадентис, – убежден в необходимости перемен.
– А скажите, прапорщик, будут ли отменены долги королевской казне в случае успешного завершения революции?
– Может, и существуют где-нибудь подобные планы непременной отмены всех долгов португальской короне, но я, право, не информирован. Думаю, новую жизнь начнем без старых долгов.
– Через несколько дней, – заметил Силверио, – я должен отправиться в Рио. Может быть, мое знание людей в столице и связи пригодятся нашему общему делу. Тирадентис неопределенно пожал плечами.
– Вероятно, вы сможете принести пользу. Во всяком случае, нелишне встретиться в Рио. Я обычно останавливаюсь в пансионе Перпетуа Минейры, недалеко от порта. В Рио ее знает каждый. Что ж, пора, пожалуй, отправляться в путь. Жара спала. – Тирадентис снял висевший па суку камзол, отвязал лошадь, оседлал ее, приподнял треуголку, поклонился и выехал на дорогу.
Силверио помахал ему вслед рукой.
– До встречи в Рио! – крикнул он, крайне довольный предоставившейся возможностью познакомиться с прославленным Тирадентисом.
А в это время жизнь в Вила-Рике текла, как всегда, медленно, спокойно, и ничто не предвещало наступления бури. Из основных участников заговора, как мы уже рассказывали, в Вила-Рике остались только два поэта, остальные же стремились коротать жаркие дни марта в фазендах и пореже появляться в душном городке, почти начисто лишенном какой-либо растительности. После мартовского собрания в Шакара-до-Крузейро Гонзагу несколько раз видели в губернаторском дворце, где он беседовал или с интендантом Вила-Рики, или с самим Варбасеной, причем очевидцы утверждали, что Гонзага уговаривал Барбасену не объявлять дерраму, мотивируя это тем, что объявление деррамы явится трагедией для всех жителей капитании и катастрофой для местной экономики. Беседуя же с близким другом, интендантом Вила-Рики доктором Франсиско Грегорио Монтейро Бандейрой, Гонзага непременно заводил речь о необходимости быстрейшего объявления деррамы. Слухи о подобных противоречивых действиях Гонзаги доходили до заговорщиков, но они не придавали им никакого значения, уверенные в разумности любых шагов, предпринимаемых поэтом Гонзагой.
Один день как две капли воды походил на другой, монотонное существование жителей Вила-Рики, казалось, ничто не в состоянии нарушить. Но наступило 15 марта.
11. ДОНОС ГУБЕРНАТОРУ
Утром 15 марта помощник губернатора Антонио Шавьер вошел в кабинет его превосходительства и доложил:
– Господин виконт Варбасена, вас желает видеть… – и он назвал имя и фамилию просителя, добивавшегося аудиенции.
Барбасена с недовольным видом отложил в сторону какую-то бумагу.
– Пора бы всем посетителям знать время приема. Сейчас я просматриваю утреннюю почту.
– Но он просит принять его немедленно. Говорит, дело государственное, и настолько важное, что не терпит отсрочки.
– Каждый, кто добивается свидания с губернатором, считает свое дело самым важным и не терпящим отсрочек, – пробурчал Барбасена, но тем не менее разрешил впустить визитера.
– Здравствуйте, дорогой друг, – приветствовал он вошедшего в кабинет человека. – Чем обязан столь раннему визиту? Какие дела государственной важности заставили прервать вас утренний сон и явиться спозаранок к скромному слуге королевы, губернатору капитании Минас?
– Господин виконт, поверьте, я не посмел бы тревожить вас во внеурочное время, если бы не имел сообщить нечто из ряда вон выходящее. Я долго набирался мужества, прежде чем решиться прийти во дворец и рассказать о делах, затрагивающих интересы ее величества королевы и всех подданных вице-королевства.
Барбасена нахмурился.
– Слишком долгое и многозначительное предисловие. Будьте любезны изъясняйтесь покороче и приступайте непосредственно к сути вопроса.
Посетитель почему-то на цыпочках приблизился к губернатору и, понизив голос, произнес:
– Господин виконт, в вице-королевстве готовится заговор, и центр его находится в столице капитании Минас – Вила-Рике.
Барбасена нахмурил брови и отступил на один шаг.
– Вы даете себе отчет в последствиях, бросая подобные обвинения бразильским подданным ее величества королевы?
– Да, ваше превосходительство. Зная все детали заговора, я уверен в полной достоверности сообщаемых мною сведений. Могу назвать имена всех главарей и участников.
– Говорите! – приказал Барбасена.
– Заговор возглавляется прапорщиком Тирадентисом.
– Я вас могу уличить во лжи, милейший, – перебил посетителя Барбасена. – Несколько дней назад мною собственноручно прапорщику Тирадентису выдано разрешение на двухмесячную поездку в столицу вице-королевства для устройства личных дел и выяснения судьбы представленных вице-королю проектов.
– Вы правы, ваше превосходительство, Тирадентис сейчас находится в пути, направляясь к Рио-де-Жанейро, но едет он в столицу совсем не для выяснения судьбы поданных вице-королю проектов, а по заданию центра заговорщиков Вила-Рики. Восстание начнется в день объявления деррамы. Заговорщики подготовили проекты новой конституции и законов для будущей республики Бразилии. Они составлены Клаудио Мануэлом да Коста и Томасом Антонио Гонзагой.
– Совершеннейшая чушь! – снова перебил доносчика губернатор. – За последние дни Гонзага несколько раз приходил во дворец, уговаривая меня отменить дерраму.
Щеки и лоб посетителя от страха и волнения покрылись красными пятнами.
– Умоляю, господин губернатор, ваше превосходительство, выслушать меня до конца. Это тактический ход со стороны Гонзаги. Он пытался завоевать доверие, притупить вашу бдительность. Я рассказываю чистую правду. Центры заговорщиков созданы по всей капитании, – и доносчик стал перечислять города и селения, где проживали люди, замешанные в заговоре.
Виконт Барбасена пренебрежительно поморщился.
– Ваши заговорщики прожектеры или безумцы. Все их планы построены на песке. В капитании Минас достаточно преданных португальской короне войск, способных в зародыше подавить малейшее проявление недовольства.
– Ваше превосходительство, в том-то и дело, что в заговоре замешаны многие высшие военные чины капитании, – и доносчик перечислил несколько имен военных руководителей заговора.
Барбасена почувствовал слабость в ногах, но усилием воли постарался не показать и виду, что его привели в ужас подробности, приведенные доносчиком.