Возможно, использование синей краски покажет…
Доктора снова прервали шаги. Он нетерпеливо повернулся. На пороге стоял Стив Ингрем с натянутым, бледным лицом.
– Стив, – нахмурился сэр Джеффри. – Зачем вы пришли сюда? Мона сказала мне, что вы в плохой форме с того дня в зоне. Вы должны соблюдать постельный режим!
– Постельный режим? – невесело рассмеялся Стив. – Лежать с легким сотрясением мозга, когда каждая кровать нужна для умирающих от эпидемии. Я должен принять участие в этой борьбе. – Он повернулся к окну, хмуро взглянул на пылающий ад, которым была отмечена теперь постоянно растущая зона поражения, и черная пустошь на месте самой первой области эпидемии. – Что это? – Стив резко повернулся, глаза его сверкали. – Вы же знаете, что это никакая не болезнь! Это разрушение! Разрушение животных, растительности, камня и стали! Какая-то внешняя, неизвестная сила, сэр Джеффри, превращает город в бесплодную пустыню! Человечество бессильно остановить это разрушение! Если бы только кто-то мог проникнуть в зону поражения и изучить все в непосредственной близости!
– Это бесполезно, – покачал головой сэр Джеффри. – Из трех последних экспедиций не вернулся ни один человек. Уйти в зону равносильно самоубийству. Многие из наших ученых попытались и заплатили за это жизнью.
– А также и Стенгель?
– Мы не получили от него никакой весточки с того дня. – Уик взглянул на пенковую трубку, лежащую на каминной доске. – Бедный старый Стенгель!
Стив взял трубку и с интересом осмотрел ее. Чашечка была глубокой, а отверстие в ее основании необычайно большим, размером чуть ли не с карандаш. Стив вспомнил, как Стенгель непрерывно сосал незажженную трубку и его странную манеру говорить, словно он запыхался. Он уставился на обугленный табак в чашечке и задумался. Потом внезапно выпрямился, глаза его вспыхнули.
– Сэр Джеффри! А где жил Стенгель?
– Что? – токсиколог раздраженно дернул усами. – Ну… на Кенион-стрит… Западная 641, кажется. А почему вы спрашиваете?
Стив повернулся к карте.
– Кенион-стрит! – воскликнул он. – Я так и думал! В самом центре зоны поражения! Сэр Джеффри… – Стив вдруг резко рассмеялся, – …если кто-нибудь спросит меня, скажите, что я пошел вернуть трубку ее владельцу!
И прежде чем доктор успел его остановить, Стив сбежал по лестнице и выскочил на улицу.
ПРОШЕЛ ЦЕЛЫЙ час, прежде чем Стив Ингрем сумел добраться до края зоны эпидемии. Лицо его было бледным, но решительным, карманы пальто распухли от каких-то пакетов. Мгновение он глядел на небольшую заставу с пунктом Красного Креста и машинами «Скорой помощи», затем, свернув на Кройдон, углубился в тихие, безлюдные улицы зоны поражения.
Глазам его представилось чрезвычайное опустошение. Ряды зданий, некоторые, причем, стояли невредимые, если не считать упавших карнизов и разбитых окон, а от других остались лишь кучи щебня. В тех местах, где обрушилось метро, в земле открыли зловещие пасти провалы, а электропровода змеились, точно гигантские змеи, готовые ужалить неосторожного путника.
Стив уже углубился в зону эпидемии на несколько кварталов, когда почувствовал жжение во рту и в носу. Остановившись, он достал из кармана два пакета, в одном, картонном, был белый порошок, а в другом рулончик влажного бинта. Стив уже посыпал бинт порошком, когда услышал позади шаги.
– Стив! – прокричал знакомый голос. – Ты не можешь туда идти! Это просто самоубийство!
– Мона! – он резко обернулся и испуганно увидел бледное, красивое лицо девушки. – Откуда ты узнала?..
– Мне сказал папа. – Она схватила его за руку. – Никто не сможет прожить больше часа в зоне, Стив. Возвращайся, пока еще есть такая возможность!
– Я не могу, – упрямо покачал он головой. – Если я отыщу Стенгеля, то сумею узнать о причинах желтой смерти. Я должен идти дальше!
– Если так, то я иду с тобой, – смело заявила девушка. – Стив, вопрос победы или поражения в этом деле жизненно важен для всех нас!
– Ладно, – кивнул он, восхищенный храбростью Моны. – Не снимай это, независимо от того, что произойдет. – Он взял бинт, тщательно покрытый белым порошком, и обернул вокруг ее головы, закрыв нос. – Дыши через бинт и не открывай рот.
Мона кивнула, с любопытством глядя, как он готовит второй бинт и обертывает им свою голову. Потом они направились на юг, в центр зоны эпидемии.
ВОСПОМИНАНИЯ ОБ ЭТОЙ прогулке отштамповались в памяти Моны серией ярких, обрывистых картин. Темные улицы, выпуклая луна, полускрытая дымом, ужасные опустошения в недавно еще густонаселенном районе. Трупы, лежащие то тут, то там в развалинах… некоторые пожелтевшие, загноившиеся, изъеденные болезнью… некоторые – просто одетые в обрывки одежды скелеты.
Раз, проходя мимо пустого бакалейного магазина, они увидели скрюченных, худых существ, шаривших лапами по полкам в поисках еды. Живые существа, но уже не люди, с красными глазами, сверкающими через путаницу волос. Разрушительное воздействие эпидемии превратило их в мрачную пародию на живых мертвецов. Невнятно бормоча и временами издавая крики, они набивали рты, из которых текла пена, консервированными деликатесами, и дрались, точно звери, за самые лакомые кусочки. Потом много месяцев Мона не могла забыть их яростный вой и безумный хохот.
Прошел почти час, но Стив упорно шагал вперед, руководствуясь уличными знаками. Глаза девушки начали болеть, кожа горела. Дважды они едва избежали смерти, когда рядом внезапно рушились здания, а один раз загорелась бензозаправка и, тут же взорвавшись, обдала их ливнем горящих угольков. Но Стив шел вперед.
Мона уже шаталась от усталости, когда Стив вдруг схватил ее за руку и жестом велел остановиться. Перед ними стоял дом, темный, пустой, но все же странным образом единственный уцелевший в целом ряду таких же домов.
Скользя из тени в тень, Стив и Мона подкрались к этому большому, мрачному зданию. Когда они приблизились, то увидели несколько странных вещей. Во-первых, строительный раствор между кирпичами блестел, как стекло. Какое-то защитное покрытие, решил Стив. Во-вторых, окна старого дома были плотно заперты и зашпаклеваны. Внимание Стива также привлек дым над крышей. Перелетая по воздуху от ближайшего пожарища, облака дыма над этим домом внезапно скручивались и завихрялись, словно попадая во власть могущественных сил. Они походили на черных драконов, корчившихся в муках на фоне освещенного огнем неба. Мона озадаченно смотрела на них, когда Стив заговорил.
– Пойдем, – сказал он. – Нам нужно внутрь.
Она прошла за ним через улицу, затем увидела, как он достает из развалин толстый металлический прут. Втиснув его острый конец между рамами, Стив навалился и открыл окно.
– Сюда! – Он помог Моне влезть в окно. – Тихо!
Через мгновение он присоединился к ней и тщательно закрыл окно.
Комната была небольшой и темной, поскольку снаружи смеркалось. Очевидно, это был какой-то кабинет. Стив зажег спичку и глянул на стопки бумаг на столе.
– Смотри-ка, – сказал он, рассматривая блестящий стальной нож для бумаг, поверхность которого совершенно не потускнела. – Теперь можно снять бинты! Воздух здесь чистый! Обрати внимание на эти документы! Из главного управления гестапо в Берлине! Но ведь Стенгель приехал в эту страну, утверждая, что вынужден был бежать из Германии по политическим причинам! Он…
Скрип двери заставил его замолчать и резко обернуться. В дверях стоял, вежливо улыбаясь, доктор Стенгель.
Глава III. Пленники
– ГЕРР ИНГРЕМ, – пробормотал Стенгель. – И фрейден Уик! Гутен абенд! Добрый вечер! Какой счастливый случай…
– Мы пришли… чтобы вернуть вам трубку, – сказал Стив и достал из кармана большую пенковую трубку. – Всего лишь несколько часов назад я понял, почему вы никогда не закуриваете трубку, но все время ее сосете. Очень оригинально, доктор Стенгель, поместить фильтр в чашечку трубки и дышать через нее, расширив при этом отверстие. По этому же принципу, защитившись обычной содой, мы смогли пройти через всю пораженную зону. Теперь понятно, почему вы так странно вели себя в тот день, когда потеряли трубку. Вы боялись остаться в зоне без фильтра. И так же понятно, доктор, что в тот же день, когда вы говорили о блокировании эпидемии, вы уже пользовались вашим надежным фильтром!
– Прекрасно! – кивнул Стенгель. – Вы, американцы, весьма умны! Мне даже жаль, что я вынужден задержать таких умных и, – он поклонился Моне, – очаровательных людей. Эрнст! – повысил он голос.
– Тихо! – Рука Стива нырнула в карман и появилась оттуда, сжимая тяжелый автоматический пистолет. – Стенгель! Сейчас вы пойдете с нами! Идите к окну и не опускайте руки!
– Весьма драматично, – ответил Стенгель, глядя на него через стекла очков в золотой оправе. – Но, боюсь, мистер Ингрем, все это бесполезно. Видите ли…
Пронзительный крик Моны заглушил его слова. Стив резко повернулся и успел мельком увидеть огромную неясную фигуру, темную, угрожающую. В тот же момент его чем-то ударили по голове, и Стив рухнул на пол. Сметно он чувствовал, как гигант Эрнст несет его по коридору, через какие-то темные комнаты, а рядом идут доктор с Моной. Затем Стенгель остановился перед тяжелой железной дверью, отпер ее и кивнул Моне на порог, а Эрнсту что-то сказал по-немецки. Гигант кивнул, бросил Стива внутрь и захлопнул дверь.
– Стив! – прошептала Мона. – Ты… Ты в порядке?
– А как же, – пробормотал Стив, с трудом поднимаясь на ноги. – Удар лишь слегка оглушил меня. Но нам нужно выбраться отсюда и встретиться с сэром Джеффри. Разве ты не понимаешь, Стенгель знает секрет эпидемии! Шесть месяцев назад он появился в Лондоне, утверждая, что он – политический эмигрант. А теперь, когда Англия беспомощна, Германия может потребовать себе Канаду, Египет, Индию – все, чего пожелает! И она это получит!
– Ты думаешь, что доктор Стенгель виноват во всем, что произошло? – Глаза Моны широко распахнулись от ужаса. – Но как?
– Не знаю, – покачал головой Стив. – Ты помнишь, как я попросил часы у мистера Уиллиса, когда мы приехали в Лондон? И как осмотрел раствор между камнями здания больницы? Я заметил, что никель его часов потускнел, а цемент из раствора исчез. Адское изобретение Стенгеля разъедает не только человеческую ткань, но и сталь, цемент, резину, точно… точно кислота!