Начальник кивнул на прощание двоим привлекательным молодым женщинам, улыбнулся, а после перевел взгляд на меня — и улыбка его тут же исчезла. И как только клиентки вышли из приемной, он подошел ближе к моей секретарской стойке и негромко сказал: — Знаешь, в чем твоя основная проблема, Тина? Почему ты никогда в жизни не сможешь стать хорошим юристом? Я страшно удивилась. К чему это он?.. Я думала, Назар Миролюбович будет сейчас меня чихвостить за то, что я до сих пор не отпросилась, а он вдруг заговорил совершенно про другое.
— В чем? — Ты не умеешь проигрывать.
Я удивилась еще больше.
— Что?..
— Так говорил мне мой наставник и учитель, когда я только начинал свой путь, — продолжал Назар Миролюбович, глядя на меня внимательно и серьезно. — «Хороший врач должен понимать, что не всех больных можно вылечить. Хороший юрист должен понимать, что не всякое дело можно выиграть».
Он учил меня принимать не только свои победы, но и поражения. Да, победа приносит радость, тогда как поражение — досаду, но учит больше поражение. Ты не умеешь проигрывать, Тина. Ты будешь биться о тупиковую ситуацию, как рыба об лед, ты будешь умирать от собственных усилий, но не признаешься в том, что проиграла.
Я молчала. Он сейчас о том, что я до сих пор не отпросилась, или?..
— Упорство — это не всегда хорошо. Нужно уметь отпускать ситуацию. Тебе нужно учиться этому, иначе ты никогда не сможешь разобраться в себе.
Я по-прежнему молчала. И Назар Миролюбович тоже молчал.
В конце концов я выдавила из себя: — Эм… Он усмехнулся.
— Одевайся. Я отвезу тебя домой.
Развернулся и пошел обратно в свой кабинет, а я, вздохнув, нырнула под стол за сапогами.
Наверное, он прав. Нет, не так — он точно прав. Но делать-то с этим что? Даже если я признаю поражение — отпрошусь, напишу заявление об уходе или что он там имел в виду, — дальше как действовать? Я умею и люблю только одно: возиться с детьми.
Именно «возиться». Я не могу сказать «воспитывать» или «заниматься», потому что у меня нет образования. Кто доверит двадцатитрехлетней девчонке без диплома, рода и племени своего ребенка?! «Назар Миролюбович доверил», — мелькнула вдруг ясная и четкая мысль, и я замерла, покосившись на начальника, который спокойно и размеренно вел в этот момент машину.
Да, доверил. Назар Миролюбович уже несколько раз доверял мне самое главное свое сокровище… Брату не доверил. А мне — да.
— Назар Миролюбович… Он кинул на меня быстрый взгляд, и в его глазах мелькнула хорошо знакомая мне насмешка.
— Ну? — Вы ведь имели в виду не то, что я не отпросилась, правда? Вы… про работу? — Не совсем. Скорее, про жизнь. Но если тебе так проще — да, в первую очередь я говорил про работу, которую ты не любишь и от которой мучаешься.
— Мне некуда идти, — я покачала головой. — Уборщицей и официанткой я быть не хочу. Кому я нужна… Он усмехнулся, глядя не на меня — на дорогу.
— Что ты любишь больше всего, Тина? Ответила я не сразу. Все же это было слишком личное… Я ведь даже дяде Сереже призналась совсем недавно.
— Не что, а кого. Детей.
Назар Миролюбович, к моему удивлению, кивнул.
— Я так и понял.
— Поняли? — Разумеется. На твоем рабочем столе сейчас лежит книга Бенджамина Спока, после работы ты сразу бежишь к дочери, а не ищешь себе мужа, ну и наконец — с Яриком ты поладила не хуже Екатерины Игоревны, его няни. А у нее, между прочим, тридцать лет преподавательского стажа.
— Сколько?! — просипела я, вытаращив глаза. Я ведь представляла эту «тетю Катю» молодой и красивой! — Тридцать. Или даже тридцать пять, не помню точно, — улыбка Назара Миролюбовича на этот раз была какой-то уж слишком понимающей. Неужели догадался, что я ревновала? — В общем, как видишь, это очевидно.
— А толку от этой очевидности? У меня-то нет тридцати лет преподавательского стажа.
— Это бесспорно, Тина. Но факт в том, что мои знакомые сейчас как раз ищут няню для девочки четырех лет. Я могу посоветовать им тебя.
Я сглотнула.
— Это рискованно с вашей стороны… Назар Миролюбович хмыкнул.
— И это тоже бесспорно. Я бы, конечно, предпочел, чтобы ты пошла к нам с Яриком, но ты ведь не захочешь… — А?.. А как же Екатерина Игоревна? — Она увольняется по семейным обстоятельствам. Помнишь, я говорил, что у нее умерла сестра? У сестры дочь подросткового возраста, и Екатерина Игоревна хочет быть рядом с ней.
— Понятно… То есть… А с кем сейчас Ярик? — Пока с Екатериной Игоревной, но через неделю она уедет.
После мне обещала помочь моя мама, но это ненадолго. Няня нам все равно нужна. Хочешь? Ярик будет рад.
В жизни не испытывала подобного смятения. Да, я очень хотела, мне безумно нравился сын Назара Миролюбовича, но… — Пожалуйста, — прошептала я, опуская глаза, — обещайте, что не будете… приставать ко мне. Я очень хочу, но… — Я понял.
Назар Миролюбович вдруг остановил машину, и я поняла, что мы приехали. А он между тем продолжал говорить, повернувшись ко мне лицом и, кажется, пытаясь поймать мой взгляд: — Я обещаю, Тина. Я понимаю, чего ты боишься, и обещаю — ничего из этого не случится.
Честно говоря, верилось мне с трудом. Поэтому я молчала.
— Подумай до конца недели над моим предложением. Если решишься, скажи, и я перестану искать другую няню для сына.
Договорились? — Да. Договорились.
Мое нервное состояние мама вечером списала на болезнь, но на самом деле мне под влиянием эмоций из-за разговора с Назаром Миролюбовичем было не до каких-то там простуд.
Даже насморк куда-то делся, а боль в горле я вообще не замечала.
Наверное, примерно такое состояние называют «и хочется, и колется». Очень хочется, но… очень колется. Потому что я действительно не верила своему начальнику. Ну какой мужик откажется от возможности пощупать симпатичную девчонку, которой и противопоставить ему толком нечего? Да никакой.
Может, с месяц по сдерживается, а потом точно пустится во все тяжкие. И буду я не только няней, но и любовницей.
Подобной судьбы для себя совсем не хотелось, даже с учетом моего к Назару Миролюбовичу странного чувства. Но стоило признать уже сейчас — я эту войну проиграю. Я не смогу сопротивляться.
Поэтому я и не представляла, что делать.
И после одиннадцати вечера, когда мама легла спать, я решила позвонить дяде Сереже. Мне нужен был не только его мозг, но и его оптимизм.
— Тинка? Ты чего так поздно? Случилось что-то? — в дядином голосе звенела тревога, и я поспешила сказать: — Нет-нет, все нормально. Мы живы, здоровы. Я просто… посоветоваться хочу.
— А, — дядя Сережа выдохнул, — отлично. О чем посоветоваться? Конечно, рассказывать совсем все я не собиралась. Про секс уж точно не скажу. Но в остальном… И я вкратце описала предложение Назара Миролюбовича.
— Ну, Тинка, — протянул дядя Сережа, — а чего тут советоваться? Отличная возможность. Раз уж ты решила, что юристом быть не хочешь… Заодно, может, и в институт на будущий год поступишь, выучишься, на кого ты там хочешь… А если у тебя все получится, Черный твой и рекомендации может дать отличные.
Назар Миролюбович? Мне? Отличные рекомендации? Ой, не знаю… — Не все так просто, дядя… Я закусила губу. Как же сложно признаться! — Понимаешь… я не могу относиться к Назару Миролюбовичу только как к начальнику. И я боюсь, что это помешает.
Дядя Сережа как-то странно крякнул, а потом глубокомысленно замолчал.
— Дядя?..
— То есть, — его голос вдруг наполнился иронией, — ты хочешь сказать, что тебе нравится этот… деспот и тиран? На этот раз глубокомысленно промолчала я.
— Ладно, я понял. Точнее, я ни хрена не понимаю… но ладно.
Тинка… раз так… Иди лучше к чужой девочке. Если бы не было этих… хм… чувств… Но с ними ты себе только хуже сделаешь, причем независимо от результата. Страдание тут неизбежно, а я не хочу, чтобы ты страдала. Давай уж… без всяких там Черных. Найди себе лучше какого-нибудь Белого.
Я улыбнулась. Правда, с горечью.
— Сашу Белого, дядь Сереж? — Нет, упаси боже, — он засмеялся. — Нормального Белого. Ну, ты поняла.
— Поняла, конечно.
Я положила трубку и еще долго стояла возле окна, думая о том, что найти и полюбить — совсем разные вещи… Утром я проснулась от пришедшего смс-сообщения. Долго пялилась на текст, не в силах осознать соответствие слов и имени отправителя, но потом проморгалась и чуть не свалилась с кровати.
«Как ты себя чувствуешь?» Смогу ли я когда-нибудь по-настоящему понять этого человека?..
И когда я наконец перестану задавать себе этот вопрос?..
Но действительно. Как там сказал дядя Сережа? Я ни хрена не понимаю? Я тоже.
Я думала, Назар Миролюбович меня презирает за глупость и необразованность. Но стал бы он доверять мне собственного сына в таком случае? Вряд ли.
Я думала, ему плевать на меня с высокой колокольни. Тогда почему он иногда заботится обо мне? Отвозит домой, вызывает такси, спрашивает, как я себя чувствую? Что это? Какой-то коварный план, тонкий расчет, притворство? Нет, я не вижу в этом смысла. Но он должен быть, должен! Назар Миролюбович ничего не делает просто так.
«Лучше. Я приду на работу».
«Давай без геройств. Оставайся дома, если все будет хорошо, выходи завтра. Нет — вызывай врача».
Я скрипнула зубами.
«Это вроде как ц.у. подчиненному от начальника?» «Именно».
Я вздохнула, отложила телефон в сторону, встала с кровати и направилась в комнату дочки. Не дело, конечно, заражу еще… Но я так хотела ее увидеть. Мне было необходимо перестать переживать и нервничать, и помочь могла только Юлька.
— Юльчонок, — шепнула я, погладив ее по голове. Дочка еще спала, и будильник, стоявший над ее головой, показывал, что до побудки десять минут, — я сегодня не пойду на работу.
— Мамуся, ты разболелась? — спросила Юля с тревогой, открывая глазки. — Плохо! — Я буду лечиться и быстро выздоровею.
— Смотри у меня! — дочка погрозила мне пальцем, и я улыбнулась. — А картошкой дышать будешь? — Буду.