— Представляю! Но это не причина… — Да-да, конечно. Раздевайся давай, в комнату проходи. Пять минут уже мне тут порог обиваешь.
Я поджала губы, но решила промолчать. Мне стало жалко коллег по работе. Я Назару Миролюбовичу сейчас отвечу, а им потом с ним весь день работать! В комнате на диване сидел Ярик, рядом с ним примостилась величественная Маркиза. Увидев меня, мальчик помахал рукой.
— Привет, Тина! Тут «Тайна третьей планеты» идет. Будешь со мной смотреть? — Сейчас я Тине два слова скажу, а потом она с тобой сядет смотреть про третью планету, — строго заметил Назар Миролюбович. — Потерпи чуть-чуть.
Ярик кивнул, ничуть не огорчившись, и крепче прижал к себе довольную Маркизу.
— Итак, — начальство повернулось ко мне, — запоминай. Если что, я на кухне еще бумажку с расписанием оставил, но в случае дополнительных вопросов звони. Поняла? — Разумеется.
Не такая уж я и тупая, как ему кажется… — Встаем мы обычно в семь, а в восемь, после того как я ухожу, у нас завтрак. Сегодня я Ярика сам покормил, чтобы тебе попроще было, но с завтрашнего дня будь добра.
Спрашивай, что он хочет, и готовь, но слишком уж не балуй.
Арахисовую пасту просить будет — не давай. Она у нас по субботам.
Я улыбнулась. А Юлька арахисовую пасту пока не пробовала.
Ее любимым и вечно вопрошаемым лакомством было печенье.
— После завтрака мы гуляем. Два часа как минимум, а лучше три. Потом обед. Суп и второе в холодильнике, чай сама заваришь. Затем два часа — занятия, Ярик тебе покажет, чем он занимается. Полдник и вторая прогулка. После можно включить ему мультфильм или книжку почитать, что захочет.
Ужином я его сам кормлю, когда приезжаю. Сегодня постараюсь быть пораньше, чтобы тебя в первый день сильно не загружать. Все запомнила? — Да, - я кивнула и, поколебавшись, спросила почти шепотом: — Может, мне что-то следует знать… особенное? — Да нет, — Назар Миролюбович пожал плечами. — Главное — не спи на рабочем месте. А с остальным ты сама разберешься.
— Разве я когда-нибудь спала… — Не спала. Именно поэтому ты здесь.
Меня вновь покровительственно похлопали по плечу, а потом удалились в коридор — одеваться и обуваться.
Да… день наверняка будет веселый.
Я ошиблась. Я все время ошибаюсь. День не был веселым — он был самым обычным днем, и оказалось, что я зря так нервничала. По крайней мере пока нервничать причин не было.
Ярик действительно слушался меня, как и обещал. И мы отлично провели время, а потом пришел Назар Миролюбович, и я почти сразу ушла домой, быстренько отчитавшись ему обо всем случившемся (точнее, о не случившемся).
Так продолжалось неделю — до самой пятницы. Черного- старшего я видела минут двадцать от силы — утром он уже одевался и убегал, а вечером раздевался, выслушивал мой отчет и отпускал с миром, нисколько не претендуя на «доступ к телу».
Порой он подтрунивал надо мной, особенно когда я называла его по имени-отчеству, но в целом особенно не тиранил. Да и времени не было — двадцать минут в день маловато на тиранию.
Все немного изменилось в пятницу… — А помнишь, я тебе обещал показать папину страшную тайну? — спросил меня Ярик ближе к вечеру, когда мы с ним вместе лепили из пластилина.
Конечно, я помнила. Только мне было стыдно напоминать о таком. Назар Миролюбович, конечно, не Синяя Борода, но мало ли, какие у него имеются страшные тайны? — Угу.
— Показать? — Ярик… — Да ладно! Это интересно. Пойдем! Мальчишка схватил меня за руку, как клещами, и потащил прочь из-за стола в гостиной. Я даже опомниться не успела, как мы оказались перед дверью в кабинет Черного-старшего.
Комнат в квартире было четыре — гостиная, детская, спальня Назара Миролюбовича и его же кабинет. Кабинет не запирался, в отличие от секретной комнаты Синей Бороды, но мне и в голову не приходило туда входить. Ничего особенно интересного там не было — книжные шкафы, компьютерный стол, диван да журнальный столик.
Значит, где-то здесь Назар Миролюбович хранит страшную тайну? Я оглядела книжные шкафы. И в каком из них помещается скелет? Но, как оказалось, скелет помещался совсем не в книжном шкафу, а в компьютерном столе. Ярик выдвинул один из ящиков и достал оттуда какую-то большую тетрадку, больше всего похожую на альбом для рисования.
— Вот! — произнес мальчишка важно и вручил тетрадку мне. — Открывай! Я, решительно ничего не понимая, послушно открыла врученное. Не знаю, что я ожидала там увидеть… Но совершенно точно совсем не то, что увидела.
С первой страницы на меня смотрела я сама. Быстрый карандашный эскиз, нарисованный уверенной рукой — только лицо и немного шеи, но какое это было лицо! Неужели я действительно такая?..
Я неуверенно прикоснулась кончиками пальцев к знакомым до боли чертам, которые каждый день видела в зеркале. Но там я никогда замечала у себя такой мягкой улыбки, лукаво блестящих глаз, и эти ямочки на щеках… — Дальше смотри, дальше! — поторопил меня Ярик, и я быстро перевернула страницу.
На этот раз на листе бумаги оказался изображен сам Ярослав.
Взъерошенный, нахохлившийся, словно воробей — явно только встал с кровати. Я хихикнула.
— Здорово, да? — в голосе Ярика чувствовалась гордость. — Дальше давай! И снова я. В профиль, с немного печальным лицом. Потом смеющийся Ярик. Чуть надменный Вячеслав. Веселая женщина лет шестидесяти с очаровательной улыбкой… — Это бабушка. Дальше! Молодая девушка в хирургической шапочке с глазами, страшно похожими на глаза Назара Миролюбовича.
— Тетя Оля, папина сестра.
И снова я. Мокрая и недовольная, с укоризненным взглядом.
Значит, вот как я выглядела, когда промокла до нитки в той поездке с документами… И тут из коридора послышался совершенно определенный звук, характерный для отпираемой ключом входной двери.
— Шухер! — Ярик округлил глаза, и я тоже. Откуда он такие слова знает?! — Папа вернулся! Клади альбом обратно и бежим! А то он нас съест! Я быстро кинула тетрадку, действительно оказавшуюся альбомом для рисования, внутрь стола на прежнее место, захлопнула ящик и поспешила прочь из кабинета, изо всех сил стараясь не думать об увиденном.
Страшная тайна, да. Очень страшная.
И от нее у меня теперь почему-то так печет в груди, что отчаянно хочется плакать… Увидев наши невинные лица, Назар Миролюбович сразу понял — что-то не так. Еще бы! Я старательно улыбалась, а Ярик настолько тщательно пытался скатать колбаску из пластилина — тут и идиот бы догадался. А Черный-старший кто угодно, только не идиот.
— И что вы сломали? — спросил он, поднимая брови.
— Ничего, — ответила я, ощущая, как ноют улыбательные мышцы лица.
— Честное слово! — кивнул Ярик, и брови Назара Миролюбовича взлетели еще выше.
— Ясно. Не сломали, но где-то нашкодили. Причем вдвоем.
Да, интересно… Тина, пошли на кухню, отчитаешься.
Вот теперь точно — смерть моя пришла. Черная и очень страшная.
На кухне Назар Миролюбович кивнул мне на один из стульев, сел на другой и, сложив руки на груди, иронично протянул: — Ну? — Что? — Рассказывай.
— Ага. После того как вы ушли мы позавтракали… — Тина! Я не про завтрак. Меня сейчас интересует, что случилось. Почему вы с Яриком на меня так смотрели? Вы что- то сожгли, утопили, потеряли? И хватит молчать уже, не съем я тебя. Не тираннозавр.
Я удивленно вытаращилась на Назара Миролюбовича. Откуда он знает, как я его называю?..
Нет, кажется, не знает. Просто ляпнул, попав пальцем в небо.
Выдавать Черному-старшему, что я теперь в курсе его «страшной тайны», не хотелось, но врать ему хотелось еще меньше. Так что… будь что будет. В конце концов, подумаешь, рисунки… Не трупы же бывших жен.
И я решилась.
— Вы хорошо рисуете, Назар Миролюбович… К моему удивлению, он сразу расслабился.
— А-а-а, вот оно что. Ярик просветил? Хотя глупый вопрос, не сама же ты полезла. Ладно, понятно все. Хорошо, говоришь, рисую? — он хмыкнул. — Вячеслав лучше. Ты просто не видела.
— Видела, — ляпнула я, и тут же пожалела об этом: Назар Миролюбович напрягся и посуровел.
— Когда это ты видела? — Ну… я ездила к нему в мастерскую. С Юлькой. Он ее портрет рисовал… И мой.
— Ясно. — Лицо Черного-старшего будто окаменело. — И что, хочешь сказать, я лучше рисую? Неужели? Теперь он говорил с откровенной насмешкой, и я внезапно разозлилась.
— Я ничего не хочу сказать! — почти рявкнула. — Я не специалист, чтобы судить! Просто мне ваши рисунки больше понравились, вот и все! — Котенок, не царапайся, — усмехнулся Назар Миролюбович, и я действительно едва не кинулась на него, выпустив когти.
Точнее, ногти. — Я понял. На самом деле Славка рисует в разы лучше, он ведь этому учился, а я — нет. Так, балуюсь иногда, чтобы стресс снять. Никогда не хотел сделать рисование своей профессией… Знаешь, это неправильно: выбирать делом своей жизни любимое хобби. Потом от него в результате начнет тошнить. Я слишком люблю рисовать, так что решил оставить это просто увлечением. Да и меня никогда не привлекали холст и масло, я люблю только одно — простой карандаш. Ну, ты видела. Как тебе твой портрет? Он хитро улыбнулся, и я внезапно осознала, что все это время сидела, глупо приоткрыв рот. Это чего такое было?! Назар Миролюбович со мной откровенничает? Про то, что любит рисовать?! Он! Любит! Рисовать! Боже, я бы меньше удивилась, если бы он сказал мне, что носит разноцветные носки и тапочки с помпонами.
— Пон… понравился… — Я рад.
Он… что?..
— Хочешь, обнаженной тебя нарисую? В ванной, например. И струи воды будут так соблазнительно… Ф-фух. Знакомый язвительный тиран и деспот возвращался, и я наконец отмерла.
— Нет! — Зачем же так сразу? — засмеялся Назар Миролюбович. — Я бы на твоем месте подумал… — Вы не на моем месте! Поэтому — нет! — А я все равно нарисую, — он прищурился. — Я хорошо помню, какая ты, Тина… — Хватит издеваться! — зашипела я, вскакивая со стула, и Назар Миролюбович поднялся следом, по-прежнему смеясь.
— Не шипи, котенок. Пошли к Ярику, а то он уже, наверное, заскучал.