Дворецкий, убедившись, что освещения вполне достаточно, повернулся к дверям. Постоял минуту, будто размышляя над чем-то. Его внимательный взгляд из-под кустистых бровей уловил движение за неплотно прикрытыми створками, а крупное ухо, поросшее седым волосом, распознало негромкие голоса. Несмотря на возраст, Хоуп мог дать молодым сто очков вперед в наблюдательности и чутье. Старость изрядно подпортила его кости и суставы, но пощадила голову – та до сих пор ясно соображала, а зрению и слуху дворецкого могли позавидовать самые заядлые охотники графства.
Он повернулся, попытавшись сделать это по-военному браво, но слегка покачнулся. Удержав равновесие, принял торжественный вид и объявил:
– Сэр Генри Уинсли только что прибыл в замок и испрошает аудиенции!
Филдинг всплеснул руками:
– Боже мой, Уильям, молодой человек проделал такой путь и томится за дверями! Да еще и, как вы изволили выразиться, «испрошает»!
Одна из бровей лорда Филдинга иронично дрогнула. Однако дворецкий, не изменившись в лице, важно подтвердил:
– Именно так, сэр!
– Зовите его скорее, Хоуп! – заерзал пуще прежнего Кинзи и протянул руки к журнальному столику перед собой. – Ну наконец-то!
Дотянуться до стоявшей на полированном дереве плоской шкатулки ему не удалось. Тогда толстяк соскочил со своего места, сцапал ее, открыл, тут же захлопнул, сунул под мышку и запрыгнул обратно в кресло, явив необычайную для своей комплекции ловкость и резвость. Шкатулку он положил на свои круглые колени и принялся наглаживать украшенную орнаментом крышку.
Лорд Филдинг умело скрыл улыбку, наблюдая за суетой собеседника, а полковник Траутман недоуменно подвигал бровями, выражая свое отношение к штатским лицам.
Седой Хоуп набрал воздуху во впалую грудь и, придав лицу торжественное выражение, объявил надтреснутым старческим голосом:
– Сэр Генри Уинсли, капитан флота ее величества, по особому приглашению его лордства…
Неожиданно голос дворецкого осекся и рассыпался мелким кашлем.
– Оставьте, Уильямс, оставьте! – махнул рукой Филдинг и крикнул в сторону дверей: – Сэр Уинсли, входите же скорее, мы вас заждались!
В курительную быстрым шагом ворвался молодой человек в синем двубортном кителе с белыми лацканами и обшлагами, на которых виднелись разводы второпях оттертой грязи. Тщательно вымытые сапоги еще влажно блестели. На плечах визитера красовались эполеты с серебряным якорем, что говорило о небольшой выслуге лет. Лицо его было невозмутимо, глаза смотрели твердо, и лишь голос, зазвеневший чуть громче, чем положено, да румянец на бледных щеках выдавали волнение вошедшего:
– Джентльмены, приношу извинения за возникшую задержку! Дорогу развезло совершенно. В пяти милях от Мортлейка наш экипаж перевернулся, и остаток пути пришлось проделать пешком. Но британский офицер обязан преодолевать любые препятствия, встань на его пути хоть сам дьявол! И вот я здесь!
Последние слова капитан Уинсли произнес уже тише, с недоумением глядя на собравшихся в комнате – мистер Кинзи заливисто расхохотался, лорд Филдинг, улыбаясь одними глазами, сохранял невозмутимость на лице и поглядывал на полковника Траутмана, который в смущении принялся откашливаться в кулак и покачивать головой.
– И вы нас извините, Генри, – по-свойски обратился Филдинг к замершему неподалеку от дверей капитану. – Мы как раз обсуждали свойства военного человека перед вашим прибытием. Вы подтвердили и наши догадки, и правоту полковника Сэмюэля Траутмана. Вот он, кстати, перед вами.
Военные обменялись быстрыми прощупывающими взглядами и сухими кивками.
– Меня вы знаете достаточно давно, – посерьезнев, продолжил лорд. – А это, позвольте представить, мистер Джордж Кинзи, о котором вы наверняка слышали, а теперь имеете возможность познакомиться лично.
Толстяк приветственно улыбнулся. Шкатулку он не выпускал из рук и продолжал ее поглаживать, будто на коленях у него расположилась кошка.
– Прошу садиться, Генри, – Филдинг повел рукой в сторону свободного кресла, поставленного к камину ближе остальных. – Здесь вы наверняка согреетесь. Плед, виски?
– Благодарю вас, лорд Филдинг, я в порядке! – Капитал сел и знаком дал понять дворецкому, что ни в чем пока не нуждается.
Тот чинно качнул подбородком и направился к выходу.
– Распорядиться подать чаю, сэр? – уже на пороге обернулся Хоуп и, по-старчески часто моргая, посмотрел на лорда.
Филдинг почесал нос и кивнул.
– Белый индийский, сэр? – угадывая настроение хозяина, спросил дворецкий
– Нет-нет, Уильямс, сегодня впору будет какой-нибудь китайский сорт. – Филдинг впервые за все время нахождения в курительной комнате улыбнулся, растянув узкие губы. – Позаботьтесь о молочном улунедля нас, и пусть принесут пуэрдля полковника и капитана – военные люди любят сорта покрепче!
Траутман и Уинсли одновременно едва заметно кивнули в знак согласия.
Хоуп наморщил лоб, важно пошевелил усами, учтиво склонил седую голову и вышел, заметно подволакивая ногу.
– Сколько же ему лет? – поинтересовался Кинзи, глядя вслед дворецкому. – Помню его еще с тех пор, когда я был строен и носил кэмбриджский плащ!.. А он уже тогда был стариком!
– Наш Уильям действительно весьма почтенного возраста, – согласился Филдинг. – Их семейство служит Ордену не одно поколение. В частности, его внук – камердинер в Эшли, откуда мы все с нетерпением ждали сегодня нашего гостя и наконец дождались.
– Так точно, джентльмены. Энтони Хоуп – превосходный слуга, не имеющий нареканий! – отчеканил капитан Уинсли не без некоторой гордости за родное имение.
Румянец на его чуть удлиненном породистом лице медленно угасал, взгляд серых глаз стал внимателен и сосредоточен.
Сэр Филдинг откинулся на высокую спинку кресла, опустил кисти рук на острые колени и забарабанил по ним длинными пальцами. Встреча с молодым капитаном явно вызвала в нем возбуждение и азарт, как у охотника.
– Время действовать пришло, джентльмены. Оставим в стороне всю эту предварительную болтовню. Перейдем сразу к главному. Мистер Кинзи, вам слово!
Услышав слова Филдинга, толстяк оживился. Бережно лелея шкатулку, он взглянул первым делом на Траутмана и голосом, полным значимости, сказал:
– Наш дорогой полковник сомневался, достаточно ли хорошо понимают в Лондоне ситуацию с Китаем. Смею заверить – осознают превосходно. Именно потому наш Орден получает карт-бланш на…
Кинзи выдержал недолгую паузу, во время которой прикрыл глаза и пожевал губами, как бы подбирая слово по вкусу.
– На проведение, скажем так, некоторых особых мероприятий в Китае и прилегающих к нему территориях, – выдал наконец коротышка и весомо хлопнул по крышке шкатулки. – На начальном этапе основную работу проделывают морские силы ее величества, расчищая территориальные воды от сил туземцев. Флотилия из сорока кораблей уже готова к отправке из Индии. Эскадра адмирала Эллиота с экспедиционным корпусом займется блокировкой устьев рек и высадкой на архипелаги. Надеюсь, трудностей на этой стадии возникнуть не должно. Как считают господа военные?
В этот момент двери комнаты распахнулись и трое слуг под предводительством Уильяма Хоупа вошли с подносами в руках. Споро расставив по столикам чашки и чайники, они взглянули на дворецкого. Тот, окинув комнату взором полководца, удовлетворенно кивнул и преданно посмотрел на лорда Филдинга. Желая быстрее освободиться от помехи для разговора, хозяин изящным движением пальцев разрешил прислуге удалиться.
– Прошу, джентльмены! – сказал лорд Филдинг, едва створки дверей затворились. – Угощайтесь, и жду ваших мнений.
– Их так называемый флот – это всего лишь сборище рыболовецких шхун. Один британский корабль может пустить на дно как минимум десяток китайских, – заявил полковник, с удовольствием глотнув крепкого чая.
– Позвольте не согласиться, сэр! – неожиданно ответил Генри Уинсли и поставил свою чашку на блюдце.
Траутман кашлянул и с недоумением посмотрел на молодого капитана. Остальные джентльмены переглянулись и выжидающе замерли.
– Вы сомневаетесь в силе британского флота? – оправился от удивления полковник, но по его голосу было понятно: старый вояка возмущен до глубины души.
Генри Уинсли выпрямил спину и отчеканил:
– Сэр, если бы я хоть на миг сомневался в могуществе королевских сил, я не имел бы права носить офицерскую форму. Но мое убеждение таково – один британский корабль способен уничтожить весь китайский флот.
Полковник Траутман благосклонным кивком оценил ответ молодого офицера. Однако в разговор неожиданно вмешался лорд Филдинг:
– Джентльмены, я восхищен вашим патриотизмом и верой в победу. Однако позвольте кое-что пояснить. Китайцы – это народ, наделенный обостренным чувством справедливости. И они верят, что вся жизнь должна быть посвящена борьбе за достижение этой самой справедливости. А такая вера способна разрушить любой боевой корабль. Она готова противостоять всей нашей мощи, как военной, так и торговой.
Джентльмены внимательно слушали. Лорд воодушевленно продолжал:
– Мы уже испытали значительные трудности с реализацией товара – именно из-за убежденности туземцев в несправедливости британской коммерции. Позвольте вас ознакомить с депешей, отправленной в Запретный город ранее упоминавшимся императорским уполномоченным в Гуанчжоу. Больших трудов стоило нашей агентуре перехватить этот документ…
Филдинг протянул руку к столику. Ему, в отличие от Кинзи, не составило труда взять, не вставая с кресла, нужную вещь, а именно – листок бумаги. Развернув его, лорд откашлялся и, придав голосу нотки сарказма, зачитал:
– «От наместника Линь. В столицу, срочно! Небесная империя под ударом! Беспечное пользование опиумом становится серьезной угрозой. По моему мнению, наше бездействие губительно. Если сейчас же не принять мер, меньше чем за десяток лет случится истощение и падение династии Цин. Иностранцы могут завоевать нашу нацию, даже не используя силу». Вот такой крик китайской души. От себя добавлю – так бы и случилось, не вздумай этот Линь и ему подобные сорвать торговлю. Что скажете, джентльмены?