– Ну ты даешь!
– А еще я предпочитаю не смешивать приятное с полезным.
– Наверное, ты просто боишься, что я распугаю всех нормальных парней, с которыми у тебя могли бы возникнуть отношения.
– Распугаешь? Ты? Настоящая живая британка? Сомневаюсь. Ты мой главный козырь – я рассказываю о тебе направо и налево. К тому же ты меня тоже со своими хахалями ни разу не знакомила.
– Никто из них не заслуживает такой чести, и ты это прекрасно знаешь.
– Только посмотри на нас… Две несчастные жертвы нью-йоркской романтики, – вздохнул он. – Кстати, я слышал, как в прошлый раз ты говорила Дженне, что хочешь ребенка.
– Опять подслушивал! Ну да, хочу. Только не сейчас – чуть позже. А ты?
– Боже упаси! Хотя… Не знаю, может быть. Почему ты так уверена, что хочешь?
– Просто я всегда это знала.
– Знала, что хочешь, или знала, что это случится?
– Знала, что хочу сделать все, чтобы это случилось.
К вечеру море успокоилось. Вдоль щербатого деревянного забора, «похожего на улыбку типичного британца», как пошутил Нейтан, замерли в ожидании волн доски для серфинга.
Я думала о Беатрис. Интересно, чем она занималась в субботу? Чем вообще занимаются все десятимесячные младенцы в перерывах между пюре, послеобеденным сном и бутылочками молока? Гуляют в парке? Плавают в местном бассейне? Мира говорила, что водит ее туда с двух месяцев, – даже отправляла мне фото Беатрис в купальнике радужной расцветки, который я прислала в подарок.
А может, в Лондоне идет дождь, и они предпочли остаться дома, в своей квартире, – ведь все, что им нужно, находится там. Тогда какой смысл куда-то тащиться? Я представила, как они сидят на кухне, пьют чай, смотрят на дождь за окном, пускают мыльные пузыри для Беатрис, поют ей песенки, читают книги, а она переворачивает плотные картонные страницы маленькими пухлыми пальчиками. Счастливая, полноценная семья.
– Стиви? – Нейтан стоял надо мной, сворачивая пляжное полотенце.
– Прости, ты что-то сказал?
– Может, пойдем? Поздно уже.
– Какие планы на завтра? – спросила я.
– Ты что, забыла? На вечеринку же вроде собирались! А где Дженна?
Я показала на берег в направлении города. Дженна стояла у самой кромки воды, уперев руки в бока и расставив ноги на ширине плеч. Она повернулась и направилась к нам, но через несколько метров замедлила шаг и посмотрела сквозь темные очки на загорелые тела на песке; немного постояла, глядя на море, и двинулась в противоположную сторону.
– Хищница почуяла добычу, – сказал Нейтан, и мы рассмеялись.
Мы пришли около девяти часов. В свете натянутых между домами гирлянд мелькали загорелые тела и блестящие волосы танцующих.
– Признайся, ты была в курсе? – спросил Нейтан у Дженны.
Почти половина женщин пришли в таких же, как у нее, обтягивающих белых джинсах. Теперь понятно, почему она спросила меня перед выходом: «Ты что, в этом пойдешь?» Я поправила одолженное у Дженны платье с лямкой вокруг шеи и открытой спиной.
– Стиви, ты неотразима! – сказал Нейтан. – Будь на тебе хоть мусорный мешок!
– А кто хозяин вечеринки? Ты его знаешь? – спросила я.
– Не-а, – непринужденно ответил он, отбрасывая челку со лба.
Дженна увидела кого-то из знакомых и исчезла. Мы набрели на стол с напитками; Нейтан опустил наши бутылки с магазинным вином в заполненное льдом мусорное ведро, а затем налил шампанское в два пластиковых стаканчика.
– Стиви!
Голос прозвучал так громко, что половина гостей обернулись.
Лекс.
Ну конечно! Ведь у него же пляжный дом в одном из соседних городков – не то в Амагансетте, не то в Бриджхэмптоне. Никогда не могла запомнить, в котором именно. Помню только, что Лекс нахмурился, когда я упомянула, что наш – в Монтоке. «На самом востоке мыса, – сказал он. – Правда, там всегда волны». И теперь он направлялся прямиком ко мне, приветливо раскинув руки.
– Привет, Лекс, – улыбнулась я. – Вот так сюрприз! А это Нейтан.
– Разумеется, я прекрасно помню Нейтана.
– Привет! – сказал тот.
– Хозяева вечеринки – твои друзья? – спросила я.
– Да. Билл – мой старый приятель по университету. А вы здесь каким судьбами?
– Случайно… – неопределенно промямлил Нейтан.
– У нас тут знакомые знакомых… – Я покраснела как рак.
– Все с вами ясно, любители чужих вечеринок! – рассмеялся Лекс. – Пойду принесу чего-нибудь выпить.
– Похоже, кое-кто чертовски рад тебя видеть, – сказал Нейтан, когда Лекс ушел.
– Ты так думаешь?
– Угу. И этот кто-то сегодня чертовски здорово выглядит. Почему мы раньше никогда не обсуждали вероятность ваших отношений?
– Мне сейчас не до отношений, а если бы и так – здесь все равно нечего ловить.
– Тебе или ему?
– Нейтан, он мой босс!
– Ну и что?
– К тому же я не в его вкусе.
– Зато он в твоем, угадал?
– Он привлекательный, успешный парень. Такие всем нравятся. Мне не нужны отношения, а мимолетная интрижка была бы полной катастрофой.
Тут вернулся Лекс – с тремя пластиковыми стаканчиками в руках и улыбкой до ушей.
– Жаль, – прошептал Нейтан. – Потому что он на тебя явно запал.
Двадцать пять
«Гадания на картах Таро. Открыто» – возвещает черная табличка на одном из зданий. Я улыбаюсь, подумав о Джесс, и толкаю коляску дальше.
На этой неделе мы прошли десятки миль: через уличные рынки, по мостам, вдоль гудящих как улей шестиполосных дорог. Приятно идти все вперед и вперед, вырвавшись за пределы сонной лондонской окраины. Ведь любое движение подразумевает развитие, некую цель. Пока я качу коляску по улицам, Эш чаще всего спит, а даже если не спит, его вопли гораздо легче игнорировать на открытом пространстве.
Сегодня я иду в направлении запада. Где-то там, далеко, – Америка, Джесс, Нейтан и моя прошлая жизнь.
Я машинально пытаюсь нащупать прощальный подарок Нейтана – антикварную золотую цепочку с застежкой в виде кисти руки с крошечным изумрудом на пальце. Пропавшее украшение.
Никак не могу избавиться от привычки касаться ключицы, где оно когда-то висело – вдруг мне только приснилось, что я его потеряла, вдруг оно по-прежнему на месте! И, не найдя его, снова и снова переживаю приступ паники, который накрыл меня утром в день первого переноса, когда я обнаружила, что цепочка пропала, и поняла, где она может быть. И что ее уже не вернуть. Я сожалею об этой потере каждый день.
Моя первая попытка переноса состоялась через два месяца после переезда в Лондон.
Накануне я, как всегда, последней ушла из офиса в половине шестого; британская часть нашей команды очень педантично соблюдала режим работы, так что я тоже натянула свитер, по привычке представляя свой плоский живот округлившимся.
Тогда я впервые подумала, как странно проходить через это в одиночку, быть единственной, чья жизнь навсегда изменится благодаря маленькому росточку; и сделала то, что делала всегда, когда чувствовала себя одиноко: позвонила Нейтану.
– Это происходит на самом деле! – выпалила я, как только он взял трубку.
– Перенос эмбриона?
– Перенос бластоцисты.
– Ах, простите мое невежество! Стиви Стюарт достойна самого лучшего. И что это за штука?
– Начальная стадия развития зародыша. Все тот же эмбрион, но немного постарше.
– Как и его мамочка.
– Спасибо за напоминание. Считается, что эта процедура увеличивает шансы на успешную имплантацию. В общем, завтра в десять утра мне надо быть в клинике.
– Офигеть. Ты рада?
– Скорее, напугана до чертиков. Надеюсь, все получится и мне больше не придется сдавать литры крови и вкалывать себе всякую гадость. Хотя бы какое-то время. Ужасно надоело чувствовать себя накачанной гормонами и страдающей мигренями подушечкой для булавок.
– Что ж, удачи! А разве тебе не придется продолжать всю эту хрень после наступления беременности? Кроме уколов, конечно.
– Наверное. Надеюсь, скоро узнаю.
– А ты сейчас где?
– В магазине. Хочу купить что-нибудь на ужин.
– Возможно, это будет твой предпоследний ужин в статусе бездетной женщины.
– Дай бог, очень надеюсь.
– А Лекс об этом что-нибудь знает?
– Ничего. Все-таки здорово, когда твой босс находится на расстоянии в три с половиной мили. Я уже буду на связи, когда он доберется до офиса.
– Посмотри сегодня парочку мимишных видео с младенцами, чтобы настроиться. Будет скучно – звони. Можем еще раз обсудить стратегии воспитания.
– Нейтан, ты ведь в курсе, что твоя сперма не имеет к эмбриону никакого отношения?
– Черт, все время забываю об этой маленькой детали. Хотя, по-моему, я уже вжился в роль отца, тебе не кажется?
Лондон уже начал впадать в зимнюю спячку; по вечерам на улицах не было ни души, за исключением парочки офисных работников, пьяной походкой направлявшихся из паба в метро. Я вдохнула сырой, прохладный воздух и впервые за несколько недель ощутила душевный подъем. Я что-то делаю, я двигаюсь вперед!
Вдруг впереди мелькнуло знакомое лицо. Моим первым побуждением было пройти мимо, прижав сумку к груди, словно при встрече с потенциальным воришкой. «Может, это вообще не он», – пронеслось в голове. Вероятность наткнуться в Лондоне на кого-то из знакомых ничтожно мала – тем более если эти знакомые здесь даже не живут. Это тебе не Нью-Йорк, где все работают в центре города и живут в радиусе десяти кварталов. В Лондоне люди растворяются на древних улочках, площадях и станциях подземки, словно масло на горячем тосте.
И тут меня постучали по плечу.
– Стиви?
– Уилл…
– Привет.
– А я вот… домой иду.
– Ясно, – сказал он. – Слушай, мне бы так хотелось с тобой поболтать!
Не знаю, какой черт меня дернул согласиться; но лекарства, которые я вкалывала себе в последнее время, были явно ни при чем. Возможно, мною двигала жажда мести. Думала ли я, что после стольких лет смогу наконец узнать, почему он меня бросил? Или всему виной мое так долго молчавшее сердце, которое едва не выпрыгнуло из груди при виде Уилла?