– Кстати, я… – представилась она.
Леа? Кэрри? Клэр? Ее имя моментально вылетело из головы. Наверное, стоило переспросить, однако мои мысли были далеко – я не могла думать ни о чем, кроме собственной матки.
– А я Стиви, – сказала я. – Можно на «ты».
– Рада познакомиться, Стиви. У тебя есть ватсап?
– Да.
Она вбила мой номер. У меня на экране, прямо под Крайслер-билдинг[33], появилось сообщение от @prgal777. «Привет, Стиви!» – прочитала я. После восклицательного знака стоял смайлик в виде вылупляющегося из яйца цыпленка.
– Готово! – сказала я, и мы разошлись.
По дороге до метро я представляла, как всякий раз, приезжая на прием к врачу и проходя мимо витрин, буду отмечать изменения в фигуре. Мимолетные подобия снимков под самодовольным хэштегом #мойживотикрастет в инстаграмной ленте: раздавшиеся в талии женщины сфотографированы в профиль, их руки нежно поддерживают выступающий живот.
В метро я стояла в конце вагона позади ряда сидений и смотрела сквозь заляпанную перегородку на мужчину, который разглядывал на экране мобильника размытое черно-белое фото эмбриона. Он увеличивал изображение, внимательно исследуя все части тела своего головастика: головку, маленькую черную точку – сердце… Но потом я почувствовала, что сую нос не в свое дело, и перевела взгляд на висевшие над окном стикеры с рекламой сайта знакомств и средства для роста волос.
Я посчитала мужчину со снимком УЗИ добрым знаком. После процедуры переноса «добрые знаки» встречались мне на каждом шагу. Три сороки, которых я заметила в субботу во время утренней прогулки на гору. Металлический привкус во рту на пятый день. Мягкая, набухшая грудь. Жуткий насморк на одиннадцатый день – должно быть, мой организм бросил все силы на формирование ребенка.
Ожидание результатов было мучительным, как и предупреждала @prgal777, но вовсе не тяжким. Полная надежд, я спокойно ждала подарка, не сомневаясь, что благополучно его получила, – пока никто ничего не опроверг и никакие мечты не рухнули.
Чтобы загладить вину за кошмарный вечер накануне зачатия, я включила режим гнездования на полную. Спала каждую ночь по девять часов; совершала легкие пробежки каждое утро перед работой; а когда старые друзья, узнав о моем возвращении в Лондон, предлагали посидеть в баре или сходить поужинать – решительно отказывалась. Каждый вечер, сидя на диване с тарелкой чего-нибудь приготовленного на пару или на гриле и слушая вполуха передачу о квартирном ремонте, я мысленно представляла чудесную зеленоглазую малышку в плетеной люльке.
Иногда воображение давало сбой, и в идиллической картинке вдруг появлялся склонившийся над люлькой Уилл. «Как я могла быть такой безответственной?» – думала я в такие минуты.
Конечно, после своего грехопадения я прошерстила весь интернет. Могла ли у меня созреть новая яйцеклетка за столь короткое время после забора? И если да, мог ли Уилл ее оплодотворить? Короче говоря, могло ли произойти зачатие?
Итоги расследования оказались неоднозначными. Вывод: некоторая вероятность есть. Впрочем, со временем я перестала беспокоиться на этот счет. Отец он или нет – без разницы. Женщины сплошь и рядом беременеют после случайного секса – некоторые даже намеренно. Уилл точно не заслужил такой чести – впрочем, он все равно об этом никогда не узнал бы. Как и она.
К концу недели я чувствовала себя распухшей. Неуравновешенной. Беременной.
– И чем это отличается от твоего обычного настроения? – шутил Нейтан.
Он был единственным, кроме @prgal777, кому я сказала. При мысли о том, что плодовитая Ребекка, словно квочка, суетится вокруг, пичкая меня домашней едой, становилось дурно. Откровенничать с Джесс было бы слишком странно.
Спустя девять дней я уже знала. Даже без дурацкого теста. Ведь у меня суперфертильные гены Стюартов! Я проскользнула из одной комнаты в другую, перешла на следующий уровень.
Двадцать восемь
В шесть часов утра во вторник, когда зазвенел будильник, я проверила почту и увидела письмо от Лекса, отправленное в 02:24. Текста не было – только фото нашего здания в Мишн-дистрикт, одетого в строительные леса, с огромной розовой надписью аэрозольной краской на кирпичной стене: «ВАЛИТЕ ОБРАТНО В НЬЮ-ЙОРК, ДОЛБАНЫЕ ЯППИ».
Моя поездка в Сан-Франциско отменилась.
– Я все равно поеду завтра, как планировал, но тебе лучше остаться, – сказал Лекс, когда мы встретились в клубе пару часов спустя. – Главное, не падай духом. Такое постоянно случается, когда нарушаешь чей-то привычный образ жизни.
– Думаешь, это жители квартала? – спросила я. – Потому что Мишн-дистрикт стал развиваться слишком быстро и цены на недвижимость рванули вверх?
– Стиви, цены на недвижимость растут во всем Сан-Франциско, причем уже не один десяток лет. Мы решили там открыться только из-за близости Кремниевой долины. Помимо прочего, мы предлагаем массу вакансий для неквалифицированных рабочих, которым вряд ли светит устроиться в «Гугл». Более того – создаем деловые сообщества и поддерживаем молодые компании, а они, в свою очередь, тоже будут открывать все новые и новые рабочие места. Наш вклад в развитие Сан-Франциско поистине огромный. Так что выше нос!
– Ладно, – сказала я.
– Наймем пиарщиков, сделаем интервью с руководителем какой-нибудь некоммерческой организации из числа наших клиентов, напечатаем его в местных газетах и переломим ситуацию в нашу пользу.
Он закинул на плечо дорожную сумку, опустил козырек кепки и направился в аэропорт.
В воскресенье, когда мы с Джесс встретились у бара нового итальянского ресторана в квартале от ее дома, я все еще оплакивала несостоявшуюся поездку.
Сквозь толпу ожидающих в очереди посетителей нас провели к столику на двоих возле окна.
– Даже Нейтан никак не может сюда попасть, – сказала я. – Как тебе удалось так быстро заполучить столик?
– Воспользовалась связями, – улыбнулась она. – Мы их инвесторы.
Сев за столик, мы углубились в меню. Я невольно вспомнила походы в ресторан с подругами, с Нейтаном – тогда не возникало ни одной неловкой паузы, а бедному официанту приходилось несколько раз возвращаться к нашему столику, чтобы спросить, готовы ли мы сделать заказ. «Извините, – говорили мы, – мы заболтались и даже не открывали меню. Дадите нам еще пять минут?» Разве у сестер не должно быть так же? Или почти так же?
Все из-за проведенных порознь лет. И хотя я переехала в Нью-Йорк довольно давно, между нами все еще зияла пропасть, поглощая невысказанные слова. Это была моя вина. Если бы в самом начале я осталась в квартире Джесс еще на несколько месяцев, мы стали бы ближе.
Прежде чем мы успели что-либо выбрать, нам принесли белоснежное облачко рикотты, присыпанное морской солью и травами.
– Комплимент от шеф-повара, – сообщил официант.
– Как прошла пятничная вечеринка? – спросила Джесс, заправляя волосы за уши.
– Хорошо. Жаль, что ты не пошла, – ответил я.
– Ты же знаешь, я не любитель вечеринок, – сказала Джесс.
– Да ладно! Я не сомневаюсь, что ты каждый день куда-то ходила, когда переехала в Нью-Йорк.
– В общем-то да, но это было очень давно. Теперь я предпочитаю спокойные ужины в ресторане. Такое мне больше по душе. – Она показала на меня и на меню.
– Потому что не любишь скопления людей или потому что не любишь напиваться?
– И то и другое… Так как тебе вечеринка?
Сколько же понадобится сил, чтобы пробить эту броню, найти уязвимое место?
– Было весело. Мне понравилось тусоваться с Лексом вне офиса.
– Всего лишь весело?
– Джесс…
– Я знаю, что ты хочешь сказать.
– Насчет Лекса?
– Да.
– Ну, допустим.
– Не надо, Стиви.
– Почему?
– Лекс классный парень. Энергичный, обаятельный… С ним не соскучишься. Я знала, что вы отлично поладите, когда решила вас познакомить. И прекрасно понимаю, что тебя в нем привлекает. Отчасти это власть.
– Власть тут совершенно ни при чем!
– Но он не из тех парней, с которыми тебе стоит встречаться.
– Почему нет? – Слезы навернулись мне на глаза.
– Он твой начальник. К тому же компания для него сейчас на первом месте – все остальное вторично. Мужчины вроде Лекса относятся к свиданиям, как к коммерческим сделкам. Они видят в тебе заманчивую цель, берут ее штурмом, а затем двигаются дальше. Поверь мне, он никогда не будет… по-настоящему твоим.
– Может, это как раз то, чего я хочу. – Я макнула в рикотту ломтик еще теплого хлеба. – Может, мне не нужны отношения!
– Что ж… Дело твое. Но только не с Лексом, – сказала Джесс. – Просто… мне было бы невыносимо видеть, как ты страдаешь.
– Ты говоришь так, будто сама через это прошла.
– Я давным-давно завязала со свиданиями.
– Но почему?
– Видишь ли… – Положив ладони на стол, Джесс разглядывала свои ногти, покрытые бежево-коричневым лаком. Я терпеливо ждала. – Не так давно у меня были отношения с одним парнем, причем довольно серьезные – по крайней мере, для меня.
Настолько серьезные, что она и не подумала мне о них рассказать!
– С шеф-поваром. Другом Лекса.
– Значит, он тебе доложил…
– Упомянул мимоходом. Как долго вы встречались?
– Год.
Год!
– А почему решили расстаться?
– Оказалось, мы хотим слишком разного. Он испугался. Или я его отпугнула. Сказала ему кое-что, с чем он не смог мириться. Это и положило конец нашим отношениям.
Что именно положило им конец? Я отчаянно хотела все выяснить. Может, она призналась ему в любви? Сказала, что хочет эксклюзивных отношений? В Нью-Йорке подобное заявление считается важной вехой для пары, и после года свиданий у нее было на это полное право. Но я чувствовала, что Джесс не готова посвящать меня в детали. Что-то – возможно, стыд? – вынуждало ее молчать.
– Я в туалет, – шепнула она.
А когда вернулась, сказала: