– Никогда так не говорю. Ты хоть раз слышала, чтобы я употреблял глагол «отжигать» в таком контексте?
– Пожалуй, нет.
– Множество незабываемых событий. Взять хотя бы «Чудо на Гудзоне»[49].
– Это было как раз на той неделе, когда мы познакомились. Такое точно не забудешь!
– Выборы.
– Мой второй месяц в Нью-Йорке. До того, как мы познакомились.
– Тем не менее тоже значимое событие. А еще танцы на тротуарах, на пожарных лестницах, на капотах машин. Наконец улеглись страсти по поводу трагедии одиннадцатого сентября. Стиви, ты не можешь уехать! Теперь твое место здесь, ты пустила корни. Стала местной. Назови мне хоть одно преимущество Лондона или Англии!
– «Лондона, который в Англии»[50]?
– Так я тоже никогда не говорю.
Нейтан был прав. Мне бы этого ужасно не хватало. Не хватало бы извечного нью-йоркского гула, несмолкаемого тиннитуса улиц. Безмятежного голубого неба и жутких колдобин на дорогах, словно после метеоритного дождя. Не хватало бы ощущения, что каждый день – это новая схватка, что жизнь здесь – впрочем, как и любовь, – никогда, ни при каких условиях не отвечает тебе взаимностью, и оттого ты еще отчаяннее жаждешь ее добиться. Я могла бы провести здесь еще лет пять – или пятнадцать. Я могла бы остаться здесь навсегда: строить карьеру, ездить куда-нибудь на выходные, ужинать в ресторанах, ходить на свидания (и, переводя взгляд с винной карты на человека напротив, думать: «Вот вроде все при тебе – внешность, ум, чувство юмора. Но пазл не складывается»). И все шло бы по-прежнему. Город катился бы вперед, увлекая меня за собой. И ничего не менялось бы.
Что в этом плохого? Ничего – если бы не мысль о ребенке, которая таилась на задворках моего сознания, словно силуэт бумажной куклы из театра теней, заставляя меня подскакивать среди ночи.
– А вдруг ты вернешься в Лондон, увидишь, какой он хмурый и сонный, и подумаешь: «Боже мой, что я наделала?» – продолжал Нейтан.
– Вряд ли.
– Ты уверена?
– По большому счету, меня здесь ничто не держит. Я как корабль без якоря.
– Ну а Джесс? Чем она не якорь?
– Вот разве что Джесс. И знаешь, когда ты спросил о моих достижениях за эти четыре с половиной года, я в первую очередь подумала о ней.
– О сестре?
– Да.
– Потому что теперь она уже не призрачный мираж?
– Вроде того. Теперь она у меня есть. По крайней мере, частично. Хотя, конечно, Джесс меня изрядно доставала вопросами о Сэме, когда мы с ним расстались; но, возможно, она чувствовала себя вправе это делать как раз потому, что мы очень сблизились и проводим гораздо больше времени вместе. Так что, помимо жизненного опыта, классной работы и потрясающих друзей…
– Думал, ты уже и не вспомнишь!
– …я обрела Джесс.
– Еще одна веская причина не уезжать!
– Наоборот, как раз теперь я могу уехать. Теперь мы присутствуем в жизни друг друга. Она будет навещать меня в Лондоне, я – наведываться сюда. Независимо от того, уеду ли я или останусь, наши отношения никогда не будут идеальными. Она никогда не откроется мне до конца. Но теперь у нас есть то, чего не было прежде. Например, в прошлое воскресенье мы ужинали у меня, сидя на полу. Хотя еще год назад это казалось немыслимым.
Нейтан покачал головой.
– Стиви, надеюсь, ты знаешь, что делаешь, планируя завести ребенка в одиночку, расстаться с Джесс, уйти с любимой работы.
– По-моему, никто из нас толком не знает, что делает. К тому же, Нейтан, я не ухожу с работы, я лишь перехожу на более ответственную должность в той же компании!
– Да брось, ты же понимаешь, что в Лондоне у тебя не будет такого же влияния, как в Нью-Йорке! Возможно, Лексу и нравится ездить туда в отпуск, но он всегда считал Лондон захолустьем. И потом, почему бы тебе не родить ребенка здесь?
– И много у тебя в Нью-Йорке знакомых с ребенком? Назови хоть одного!
Нейтан отхлебнул кофе.
– Ладно, ты права, – сдался он наконец. – Ну так почему бы тебе не стать первой? Или можешь переехать в Бруклин – там куча семей с детьми.
– А вот в Лондоне у всех есть дети. Включая моих друзей!
– Хочешь сказать, вы по-прежнему дружите? Будет ли у тебя с ними что-то общее, помимо деторождения?
– Конечно, будет! Да и Ребекка со своими дочками-подростками там живет. Если уж я собираюсь делать это в одиночку, мне понадобится помощь, – а они всегда с удовольствием посидят с ребенком пару часов. И искать никого не надо! В любом случае, мне придется вернуться; Лекс все решил за меня, так что, если я хочу ребенка, времени почти не остается – мне уже тридцать семь. Если и рожать, то только в Лондоне. Это логично. И, честно говоря, я очень этому рада.
Новая страница. Новая жизнь. Даже две новых жизни. Вот что мне нужно. Я представила, как гуляю с коляской по парку. Птичьи трели, цветущие деревья, детские голоса. Да! Это то, чего я хочу!
Нейтан скрутил жгутиком пустой пакетик из-под сахара и бросил его в чашку вместе с деревянной палочкой для размешивания.
– Постараюсь не обижаться, – сказал он. – Знаешь, несмотря на свой шкурный интерес, я хочу для тебя самого лучшего, девочка моя дорогая. И если ты твердо решила ехать, я всегда подставлю тебе плечо.
– Спасибо, Нейтан.
– Не в буквальном смысле, конечно.
– Очень смешно.
– Но я тебя поддержу. И всегда буду на твоей стороне. В общем, помогу, чем смогу.
– Спасибо!
– Только пообещай мне одну вещь!
– Смотря какую.
– Разузнай все о процедуре «заведения ребенка», пока ты еще здесь, хорошо? Прежде чем делать какие-нибудь резкие шаги – например, искать подходящего британского папашу на сайтах знакомств, чтобы заманить его в свои сети и использовать в корыстных целях. Или что-то в этом роде. Вдруг выяснится, что наше американское семя тоже отменного качества. Тогда ты скажешь Лексу, что никуда не едешь, и он отправит в Лондон кого-то другого. Только представь, как обрадуется Джесс – может, даже оплатит детский сад!
– Ладно, – сказала я. В конце концов, почему бы не начать погружаться в тему, пока я в Нью-Йорке.
– Кстати, я могу проводить собеседования с потенциальными отцами.
– Ты серьезно? Не думаю, что это понадобится. К тому же ты вроде как в отношениях, нет?
– Тут важны нюансы, Стиви. Дьявол кроется в деталях.
На следующие пару месяцев я с головой погрузилась в тему искусственного оплодотворения. Выучила кучу медицинских терминов и аббревиатур – все эти словечки и выражения вроде бластоцисты, эвакуации фолликулов и лигирования маточных труб вызывали у меня ассоциации с военными отчетами или космическими путешествиями. Опасаясь, что Лекс увидит историю поисковых запросов и раскроет мой тайный замысел, я купила новый ноутбук, который использовала только дома. Я тратила на свои исследования все вечера, перенося ужины с друзьями и удалив приложения для знакомств; вся стена над моим письменным столом была теперь обклеена яркими стикерами с обозначенными на них вехами – от «задержки месячных» до «рождения ребенка».
Как только у меня появилась уверенность, что процедура ЭКО пройдет на «ура», я начала поиск актера второго плана. Мой выбор пал на банк спермы в Калифорнии, поскольку они делали доставку в Великобританию и имели в картотеке сто пятьдесят три донора с дипломами университетов Лиги плюща, причем пятьдесят два из них были ростом более шести футов. Принять окончательное решение помогла «история успеха», опубликованная в самом низу страницы, под трогательными отзывами лесбийских пар и спохватившихся питеров пенов с давно просроченной спермой.
Счастливица на фотографии, сжимавшая в объятиях слюнявого младенца с роддомовской биркой на запястье, была матерью-одиночкой по имени Лола. Она писала, что с детства отличалась независимым нравом и всегда планировала рожать и воспитывать детей без партнера, поскольку видела в соло-родительстве массу преимуществ. К примеру, она будет избавлена от неизбежных моральных, финансовых и юридических издержек в случае, если отношения с отцом ребенка не сложатся. Ей не придется идти на обязательные для всех пар компромиссы при выборе имен, школ и методик воспитания. Банк спермы осуществил ее мечту, дав ей ребенка без обременения в виде второго родителя…
Ни один здравомыслящий человек не выбрал бы другой способ воспроизводства!
Листая профили доноров, я невольно вспомнила о сайтах знакомствах, которые практически забросила после расставания с Сэмом. Хотя, конечно, кое-что отличалось. Все фотографии на страничках потенциальных отцов были сделаны либо в младенчестве, либо в раннем дошкольном возрасте. Зато иконка «звездный двойник» выдавала похожую по типажу знаменитость. Я понимала, что это всего лишь маркетинговый ход, но громкие имена (три раза мне попадался Райан Гослинг, четыре раза Идрис Эльба) в сочетании с ошеломительным перечнем квалификаций – «выпускник Гарварда», «аспирант Стенфорда», черт характера – «скромный, отзывчивый, общительный, с чувством юмора», и хобби – «фехтование и соколиная охота» придавали кандидатам неизмеримо большую привлекательность. Алгоритмы приложений для знакомств не могли обеспечить столь качественного отбора.
Правила игры тоже нравились мне гораздо больше. Здесь выбирала только я. Получая в итоге отношения длиною в жизнь, хотя и не предполагающие личных встреч, – если, конечно, нашему отпрыску не взбредет в голову отыскать биологического отца, чтобы, к примеру, позвать его на свадьбу. Нулевой риск отвержения. Поначалу меня влекло к бабникам и плейбоям. «Котяра». «Нахал». Мне не нужно было видеть их лица: я слышала характерный для профессионального соблазнителя обволакивающий тембр в приложенной аудиозаписи. Чего я хотела? Самоутвердиться? Достичь недостижимого при помощи звонкой монеты?
Пришлось серьезно с собой поговорить. Не такими генами я хотела наделить своего будущего ребенка. И я выключила компьютер.