— Ну уж нет, — поддержал я негодование друга. Не то, чтобы мне так важно было перейти на другую сторону, но я вдруг понял, что терпеть не могу останавливаться на пол пути и сдаваться. — Надо было с самого начала не предлагать, а теперь уж терпи.
Филин чуть подпрыгнула, ухватившись за цепь, и встала на следующую металлическую балку. Следом за ней так же легко преодолел препятствие Терми. А вот о том, что дальше идти по своему собственному творению придется мне, я как-то не подумал. И если ледяной мост я преодолел с легкостью, то дальше была проблема. Не с моими физическими навыками вытворять такое. И лишнего балла, чтобы повысить ловкость, у меня нет.
Мана печально показывала трёхзначное отрицательное значение. Теперь я простой парень с арбалетом, и упрочнить гнилые доски льдом не смогу. Полагаться только на силу воды — плохая привычка. Такие ситуации, как эта, будут повторяться еще не раз.
— Бро, закинь мне веревку, если не трудно, — обратился я к другу.
Тот молча, не отпуская комментариев по поводу моей слабости, как я в тайне боялся, достал из инвентаря требуемое и закрепил рядом со мной. Другой же конец, ловко прыгая, закрепил на другой стороне моста.
Скрип давно затих. Он и слышен-то был всего несколько минут. Но дело было сделано. И я очень надеюсь, что не зря, и так нам удастся обойти возможные опасности спуска. Знать бы только еще что этот спуск из себя представляет.
Дорога на этой стороне была в гораздо худшем состоянии. К счастью, уже не подвесная, а как и ранее — идущая по вбитым в скалу железным штырям. Сколь бы они ни были ржавыми, одна толщина говорила о том, что им стоять здесь еще не одну сотню лет.
Чего нельзя было сказать о деревянных конструкциях. Здесь тоже не было крыши, и нам на голову медленно падал теплый дождь. И это было к лучшему. Если бы не он, боюсь, идти дальше было бы непросто из-за жуткого зловония. Наверное, потому на этой стороне ущелья не селились птицы.
— Похоже, здесь какие-то норы, — Филин указала пальцем в широкое отверстие в скале парой метров выше нас. — Теперь твоя способность точно должна достать.
Терми поморщился, пытаясь быстро найти новую отмазку.
— Я попробую, — пришлось мне выручать друга. — Тут действительно не высоко. Зачем колдовать пустотные прыжки, если можно просто подсадить наверх меня?
Вор едва заметно кивнул в благодарность, и мы принялись исполнять наш план.
Таких отверстий в скале было еще множество. Странно, что мы не замечали их с другой стороны.
Заглянув внутрь, я первым делом понял ответ на этот вопрос. Как и всё ущелье, нору покрывал плотный узор из ниспадающей зелени, внешне перекрывавшей проход внутрь. Мы бы и этот не заметили, если бы специально не искали нечто подобное.
Я забрался полностью, с удовольствием отметив, что я перестаю быть совсем уж слабым. Во всяком случае, подтянуться и закинуть ноги наверх у меня получилось.
После яркого небесного света в ущелье, полумрак прикрытой лианами норы не позволял толком разглядеть происходившее внутри, и пришлось достать из инвентаря факел.
— Тут ничего не видно, — заявил я, протягивая его вниз к друзьям для розжига.
Раздвинув зелень, я протащил факел внутрь, подождал, пока тот разгорится чуть ярче, и медленно поднял над собой, освещая всю небольшую нору, ставшую чьим-то логовом.
— Храни меня Нефтис, — проговорил я, передавая в этих словах всю свою гамму чувств от увиденного.
Предо мной простиралась небольшая яма, устланная сухотравьем. Гнездо пещерной виверны я запомнил достаточно хорошо, чтобы не ошибиться. Не зря мы в нем провели столько времени. Вот там зверюга еще только начала свой путь материнства. Здешняя же была благословлена первым вылупившимся змеенышем. С еще слабыми и неспособными летать крыльями, маленькая тварь уже успела зато отрастить полную острых зубов пасть.
Детеныш пещерной виверны. Уровень 46.
— Кис-кис, змееныш. Скажи «а-а», — попросил я мелкого монстра.
Если раньше в уголке души меня кололо чувство вины за первую виверну, что просто защищала свое логово с кладкой, то теперь это чувство окончательно пропало.
Вылупившегося детеныша виверна кормила живыми зверьками, живодерски замученными до смерти. Если я верно догадываюсь, так она учила свой выводок охоте.
Рядом со змеенышем валялись истерзанные тела разнообразных животных. По многочисленным ранением было видно, что убивали их медленно, испробовав почти все доступные методы на каждом из погибших.
Не знаю, может для некоторых видов зверей это и норма, но мне с эмпатией пустотника стало не по себе. От мертвых тел разило такой обреченностью, будто бы само слово «надежда» было стерто из всех словарей.
Детеныш виверны на вторжение отреагировал ожидаемой агрессией. Увидев меня, он тут же зашипел и бросился в мою сторону. Сражаться с ним один на один без магии я не собирался, а потому сделал пару медленных шагов назад, не оборачиваясь.
— Сейчас отсюда вылетит птичка, — предупредил я товарищей.
Сделав еще пару шагов и встав у выхода из норы, я, наконец, послал в морду маленькому ящерозмею арбалетную стрелу. Можно было и просто громко вскрикнуть, или даже просто подождать атаки детеныша — все равно он явно сам к этому готовился. Но я подумал, что арбалет все же вернее.
Увы, до меткости Фил или ловкости Терми мне далеко, а потому стрела прошла чуть в стороне от морды виверны, лишь немного ее оцарапав. Но и этого оказалось достаточно — детеныш бросился на меня, и мне оставалось лишь сделать быстрый шаг в сторону, позволяя не очень умной твари упасть вниз, прямо под ноги ждущим его друзьям.
Я снова вернулся к исследованию норы, но уже без прежнего энтузиазма. Очевидно, что здесь не найти ничего, кроме мертвых зверей. Не хочу находиться на этой бойне. Боги, да что ж так паршиво на душе сделалось? Разве мертвые тела могут источать такую обреченность вперемешку со страхом?
Ни на что особенное не надеясь, я встал в центре логова и еще раз внимательно осмотрел тела. Быть может, какая-то зверушка выжила? Окровавленные тела небольших хищников и грызунов смотрели перед собой со страхом, но если сконцентрироваться на одном из них, чувство обреченности пропадает. Остается только желание убраться отсюда и брезгливость к обилию останков. Хотя после всего пережитого ранее это уже не казалось таким уж источником дискомфорта. Разве что мерзкий запах, который не мог не окружать гору звериных трупов. Убирать начавшие разлагаться объедки никто, разумеется, не собирался.
Судя по стихшим звукам борьбы, с виверной покончено. Но лучше бы все равно здесь не задерживаться. Мамаша и по совместительству главный организатор кровавого пира дитятки могла вернуться в любой момент.
— Сион, ну что там? — послышался голос друга.
— Ничего, — ответил я с легким раздражением. Неужели так трудно догадаться не орать рядом с логовом врага?
Внезапно глаза уловили некое слабое шевеление среди валявшихся бездыханных крошечных тел. Я с удивлением присел рядом с существом и сконцентрировался на нем, тут же пожалев об этом. Кажется, я нашел источник чувства отчаянья, что так нервировал мою стихию.
Я аккуратно извлек на свет небольшого зверька с болезненным дыханием. Именно из-за него я и заметил это создание. Бока серо-белого крохотного хищника вздымались слишком часто и словно бы сражаясь за каждый вздох. У животного уже не было сил сопротивляться или издавать звуки. Ощущение было, словно я взял в руки грязную тряпку, а не живое создание.
От фонивших эмоций зверька пустота начала и меня понемногу терзать легкими страхами и плохими предчувствиями. Проклятая стихия часто пыталась убедить в наличии опасностей там, где их нет. Сейчас же и выдумывать ничего не нужно — старшая виверна может вернуться в любой момент, а новый уровень синхронизации с пустотой ни я ни Терми точно не планируем. Мысли начали путаться, и проклятая стихия тут же подсказала легкое решение проблемы — достаточно лишь свернуть шею источнику отчаянья. Это же по сути акт милосердия — зверёк и так наверняка не выживет.
Животное напоминало обычного котенка, самой распространенной серо-белой расцветки. Разве что глаза и уши у зверя были чуть больше, чем обычно. Да слипшейся с кровью шерсти на боках будет побольше.
В голову вдруг закралась еще одна мысль, и что удивительно, она тоже принадлежала пустоте. Предо мной существо, которого отчаянье довело до состояния, когда смерть и вправду является милосердием. Но разве нельзя сказать то же самое и про меня или Терми в храме Тишины? Я знаю, что друг не может себя простить за то, что выжил лишь он. И я тоже никогда не смогу себя простить за то, что не уберег жизни Мархи, Руты, Альфии и Ранники. Если бы я только знал тогда о реставрации Стикса, и перенес все тела на алтарь… Но ведь я никак не мог этого знать!
Как и всегда, когда пустота наведывалась поглядеть на своих адептов, поток мыслей начал плавно перетекать в разрушительное самокопание. За этим я даже не заметил, как на полном автоматизме спустился вниз вместе со спасенным котенком.
— Сион, это что? Оно живое? — в голосе Фил слышались нотки умиления.
— Тоже решил завести питомца? — с усмешкой спросил вор, будучи уверенным в моем отрицательном ответе.
— Буду прокачивать на нем заклинания, — пожал плечами я. — Регенерация с оберегом, сколько не применяй, не помогают. Здоровье все равно не поднимается ни на пункт. Первый раз такое вижу, даже белизну от дебафов попробовал.
Полоска хп показывала едва мелькавшие последние единицы жизни, рядом с довольно понятным статусом: при смерти.
— Потому что ты его уже вылечил, — предположила Филин. — Дай сюда!
Давать ничего не пришлось — девушка сама выхватила котенка у меня из рук и принялась изучать. Как и прежде, животное не подавало никаких признаков жизни, кроме тяжело вздымавшихся кошачьих боков.
— Посмотри, он же совсем истощен. Обтянутый кожей скелет. — фрезия принялась демонстрировать мне тонкие лапки и выступающий хребет бедолаги. — О, а это что?