Ленинская рекреация была немаленькой, и три семиклассника спокойно играли в футбол после уроков, не боясь повредить статую. Но у судьбы были иные планы. Проходивший мимо громила из десятого класса, к которому прилетел мяч, со всей дури отбил его, изобразив Роберто Карлоса. Мяч, как ракета, полетел в сторону намоленного пионерами уголка Ленина. На то он и десятиклассник, чтобы уметь испаряться, когда дело пахнет керосином. Не успел арабский снаряд влететь в Ильича, как великий футболист исчез.
Семиклассники охнули. Статуя зашаталась. Вождь мирового пролетариата стукнулся затылком о стену и потерял голову. Безо всяких булгаковских Аннушек, отмечу. За те доли секунды, пока голова летела вниз, футболисты стали верующими.
Бог услышал детские молитвы – и голова Ленина упала в горшок с землёй, да так ровно, что вспомнились кадры из знаменитого фильма «Голова профессора Доуэля». Вождь рос из почвы весьма органично.
– Нам конец, – прервал молчание несуразный Коля по кличке Болт.
– Старшеклассник слился, кто он – мы не знаем. Зато много кто видел, что мы здесь играли. За голову Ленина нам наши головы оторвут. Чего делать будем?
Шесть глаз смотрели на Ильича в горшке.
– Повезло, что в горшок упала, хоть не разбилась. – Долговязый Костя Крынкин начал искать в ситуации светлую сторону.
– Офигенно повезло. Может, пойдем прямо сейчас к Янине, сдадим целую голову, пятёрку получим. Костян, ну какое «повезло»!
– Болт, ты что, тупой? Её приклеить можно.
Крынкин вынул дедушкину голову из, так сказать, клумбы, отряхнул и приставил назад. Скол был идеальным. Петька и Болт хором выдохнули:
– Нужен клей. Побежали к трудовику!
– Какой трудовик?! Он спросит, зачем клей, или с нами пойдет. Да и вообще не факт, что он у себя. Жёвка нужна. Есть у кого?
– Крынкин, ты нормальный? Ты хочешь голову Ленина на жвачку приклеить?
Болт не унимался, но Костя был до предела логичен:
– Есть идеи лучше? До перемены десять минут. Пока ты клей найдёшь… На жвачке она день точно простоит, а я из дома клей завтра притащу, и приклеим. У кого жёвка есть?
Болт почему-то мялся и смотрел в пол.
– Болт, ты чего? У тебя жёвка есть, а ты давать не хочешь?! – Крынкин практически кричал.
Круглолицый Болт хмуро ответил:
– Это не простая жёвка. Это «Дональд».
Надо отметить, что жевательная резинка «Дональд» в советское время приравнивалась к спортивной машине сегодня. За неё продавали душу и прочие человеческие активы.
– Откуда?
Двое друзей на минуту забыли про Ленина.
– Купил.
– У кого?! У Зайцева? Ты же сказал, что у этого барыги никогда ничего не купишь?
Гриша Зайцев был настоящим инфантом терриблем[6] всея школы. Хулиган, драчун и, наконец, бессовестный и беспощадный спекулянт. Папа у него был моряком и привозил Грише всякий зарубежный яркий хлам, который от бедности в СССР ценили дороже золота. Много чего продал Зайцев школьникам, но ничего не было притягательнее жевательной резинки «Дональд». Я тоже до сих пор дрожу от воспоминаний о её запахе, а ещё в ней были вкладыши, и они стоили отдельных денег. Стыдно сказать, даже у жёваной – секонд-рот – резинки, и то была цена.
– Я Зое её купил. Хочу гулять с ней пойти. Я две недели копил…
Парни замолчали. Чувства Болта к Зое вызывали уважение, тем более все знали, что Болт из очень бедной семьи, но Крынкин набрался смелости на адекватность:
– Слушай, Болт, ты же сам сказал, если башку не прилепим, тебе не до Зои будет…
Болт огорчился ещё больше, но согласился:
– Ну давайте хоть пожуём все.
Тотем разделили на троих и впали в негу. Каждое движение челюсти вызывало восторг. Но Крынкин прервал этот кайф:
– Ладно, хорош жевать, давайте уже прилепим эту голову. Петька, у тебя у одного руки растут откуда надо. Сможешь ровно поставить?
– Давайте.
Операция прошла успешно. Голова держалась.
Крынкин нежно покачал статую:
– Дедушка, ты, главное, не кивай, пока я клей не принесу. – В голосе Крынкина слышались забота и уважение. – Валим, пацаны.
На следующее утро Янина Сергеевна привела к памятнику человека из роно. Тот хлопнул Ильича по плечу. Голова накренилась и рухнула. На этот раз мимо горшков. Товарищ из роно был атеистом. Ему никто не помог. Янина Сергеевна стала гипсовой и мысленно подготовила приказ о колесовании сына скульптора.
– Владимир Михайлович – начинающий скульптор, мог ошибиться в расчетах.
Но Владимир Михайлович не зря носил свою голову. Внимательно осмотрев место преступления, он обнаружил не только клёпки из жвачки, но и обёртку, которую пионеры почему-то не забрали с собой. Она валялась за горшком.
– Янина Сергеевна, скульптор ни при чём. Думаю, это ваши ученики на днях его уронили. Видимо, вчера дело было, раз фантик уборщица не подмела ещё. На жевательную резинку прилепили, сорванцы, и жвачка как раз – это ключ к разгадке. Это не наша клубничная, – он рассматривал фантик, как Пуаро: – Это «Дональд». Странно, что они обёртку обронили. Торопились, наверное, что тоже о многом говорит. Значит, так, ищите, Янина Сергеевна, кто Владимира Ильича обезглавил.
Последнюю фразу сыщик сказал холодно и резко.
Янина Сергеевна вспыхнула. Она не понимала, шутит чиновник или нет, поэтому решила на всякий случай найти преступника. Проведя опрос общественного мнения, она выяснила, что кто-то видел, как ученики вроде бы какого-то из седьмых классов вчера играли в футбол, ну а «Дональд» привёл сразу к Зайцеву.
Янина Сергеевна вошла в класс:
– Зайцев, встань! Ну что, доигрался? Теперь у тебя неприятности крупные. Рассказывай, как ты Владимиру Ильичу Ленину голову отбил.
Крынкин & Co вжались в стулья.
– Янина Сергеевна, я не знаю, о чём вы говорите. Какая голова?
Зайцев был спокоен.
– Обычная голова. Вчера тебя видели после четвёртого урока играющим в футбол рядом с памятником. А сегодня у него голова отвалилась. Судя по всему, ты её вчера отломал и на жвачку свою мерзкую иностранную при лепил.
Янина Сергеевна брала Зайцева на понт. Зайцев ответил равнодушно и убийственно:
– Я не мог этого сделать, у меня алиби.
Янина Сергеевна ушла в плоский штопор. Во-первых, слово «алиби» от семиклассника она услышать не рассчитывала. Во-вторых, понт не прошёл.
– Что у тебя? – со смесью раздражения, изумления и неуверенности спросила директриса.
– Алиби. Несколько уважаемых человек могут подтвердить, что вчера меня в школе не было.
– Интересно, почему тебя не было и кто эти уважаемые люди?
– Участковый, к примеру. Вчерашний день я провёл в милиции, поэтому мне не до футбола было.
Янина Сергеевна вышла из пике, настроение её ухудшилось до предела.
– Я не удивлена. Хорошо, об этом мы отдельно поговорим. Тогда расскажи, кому из одноклассников ты дал жвачку «Дональд».
Лицо Болта вытянулось. Он посмотрел на Зайцева и снова вспомнил о Боге.
– Никому.
– Врёшь! И если ты мне правду не скажешь, то всё равно будешь отвечать – но уже за всех. Так что лучше скажи сам, тебе и так в нашей школе не место.
– Даю честное пионерское и честное ленинское слово.
– Чтоб я от тебя честного ЛЕНИНСКОГО не слышала!!!
Дальнейшая инквизиторская работа никаких результатов не принесла. Определить виновных не удалось. Зайцева помучили по пионерской линии, но не сильно. Ленина без головы убрали. Скульптор начал лепить нового, что-то там затянул, потом переехал в другой район и сына в новую школу перевёл. Затем началась перестройка и «Уголок Октября» умер.
Виктория МедведеваКто поедет в Петербург?
© Виктория Медведева, текст, 2021
© Аня Жук, ил., 2021
– Так, ребята! Заканчиваем и сдаём тетради, – Полина Максимовна прошла по рядам: – Заканчиваем!
По классу пронёсся лёгкий шепоток. Кто-то принялся перепроверять решения, а кто-то судорожно завертелся в последней надежде списать у соседей. Но звонок неумолимо оповестил – перемена.
Полина Максимовна села за стол:
– Лена, собери тетради. Все остаются на своих местах, у меня для вас есть интересное объявление.
Шёпот усилился. Послышались отдельные предположения:
– Каникулы перенесут.
– Контрольную дадут переписать.
– Да нет, это наверняка про летнюю практику.
– Родительское собрание.
– Деньги собирать будут.
– Тихо, тихо! – Полина Максимовна подняла руку. – Объявление такое. На зимние каникулы у нас намечена поездка в Петербург.
Класс взорвался – крики, аплодисменты, мальчишки начали толкать друг дружку и дёргать за волосы впереди сидящих девчонок.
Вовка и Митя так бурно выразили свою радость, что оба свалились под парты, вызвав общий хохот.
Полина Максимовна стучала линейкой по столу до тех пор, пока все наконец не успокоились.
– Я понимаю вашу радость, но она преждевременна. – Учительница обвела взглядом молниеносно притихший класс.
С трудом выкарабкавшиеся из-под парты Вовка и Митя переглянулись.
– Ситуация следующая, – продолжала Полина Максимовна. – Мы не можем отвезти на экскурсию сразу три класса – пятый «Б», пятый «В» и ваш пятый «А». Сначала приняли решение отобрать из всех трёх классов только хороших учеников. У которых и успеваемость, и поведение не хромают. Но потом подумали: быть хорошистом или отличником в своём классе мало. Не мешало бы этим достойным ребятам помочь своим товарищам, которые по каким-то причинам отстают. И за поведением их последить. Может быть, именно в нём и кроется причина их плохой учёбы. В общем, мы решили, что коллектив – это одно целое. Так что и в Петербург поедет целый класс. Но который из трёх, решать придётся отдельно. И учитывать будем все показатели, общие. Тут и успеваемость, и дисциплина – всё свою роль сыграет.
– А сегодняшняя контрольная тоже? – испуганно спросила Катя: видно, не очень-то она уверена была в своих результатах.