Ульве, высокий молодой блондин, был смешлив, прекрасно играл на гитаре, знал множество анекдотов и был неизлечимым пьяницей. Марна не стала бы держать его на судне ни минуты, но ни разу в плаванье он даже не прикоснулся к бутылке, зато в портах он неизменно пил не просыхая. И еще он очень нравился женщинам. Марна не раз спрашивала себя, сколько светловолосых и голубоглазых мальчишек и девчонок в портовых городках по его вине растут без отца. А еще Марна знала, что Ульве давно был в нее влюблен. Они никогда об этом не говорили, но почему-то когда она об этом думала, ей становилось тоскливо.
Все уже собрались. Капитанское кресло в центре стола пустовало. По правую руку от нее сидел доктор Хаук, по левую — Анна. Рядом с Анной сидели Нала и Оскар, а рядом с доктором — Ульве и Эрих.
Коротко кивнув собравшимся, Марна заняла свое место. Стол был уже накрыт, все светильники зажжены, а из шара-транслятора, парящего под потолком, раздавалась негромкая музыка.
— Я рада приветствовать всех на борту брига «Плясунья». Сегодня мы начинаем путешествие на остров Вацлат, и пусть путь наш будет легким, ветер попутным, а море — пустым, — заученно произнесла она стандартную формулу. — Господа, хочу представить вам доктора Хаука Снора, волонтера, посланного городом для ликвидации эпидемии на острове. Оскара Милицу — он фотограф редакции «Парнас». Анну… Анну. Она наш штатный чародей в этом плаванье.
Женщина с достоинством кивнула. Ее черные волосы были убраны в высокую прическу, скрепленную бриллиантовыми шпильками, а черное платье, если Марну не обманывали ее глаза, почти целиком состояло из кемтерского кружева, а значит, стоило как четверть ее «Плясуньи». Нужно будет приватно объяснить ей, что в путешествиях происходит всякое…
Марна наткнулась на взгляд доктора Хаука, направленный на ведьму. Она не могла понять эмоций, отражавшихся на его лице, но почему-то ей стало неловко за свою косу и капли духов на манжетах.
— Я распорядилась, чтобы на борт вывели голограмму с синей спиралью. Может быть, пираты побрезгуют волонтерским кораблем, к тому же они знают «Плясунью» и нападают все реже: знают, что ценных грузов мы не возим, а деремся ожесточенно.
— Капитан Марна, я хотел сказать вам… Послушайте, я осознаю, что это путешествие будет опасным. Осознаю, что я могу погибнуть, хотя и хочу сразу предупредить вас: я не смогу участвовать в бою с иными целями, кроме самозащиты. Мне претит эта мысль, но сейчас я не принадлежу себе: я должен исполнить свой долг перед жителями острова. Так вот, если случится так, что я все же погибну… На остров Вацлат нужно доставить мой саквояж. Это лучше сделать, пустив к берегу батискаф, — там есть, кому его встретить.
— Зачем мне отправлять батискаф? Я могу зайти в порт и…
— Капитан, это карантинная зона, — напомнил Ульве.
— Вот именно. В саквояже — вакцина.
— А скажите мне, доктор, почему ваш саквояж опечатан? — спросила Нала.
— Потому что… нужно предотвратить кражи, и сыворотка боится света… Очень важно сохранить эту сыворотку, потому что новую я приготовить не успею.
— Что происходит на Вацлате? — спросил Оскар, и в голосе его был плохо скрываемый хищный интерес.
— Я мало знаю сам, — ответил доктор Хаук. — Знаю что болезнь по симптоматике похожа на чуму, и что никто не может понять, откуда она взялась. Вакцина у меня в саквояже — улучшенный вариант вакцины от чумы.
— Послушайте, доктор, но откуда вы знаете, что вам там ничего не грозит? — спросила Марна, неприятно удивленная пришедшей ей в голову мыслью.
— Я не знаю, — развел руками доктор. — Более того, я скорее всего умру на этом острове.
— Зачем же вы туда едете? — спросила Анна, презрительно скривившись.
Марна с тоской вспомнила доброго и веселого Джонатана, любителя выпить и неисправимого романтика. Чародеек же всегда отличали высокомерие и эгоизм.
— Потому что это — мой долг. Как врача, аристократа, и мужчины, в конце концов. Там, Анна, умирают дети, в мучениях. Что мне еще остается делать?
— Каждый день где-то умирают в мучениях дети, — зло отозвалась Анна. — Умирать, доктор, неприятно; поверьте мне, я отправила на тот свет очень много людей, и мало кто из них был этому рад!
— Вы удивительно циничны для женщины, Анна, — мягко упрекнул ее доктор.
В этот момент мурлыканье какой-то девицы в шаре-трансляторе сменилось пронзительным воем сирен, а светильники покраснели и встревожено замигали.
— Сколько раз я просила нашего механика сделать менее экспрессивный сигнал тревоги!
Марна с раздражением бросила салфетку на стол.
— Доктор, оставайтесь здесь. У вас есть оружие и ваш драгоценный саквояж?
Он кивнул.
— Удачи вам, капитан.
Марна не слышала его последних слов. Она поднималась на палубу, застегивая на груди пряжку перевязи с ножнами. Клинки она всегда предпочитала носить за спиной.
Анна шла прямо за ней. Она была без оружия, лишь на ходу стягивала кружевные черные перчатки. Марна видела, как между ее пальцами золотятся искорки энергии.
— Что за черт, почему корабль стоит?! — в бешенстве воскликнула Марна.
Ее вопрос остался без ответа. Она видела сама.
Борта корабля обвивали черные маслянисто-блестящие нити. «Плясунья» тихо гудела, но не двигалась с места. Кто-то ее держал.
«Мотор может забарахлить», — промелькнула неожиданная мысль.
— Анна, что это за дьявол?!
Она обернулась к ведьме и неприязненно скривилась. Все колдуны в своей боевой ипостаси представляли не самое приятное зрелище. Это была одна из тех вещей, к которым Марна никак не могла привыкнуть.
Вместо красивой брюнетки перед ней стояло высокое тощее существо, лишь отдаленно напоминающее человека. На восково-белом лице пульсировали алые прожилки, а рот напоминал кривую безгубую прорезь. Роскошные черные волосы в изысканной прическе, туфли на шпильке и дорогое платье выглядели на ней столь неуместно и пугающе, что Марна готова была признать это способом психологической атаки.
— Это Гретхен, — прокаркало существо.
— Что это?! Что мне делать с этой дрянью?!
Анна неуклюже проковыляла к борту. Ничего не происходило, только корабль стоял в открытом море, а Марна и ее команда ошарашено смотрели, как по палубе вышагивает монстр на шпильках.
Анна перегнулась через борт.
— Что ты хочешь?
В этот момент корабль качнулся. Марна привычно пригнулась, шатнувшись в противоположную сторону, чтобы сохранить равновесие, а Анна, не удержавшись, упала на палубу.
— Эта дрянь тянет нас на дно! Рубите!
— Нет, стойте! Она облепляет весь корабль- вы только разозлите ее! — крикнула Анна.
— Эрих, запас топлива же в порядке?!
— Да, капитан!
— Тогда не стой, поднимай корабль в воздух!
— А если я сожгу мотор?!
— Значит, детишкам на острове Вацлат крупно не повезло! Не стой, иди, твою мать, какого черта остальные стоят и смотрят?! По местам, все слышали: мы поднимаемся!
Говорят, когда-то корабли садились на мель и могли остаться там гнить. К счастью, теперь корабли могли подняться в воздух, правда, не высоко и ненадолго: все же конструкция судна не предназначалась для полетов. Но Марна очень надеялась, что этого хватит…
— Убрать экраны! Выключайте паруса! Освещение, отопление — все выключайте, нам нужно максимум энергии на подъем! Кто не пошевелится, получит предупредительный выстрел мимо своей тугодумной башки! Один предупредительный, второй будет контрольным!
Марна бросилась к штурвалу и потянула за центральные рукояти. Прислушалась.
— Эрих, ты уснул?!
В эту секунду она услышала натужный скрип колдерштока. Корабль не двигался.
— Ах ты паскудная тварь! — сквозь сжатые зубы прошипела Марна. — Я сейчас буду раскачивать корабль! Держитесь!
Краем глаза Марна успела увидеть, как Оскар, бледный как полотно, стоял посреди палубы, вытянув перед собой сложенные ладони. Волосы с лица он убрал, и Марна увидела, что вместо второго глаза у мальчишки прямо в лицо был встроен снимающий монокль. Руками он, видимо, центровал кадр. Так вот почему при нем не было камеры…
В следующую секунду Марна забыла об Оскаре. Корабль поднимался в воздух. Натужно гудя, ее «Плясунья» начала медленно, чудовищно медленно отрываться от поверхности воды.
Анна подошла к Марне и положила ледяную руку на ее запястье. Она была в своей обычной, человеческой ипостаси.
— Что это вообще за тварь?!
— Мать сирен. Она не хочет пропускать корабль.
— Я догадалась, черт возьми! Что ей не нравится?!
— На корабле есть что-то… плохое.
— И что же это может быть?! Повар опять сэкономил на солонине? Или на роме?!
— Я думаю… я думаю, это саквояж доктора. Он сам не знает, что везет на Вацлат, — серьезно ответила Анна.
— То есть, если я выброшу саквояж за борт…
— Скорее всего, она отстанет. Если нет, попробуете ром, — усмехнулась Анна.
— Еще морские твари не диктовали мне, что делать! — процедила сквозь зубы Марна. — Иди и отцепи эту дрянь от моего корабля, ведьма.
— Как вам будет угодно, — издевательски поклонилась женщина, прислоняя ладони к лицу.
Когда она убрала их, на Марну смотрел монстр.
И Анна запела. Джонатан колдовал совсем не так. Он эффектно швырялся огненными шарами, а еще умел заговаривать клинки так, чтобы они горели. В битвах с левиафанами это было очень кстати.
Но Анна, кажется, не собиралась показывать чудес. Она стояла у борта и пела гортанным, похожим на животный рык, голосом, песню на незнакомом Марне языке. Внезапно ее песня оборвалась. Усмехнувшись, Анна положила ладони на борт. Ласково погладила держащие корабль нити. И что-то часто зашептала, нежно, будто признавалась чудовищу в любви.
Марна успела увидеть, как голубое сияние на миг охватило ее корабль. Ей почудился жалобный вздох, за которым последовал удар. Нити спали с борта в одно мгновение, и корабль устремился вверх.
— Держитесь! — закричала Марна, цепляясь за штурвал.
«Плясунья» опасно накренилась в воздухе. Мотор сердито гудел, и этот звук не предвеща