– Разумеется. Я на минутку поверил в то, что ты упустишь возможность обозвать меня идиотом.
– Я всего лишь высказал свое мнение. У меня же есть на это право, так?
– Так. Но только в том случае, если я тебя об этом попросил.
Лоуренс кивнул, соглашаясь со сказанным, а заодно и с тем, что последует дальше, и постучал в приоткрытую дверь с табличкой «Детектив Алисия Кантер, детектив Гаспар Матис, отдел борьбе с наркотиками». Рэй стоял рядом, спрятав руки в карманы джинсов, и вид у него был решительный.
– Войдите, – откликнулся приглушенный голос из кабинета.
Детектив Уайт легко подтолкнул друга в спину.
– Тебе что, особое приглашение надо? На фамильной бумаге с золотыми вензелями и с запахом дорогих духов?
– Отвали, – огрызнулся Рэй и юркнул в кабинет. Лоуренс хотел было сунуться за ним, но дверь закрыли прямо перед его носом.
– Это было чертовски невежливо, мужик. Поступи ты таким образом на одном из приемов своего папочки, тебя бы поставили в угол.
Выждав пару минут, детектив Уайт повернул медную ручку двери и осторожно заглянул внутрь. Алисия Кантер, сидевшая за своим столом, держала вырванный из блокнота листок и громко смеялась. Расположившийся в одном из кресел для посетителей Рэй улыбался как кот, перед которым поставили целых две миски вкусной жирной сметаны.
– Угроза ядерной войны миновала, и я могу ступить на поле брани без страха за свою жизнь? – спросил Лоуренс.
Алисия приветственно махнула ему рукой.
– Никакого поля брани и никакой ядерной войны. Пожалуйста, проходи. Будешь кофе?
– Нет, спасибо, свою утреннюю дозу я уже принял.
Детектив Кантер помахала в воздухе блокнотным листом.
– Офицер Лок провел филологический и лингвистический анализ слов «извинение» и «оправдание» и выписал определения из толкового словаря для того, чтобы продемонстрировать серьезность своего подхода. Я просто не могла не принять такое извинение.
– Вот видишь, – с довольным видом обратился к другу Рэй. – А ты ходил вокруг и предлагал свою помощь. С переписыванием определений я справился на «отлично».
– На три ошибки в слове «оправдание» я, пожалуй, закрою глаза. – Алисия положила записку в один из ящиков стола и сцепила пальцы под подбородком. – Думаю, вам будет приятно узнать, что свою жалобу я забрала, офицер Лок. Надеюсь, вы оцените этот шанс по достоинству.
– Уже оценил, детектив… кхм. Можно называть вас по имени?
– В ближайшем будущем.
Рэй глянул на Лоуренса в поисках поддержки. Детектив Кантер перехватила этот взгляд и расценила его по-своему.
– Мне тоже не терпится приступить к работе, джентльмены. Вы уже ознакомились с результатами вскрытия и анализом вещественных доказательств?
– Отчет с результатами вскрытия у меня на столе, – сказал офицер Лок. – Всем, что касается вещественных доказательств, занимается детектив Уайт, он расскажет мне обо всем в ближайший час.
На первый взгляд, ничего необычного ни во внешности, ни в поведении Алисии Кантер сегодня не было. Пятничные джинсы и мятая футболка из самого дальнего угла шкафа сменились элегантным деловым костюмом в классическую клетку. Волосы собраны в простую косу, в ушах – маленькие серьги с бриллиантами, на губах – нежно-розовая помада. Вот только пудры на тонком аристократическом лице вампирши было чуть больше, чем обычно, а персиковый оттенок румян сменился более ярким коралловым. Умение детектива Лоуренса Уайта подмечать самые незначительные детали – прежде всего, на местах преступления, но не только – помогло ему завоевать славу на редкость дотошного криминалиста. А умение различать самые тонкие оттенки эмоциональных запахов, навык, который людям объяснить не так-то просто (да и зачем объяснять?), доводило его профессиональные методы до совершенства.
«Дар» – так называли следопыты свое чутье. Темные эльфы, носившие в себе этот дар, чаще всего описывали его как тихий, почти неслышный голос, который никогда не замолкает – и который не может «выключить» ни один следопыт, какой бы сильной волей он ни обладал. Голос нашептывает разное, обычно дикое и безумное, от историй о прошлых жизнях и будущих катастрофах до унижений, способных подтолкнуть к самоубийству. Справиться с ним можно лишь двумя способами. Первый – работа. Реализация предназначения, как говорили наставники. Обученные следопыты могут сконцентрировать свой разум и направить голос, получив от него нужную информацию. К примеру, найти человека в миллионной толпе или прочитать глубоко спрятанные мысли допрашиваемого. Второй – прибегнуть к химическим препаратам. В современности темная фармакология, как и все светлые науки, здорово продвинулась вперед, и при желании Лоуренс, воспользовавшись многочисленными связями, мог достать любую дурь в любых количествах. Наркотики приглушали голос. Сильнодействующие – те и вовсе дарили ему пару-тройку часов блаженного забытья. Побочный эффект у дури был только один. Дар следопыта управляет и физическим телом, и умом своего носителя. Этот хозяин невероятно хитер и приспосабливается к любому наркотику еще до того, как организм успевает понять, что к чему. Иными словами, испробованный однажды прием с таким врагом больше не сработает.
Сегодня проклятый голос шептал детективу Уайту, что с Алисией Кантер что-то не так. Она выглядит как обычно, говорит как обычно, ведет себя как обычно и улыбается вполне искренне. Но при взгляде на нее Лоуренсу приходил на ум образ крепко сжатого кулака. Как дети прячут в ладони какой-нибудь маленький секрет. Дар сегодня неразговорчив. Остаточное явление волшебных голубых таблеток, принятых воскресным вечером, должно быть.
– Что такое, детектив Уайт? – едва заметно подняла брови Алисия.
Лоуренс смущенно покашлял.
– Так, ничего. Дурь разная в голову с утра лезет. В смысле, голова с утра лезет в дурь, но не так упорно, как хотелось бы. Ладно, долго объяснять.
Вежливо улыбнувшись, детектив Кантер посмотрела на Рэя.
– Вы уже собираете следственную группу, офицер Лок?
– Не думаю, что нам нужна следственная группа. Все, что мы имеем – неопознанный труп в лав-отеле и заявление женщины, которую, по ее словам, преследует сумасшедший фанат «Рождения Юноны». Также у нас есть пока что недоказанный факт телефонного звонка и записка…
– … реально существующая записка.
– … которую неплохо был бы отправить на графологическую экспертизу, что я и сделаю в ближайший час, – с невинным видом закончил Рэй. – Также я распоряжусь, чтобы кто-нибудь из криминалистов связался с телефонной компанией и узнал, кто звонил в студию «Радио Треверберг» вечером третьего ноября. Между смертью в «Фиолетовом солнце» и заявлением Китти Свонсон нет ничего общего, если не принимать в расчет упоминание о книге. Незнакомку из лав-отеля мы передадим отделу нравов, Анна Монфорт получит ее фотографии и займется поиском в базах данных.
– Вы забыли о мужчине.
– Вовсе нет. Расскажи детективу Кантер о том, что тебе удалось нарыть, Уайт.
Лоуренс достал из кармана брюк блокнот и открыл его.
– Мистер Адам Кассел, тридцать три года, холост, гражданин Франции и Италии. В паспорте так много печатей с визами, что пустого места практически не осталось. В Треверберге бывает примерно раз в полгода, имеет постоянную идентификационную карту, исправно платит налоги. Владеет тремя квартирами, одна из которых находится в старой половине, в районе Темной площади. Крупный меценат. Здоровье отменное, вредных привычек не имеет. Страстный спортсмен-легкоатлет, марафонец.
Алисия подняла глаза от тетради, на которой делала пометки по ходу рассказа коллеги.
– Три квартиры, да еще и крупный меценат. То есть, он богат.
– Я бы сказал, неприлично богат. Парень из финансовой элиты.
– Адам Кассел. Я не знаю человека с таким именем.
Рэй, все это время смотревший в окно и, как могло показаться, думавший о своем, повернул голову к вампирше.
– Я тоже впервые слышу это имя, равно как и мой отец. А мой отец в здешних деловых кругах знает всех.
– Ваш отец? – переспросила Алисия.
– Да, мой отец. Леонард Тейн.
– Так ваша настоящая фамилия – Тейн?
– Ага. Но я взял фамилию матери, его первой жены. В противном случае журналисты оккупировали бы мой дом и шпионили за мной двадцать четыре часа в сутки.
Детектив Кантер скрестила руки на груди и медленно кивнула, в очередной раз оглядывая Рэя, теперь – с искренним любопытством.
– О, – глубокомысленно произнесла она. – Так вы первенец Леонарда Тейна, главного городского застройщика, бывшего партнера Уильяма Барта. Это многое объясняет.
– Что бы это для вас ни объясняло, я офицер Рэймонд Лок, криминалист-аналитик из центрального управления полиции Треверберга. Я живу в спальном районе и вожу старую дешевую машину. И с высшим обществом меня ничего не связывает.
Алисия мягко улыбнулась.
– Именно это я и имела в виду. Часто дети из богатых семей, вырастая, начинают ненавидеть высшее общество. При случае передавайте мистеру Тейну привет. Так, значит, и он не знает, кто такой Адам Кассел.
– Нет. Но, надеюсь, мистер Кассел сам расскажет нам об этом, когда очнется. А произойдет это, если верить прогнозам врачей, нескоро. Отравился он серьезно.
– При нем были записные книжки, дневники, заполненные чеки? Что-нибудь, откуда можно взять образец почерка?
Лоуренс быстро пролистал блокнот и нахмурился.
– Да, маленькая телефонная книга, куда он записывал номера от руки. Его вещи осматривали еще в пятницу, сделали фотографии. Почерк угловатый, неровный, строчки то поднимаются, то опускаются. Ни следа сходства с каллиграфическими буквами на визитке, которую принесла Китти Свонсон, если ты об этом.
Детектив Кантер коротко кивнула.
– Вы ищете совпадения там, где их быть не может, – включился в беседу Рэй. – Лучше займемся установлением личности этой фиолетовой незнакомки. А заодно проверим, что там с телефонным звонком.
– Очень хорошо, джентльмены. Как я понимаю, моя помощь вам больше не требуется?