***
По возвращении в кабинет детектив Уайт просмотрел входящую почту, по просьбе шефа нашел в архиве дело месячной давности, отнес его начальству и, вернувшись, застал у себя Рэя. Сидел он, разумеется, в хозяйском кресле, а не там, где должно располагаться посетителям.
– Ты занял мое место, мужик, – заметил Лоуренс.
– Тут удобнее. Алисия не будет работать с нами?
– Нет. С чего бы? Наркотики в деле не фигурируют.
– Она осматривала место преступления. Могла увидеть что-то важное.
Детектив Уайт подошел к своему креслу и упер руки в бока. Через несколько секунд Рэй с обреченным вздохом встал и перебрался на стул по другую сторону стола.
– Отчет она составила весьма подробный.
– После бессонной ночи невозможно составить подробный отчет, зафиксировав все детали. Помимо всего прочего, мелочи имеют свойство застревать глубоко в подсознании. И единственный способ извлечь их оттуда…
– Конструктивная беседа за романтическим ужином в дорогом ресторане?
Офицер Лок погрозил другу пальцем.
– Боюсь, такая дама не для тебя, Уайт.
– Понятное дело. Кто я, чтобы становиться на дороге у самого Рэймонда Лока, без пяти минут заместителя начальника отдела криминалистической экспертизы. Что, подобрел Мэй после того, как Элли забрала свою жалобу?
– Элли? Ты называешь ее короткими именем?
– Только за спиной. Я же не Гаспар. Меня бы она быстренько на место поставила.
– Ну еще бы. «Можно называть вас по имени? В ближайшем будущем», – передразнил Рэй Алисию. – Не пялься на меня так.
Лоуренс подвинул к себе стопку документов и взял лежавшую сверху папку.
– Как насчет того, чтобы немного поработать, мужик? Не подумай, ни на что не намекаю.
– Да, а как насчет того, чтобы немного поработать? И вместо того, чтобы сидеть за бумагами, сгонять по-быстрому в госпиталь имени Люси Тревер, глянуть на таинственного Адама Кассела?
– И что я должен разглядеть в полумертвом чуваке, напичканном лекарствами?
– Ты можешь прочитать его мысли. Или сны. Или что там читают следопыты.
Детектив Уайт покосился на телефонные аппараты и отрицательно качнул головой.
– Не могу. У него есть печать.
Рэй подозрительно прищурился.
– Откуда ты знаешь?
– Эмоциональный запах.
– Да ты к нему даже не приближался!
– К нему – нет. Зато держал в руках пакеты с пробами ворса кресла, где он сидел, и видел бокал, из которого он пил.
– Ну и что же дальше, Шерлок? Не хочешь ли ты сказать, что он оставил на них свой эмоциональный запах, а ты его унюхал?
– В том-то и дело. Если бы он его оставил, я бы почуял. Но там нет эмоционального запаха.
Аппарат внешней связи затрезвонил, и Лоуренс, на мгновение приподняв трубку, вернул ее на место. Рэй поставил локти на стол и наклонился к другу.
– У всех есть эмоциональный запах, даже у древних вампиров. Просто он быстро испаряется.
– Для тебя, о потомок благородных эльфов с янтарными глазами – да. Но не для следопытов. Отсутствие эмоционального запаха для нас – совершенно особый запах. Невидимый след, который оставляют за собой только люди с печатью Лилит. Все вампиры, кроме карателей и Незнакомцев, должны просить приглашение у смертного для того, чтобы войти в его дом. В дом человека с печатью войти без приглашения не могут даже каратели и Незнакомцы. Причина тому – особенность эмоционального запаха, о которой я тебе рассказывал. По этой же причине ни одно темное существо не может читать мысли человека с печатью. Их разум закрыт для нас.
– Да ты издеваешься, Уайт. У людей с печатью совершенно точно есть эмоциональный запах. Я встречал их и знаю, о чем говорю.
– То, что ты чувствуешь, на самом деле не эмоциональный запах, а отсутствие такового. Но отличить их один от другого может только следопыт.
Рэй махнул на собеседника рукой и решительно поднялся.
– Ну все, я вдоволь наслушался твоих глупостей. С печатью так с печатью, дело твое. Я отправляюсь работать.
– Наконец-то. Обедаем сегодня за твой счет.
– Держи карман шире.
Когда друг скрылся за дверью кабинета, Лоуренс поднял трубку аппарата внешней связи.
– Центральная, – ответила женщина на том конце провода.
– Международную линию, пожалуйста.
Записав номер, оператор уточнила:
– Германия, Берлин, мистер Рольф Хайнман?
– Да, мэм.
– Соединяю, сэр.
С минуту Лоуренс слушал металлический скрежет и далекие помехи, а потом в трубке щелкнуло, и хорошо поставленный мужской голос произнес:
– Приемная герра Хайнмана, чем могу помочь?
– Добрый день, – сказал Лоуренс по-немецки. – Герр Хайнман звонил мне несколько минут назад, я был занят и не смог ответить. Это детектив Уайт из полиции Треверберга.
– Рад вас слышать, герр Уайт. Пожалуйста, подождите.
Секретарь положил трубку, и после очередного щелчка Лоуренс услышал Ральфа. Говорил он, как всегда, громко. Так, будто старался докричаться до собеседника через несколько границ, забыв о существовании телефона.
– Набираю тебя, а в ответ – сброшенный звонок и тишина. И вот думаю: старый полицейский хрыч получил повышение и трудится от зари до зари? Или совсем оглох?
– Поговори с тобой минут пять – и гарантированно оглохнешь.
– Ничего не поделаешь, передалось от отца. Он и дома разговаривал так, будто парадом командует. Это ведь в генах. Значит, Лоуренс Уайт. Так теперь тебя зовут. Неплохо, неплохо. И как работается в полиции Треверберга?
– Отлично, но это не повод забывать старых друзей.
– Особенно полезных друзей со связями, которые трудятся в ведомстве федерального канцлера.
Лоуренс положил перед собой большой блокнот с желтыми листами и снял колпачок с ручки.
– Точно. Ты концентрация пользы и стоишь десятка сотрудников тамошней разведки.
Собеседник на том конце провода зашуршал бумагами.
– Возможно, я лезу не в свое дело, но хотелось бы узнать, чем тебя так заинтересовали эти аристократы. Связано с работой?
– Личный каприз. Читаю историческую книгу и пытаюсь отличить истину от вымысла.
Правдой это не было, ложью – тоже. Действие «Рождения Юноны» происходило в шестидесятых годах двадцатого века, и роман мог считаться историческим. Что до личного каприза…да, пожалуй. Лоуренс позвонил Рольфу в субботу вечером, сразу же после того, как перевернул последнюю страницу книги, и на выходных об этом звонке не вспоминал. Но сегодня утром он мысленно вернулся к беседе со старым другом и посмеялся над собой.
Вы ведь не верите в то, что эта история основана на реальных событиях, так, детектив Уайт? Вы – не соплячка, почитывающая любовные романчики и пьющая кофе с розовым зефиром в розовом пластиковом стакане, а серьезный взрослый мужчина, переживший сотню кошмаров, по сравнению с которыми Вторая мировая война кажется романтическим приключением. Но хренов голос, несмотря на волшебные таблетки, упорно твердил свое. И в глубине души Лоуренс, привыкший доверять голосу – рано или поздно любой следопыт переходит на ту ступень безумия, где не доверять голосу просто-напросто бессмысленно – знал, что сейчас услышит.
– Узнаю тебя, старина, – добродушно рассмеялся Рольф. – Не успокоишься, пока не докопаешься до сути. Я нашел пятерых графов с родовыми замками, проживавших в Южной и Западной Европе в шестидесятых годах. Правда, ни у одного из них нет родового имени, которое начиналось бы на Э. Могу предположить, что речь идет о личном имени. Это ведь книжный персонаж, так?
– Ага, – кивнул Лоуренс, выводя на блокнотном листе замысловатые завитки.
– Тогда, боюсь, автор слегка приврал. Вот если только… есть здесь один парень-француз со странноватым для французского аристократа именем. Анриэль.
– Анриэль? А родовое имя?
– Вердо.
Детектив Уайт написал личное имя графа печатными буквами и провел под ним жирную черту.
– Это же сорт винограда. Таких родовых имен не бывает. Что до личного имени – звучит как темное. Возможно, он темный эльф. А где он живет?
– Франция, регион Бордо. Вот только не живет, а жил. Любопытная история. Можно сказать, мистическая. Он был богат как Крез, получил великолепное образование, а вина из его виноделен выходили такие, что и на королевский стол поставить не грех. Невесты к нему съезжались со всего света, но он до сорока с лишним оставался холостяком. Женился на простушке, в которую был влюблен без памяти, закатил шикарный бал. А наутро после свадьбы его нашли в собственной постели мертвым. Графини и след простыл. Она не взяла ни деньги, ни драгоценности, ни ценные бумаги. Даже одежду не взяла. Ушла в ночной сорочке.
Лоуренс молчал, всматриваясь в написанное на блокнотном листе имя.
– Не иначе как вина не из того кубка глотнул, – рассмеялся он.
– Забавно, да не очень. На балу в честь свадьбы он открыл бутылку вина, изготовленного специально для торжественного случая. Но вином этим успели угоститься только двое: сам граф и другая женщина. То ли его близкая подруга, то ли сестра. Слуга, разливавший напиток, поскользнулся, упал и разбил бутылку.
– Красивая история. Жаль, что так с вином вышло.
– Это точно. У вина, кстати, название тоже было красивое. «Юнона».
Глава десятая. Юнона
Шестидесятые годы двадцатого века
Европа
Мужчина опоздал к завтраку на пять минут. Она сидела за столом в трапезной комнате в гордом одиночестве, если не считать сновавших вокруг слуг, и с тоской оглядывала содержимое блюд, изящных хрустальных ваз и крохотных тарелочек из китайского фарфора. Лимонные кексы, присыпанные сахарной пудрой, корзиночки из песочного теста, наполненные взбитыми сливками и мелко нарезанными фруктами, ягодные и ореховые бисквиты, воздушное безе всех цветов радуги, сложенное конусом и украшенное съедобными цветами, восточные сладости из козьего сыра и фисташек, залитые шоколадом эклеры, французские пирожные из миндального теста, сложенные из двух половинок. Она видела свое отражение в до блеска начищенном кофейнике, из носика которого поднимался ароматный пар, но аппетита не было, хотя еще с утра при мысли о завтраке в животе противно урчало. На ее памяти хозяин замка ни разу не опазд