Трубка выскользнула из руки Китти и, не долетев до пола, повисла на витом телефонном проводе. Следы вели вглубь квартиры, и она пошла вперед, неотрывно глядя на отпечатки ног чужака. Тихий голос внутри говорил, что этого делать не следует, и лучше бы вызвать полицию. В идеале – из телефона-автомата. Убежать отсюда прямо сейчас и не возвращаться до тех пор, пока не приедут люди в форме. Но Китти Свонсон, которую влекло вперед то ли нездоровое любопытство жительницы большого города («труп? Труп?! Я хочу посмотреть на труп!»), то ли навеянная лишней пинтой пива смелость, упорно шла по засохшим кровавым следам. В том, что это кровь, она не сомневалась. Равно как и в том, что сейчас увидит что-то очень, очень плохое. И домой ей являться не следовало. Если бы она продолжила говорить с Лоуренсом Уайтом…
Цепочка следов прерывалась у двери ванной комнаты. Китти остановилась, неотрывно глядя на кровавый отпечаток ладони на сверкающей медной ручке. Ощущение иррациональности происходящего было таким острым, что она на мгновение представила себя персонажем одного из романов Стивена Кинга. Вот она сидит в кресле у окна и читает эту книгу. На часах – полночь, в чашке – давно остывший чай. Но теперь книгу читает кто-то другой. А мисс Китти Свонсон – тот самый персонаж, который через мгновение столкнется нос к носу с самым страшным кошмаром своей жизни.
Дверь в ванную открылась без малейшего скрипа, выбросив в коридор полоску яркого света. Китти сделала первый неуверенный шаг по жемчужной плитке пола, потом – еще один. Здесь не было ничего, что могло бы напоминать фильмы ужасов: ни крови, ни разбросанных повсюду кишок, ни мозгов, вылетевших на стену. В круглой ванне, наполненной до краев, лежала женщина, лицо которой стоявший в дверях не разглядел бы. Девушка медленно приблизилась и обошла ванну.
По поверхности воды плавали апельсины и свежие розы, на бортике стояло несколько зажженных свечей. В ванной пахло ванилью и жасмином. «Почему вы сравниваете этот запах с ароматом греха?», – выплыл из глубин памяти Китти один из вопросов интервью с автором «Рождения Юноны». «Потому что так пахнет ложь», – ответила Альберта Пэйдж, легко улыбнувшись. Эту легкую улыбку Китти видела на ее губах и теперь, но мертвую и застывшую. И сама Альберта Пэйдж, лежавшая перед ней в ванной, тоже была мертва. На первый взгляд она выглядела вполне живой, если не учитывать, что живые люди обычно не забираются в воду в обуви и одежде. Из стройной картины выбивалась только багровая полоса на горле и неестественный цвет лица внезапной гостьи. И… что это у нее со щекой?
Китти сделала еще один шаг и вгляделась повнимательнее. Альберта держала что-то во рту. При мысли о том, что это может оказаться ее собственный язык, девушку замутило. Она опустилась на пол, держась за стену, и в изнеможении закрыла глаза. Нужно встать и позвонить в полицию. И не трогать здесь ничего… как Альберта Пэйдж оказалась в ее квартире? Откуда взялась кровь, если в ванной крови нет? Китти прижалась лбом к прохладной стене и зажмурилась еще крепче.
Телефон в прихожей зазвонил вновь.
Глава двенадцатая. Рэй
Ночь с понедельника на вторник, 7-8 ноября 1989 года
Треверберг
Виттория сделала последний глоток виски, свесившись с кровати, поставила стакан на пол и устроилась рядом с Рэем, положив голову ему на плечо.
– У тебя тут чертовски холодно, – сказала она. – Ноябрь на дворе, пора намекнуть городским службам, что нужно включать отопление. Я не замерзну, если что. О тебе беспокоюсь.
– Отопление? В твоей новомодной квартире в небоскребе – может быть. Но только не в спальном районе. Здесь его включают в лучшем случае раз в пять лет. На два месяца. Один из них – апрель или август.
– Почему бы тебе не переехать ко мне, Лок? Это же страшная дыра. Ржавая вода в душе, дребезжащий холодильник, соседи-наркоманы. Или сними себе жилье получше. Что за романтика – ютиться на тридцати квадратных метрах в самом жутком районе Треверберга?
Рэй бросил на нее короткий взгляд. Виттория в кои-то веки не покрыла лицо тройным слоем штукатурки. Даже помады нет. Выглядела она странно. И говорила странно. И вела себя более чем странно.
Вечера офицер Лок часто проводил вне дома: ужинал у отца, пил с Лоуренсом или с кем-нибудь из приятелей, катался по городу со сводным братом Валентином, показывал новым жильцам принадлежавшие ему квартиры, решал финансовые вопросы в банке, просматривал свежие арендные договора или уточнял старые по просьбе квартирантов. О свиданиях они с Витторией договаривались заранее: в участке, если дела позволяли на минуту отвлечься, за едой, если они обедали вместе, или по телефону, если кто-то из них был вынужден поехать в суд, в другое отделение полиции или на место преступления. Но сегодня около девяти вечера детектив Лейб постучала в дверь Рэя без всякого предупреждения. Гостей он не ждал и настроился на одинокий вечер, полный вдохновляющего безделья. Телевизора у офицера Лока не было: этот лишний предмет мебели заменял книжный шкаф. Большую часть стоявших в нем книг он перечитал на три, а то и на четыре раза, но героем нынешнего вечера предстояло стать роману «Рождение Юноны», который Лоуренс всучил другу сегодня утром. Не то чтобы Рэй очень хотел бросать любимые детективы и переключаться на психологическую прозу, но детектив Уайт был настойчив. Опыт показывал, что к таким советам нужно прислушиваться.
Так Виттория и застала своего мужчину. Он сидел в потертом кресле и в свете напольной лампы с зеленым абажуром проглатывал страницу за страницей. Пепельница, стоявшая на журнальном столике, была пуста. Обычно Рэй во время чтения курил одну сигарету за одной, в противном случае сконцентрироваться на сюжете не было ни единого шанса.
– Меня все устраивает, Вики, честное слово. Мне нравится эта квартира. А еще мне понравилось то ничего, которое сегодня было на тебе вместо одежды под плащом.
Он попытался обнять ее, но Виттория отстранилась. Она села и взяла с прикроватного столика пачку сигарет. Поколебавшись, Рэй все же задал вопрос, который давно вертелся у него на языке.
– Что случилось вчера вечером?
Щелкнув зажигалкой, детектив Лейб сделала глубокую затяжку и откинулась на подушки. Сигаретный дым поплыл в безветренном воздухе маленькой спальни, скручиваясь в причудливые кольца.
– Почему ты решил, что вчера что-то случилось?
– Сегодня тебя не было на работе. Ты не звонила, а когда ты не выходишь, то всегда мне звонишь. Я пришел к вам в отдел и встретил Вагнера. Он рассказал какую-то путаную историю про рейд в Ночном квартале, которую и сам вряд ли понял. Анны не было. Твоя начальница отказалась говорить со мной, сославшись на занятость, хотя для меня Лиза всегда находит минутку, ты и сама это знаешь. Я недоумевал и решил, что завтра задам все вопросы тебе. А теперь ты являешься вечером, не предупредив о визите. Если бы Валли не отменил наш поход в театр в последний момент, ты бы долго стучала и звонила в дверь пустой квартиры.
– Не уверена, что хочу об этом говорить, Рэй.
– Ладно. Как там Вагнер? Хорошо справляется?
Виттория стряхнула пепел в большую пепельницу, стоявшую тут же на прикроватном столике, и оглядела свой маникюр, поджав пальцы.
– Более чем. Умный малый. Я уже тысячу раз говорила Лизе, что ему самое место в убойном отделе. Да и Лиза ему то же самое твердит. Но он уперся и хочет сделать карьеру по всем правилам. Сначала – отдел нравов, потом – отдел по борьбе с наркотиками. Потом, если получится, отдел по борьбе с организованной преступностью. А потом уже отдел по расследованию убийств. Логика здесь есть. Если как следует узнать криминальный мир Треверберга изнутри, то работать в убойном будет в разы проще.
– Ты подружку ему еще не присмотрела?
– Я похожа на сваху, Лок?
– Ты похожа на чертовски сексуальную вампиршу-детектива из отдела нравов, которая спит в моей постели. Дай-ка подумать… ах да. Ты и вправду чертовски сексуальная вампирша-детектив из отдела нравов, которая спит в моей постели! Ну и дела. Тебе никто не говорил, что курить в одиночку невежливо?
Улыбнувшись, детектив Лейб протянула ему сигарету, и Рэй сделал пару мелких затяжек.
– Хочешь кофе, Вики?
– Нет.
– А что-нибудь пожрать?
– Нет. – Она вздохнула и отдала ему сигарету насовсем. – Я не уверена, что хочу продолжать работать в полиции.
– Не понял?
Виттория обхватила себя руками и посмотрела на разноцветные квадраты, из которых было соткано одеяло.
– Я хотела позвонить тебе в воскресенье вечером, узнать, дома ли ты. Хотела приехать. Но не успела, потому что мой номер набрал один из наших осведомителей. Половину ночи парень работает в «Девяти совах», а оставшееся время проводит в клубах попроще. Иногда его просят присмотреть за тамошними ночлежками и лав-отелями, когда намечается более-менее крупная сделка. На воскресный вечер как раз намечалась такая. И не просто крупная, а очень крупная.
– А, те работорговцы, о которых ты рассказывала. Привозят девушек из Восточной Европы, да?
Вампирша медленно кивнула.
– Да. По крайней мере, мы думали, что они торгуют девушками из Восточной Европы. Через полчаса вся группа была на месте. Мы вломились в эту трижды проклятую ночлежку, оцепили все вокруг на расстоянии километра. Но девушек там не было.
– Как? – удивился Рэй. – А кто был?
– Дети. – Ее горло сжалось от подступивших к ним слез, и она сделала пару глубоких вдохов, пытаясь успокоиться. – Совсем маленькие дети. От семи до двенадцати лет. Подростки тоже, но, в основном, дети. Все в синяках, в крови, страшно голодные и напуганные. Их держали в клетках. В самых настоящих клетках, в таких перевозят животных из зоопарков. Лиза приехала с нами. Она работает в отделе нравов целую вечность, много всякого повидала, казалось бы, ее уже ничем не удивить и не испугать, но лицо у нее было такое, будто перед ней открылся последний круг ада. Наверное, это и есть последний круг ада. Они смотрели на нас, пытались выбраться из клеток, плакали, кричали, звали родителей. Они…