– Конечно, господин будущий заместитель начальника отдела криминалистической экспертизы. Кофейку-то приготовить можно?
– Разумеется. Мне – покрепче. И пару ложек сахара.
Назначенные Рэем пять минут плавно перетекли в семь, а потом – в десять. Крепкий кофе с двумя ложками сахара медленно остывал. Детектив Уайт медленно и с наслаждением потягивал напиток из своего стакана. Кофе он тоже предпочитал крепкий, но никогда не понимал тех, кто убивает его восхитительный вкус сахаром. За это время номер офицера Лока набрали дважды. Сперва позвонили из тира и напомнили, что пора бы продлить разрешение на ношение оружия. Потом – из криминалистической лаборатории и доложили, что анализ вещественных доказательств из квартиры Китти Свонсон успешно завершен, а отчет будет готов до конца дня. Когда телефон зазвонил в третий раз, Лоуренс теребил пачку сигарет и искал глазами пепельницу. Рэй за каким-то чертом убирал ее в один из ящиков стола и приходил в ярость, если кто-то прикасался к ним в его отсутствие.
– Детектив Уайт слушает.
– Привет. – Голос Алисии Кантер он узнал не сразу. Обычно сильный и уверенный, он был тихим и, как ему показалось, слегка дрожал. – Мне нужен Рэй.
Она не поправила себя, как прошлый раз, и чутье, которое не могли приглушить даже розовые таблетки, подсказало Лоуренсу, что дело дрянь.
– Он вышел ненадолго. У тебя все в порядке, Элли? Барни сказал, что ты ушла по личным делам…
– Не в порядке. – Она помолчала, переводя дыхание. – Гаспар мертв.
Услышав последние два слова, детектив Уайт вскочил на ноги.
– О чем ты?!
– Около половины девятого мне прислали конверт без обратного адреса. Принесли в участок, положили в мою ячейку с входящей почтой. В конверте – медальон Гаспара и короткая записка. Он родился в клане, мы оба знаем, как тамошние вампиры относятся к медальонам. Они их никогда не снимают.
– А что в записке?
– Это долгая история, Лоуренс, и я не хочу рассказывать ее по телефону. Пожалуйста, передай Рэю, чтобы он мне перезвонил… чтобы перезвонил на домашний номер Гаспара, я в его квартире. А еще лучше – приезжайте.
– Вдвоем?
Алисия вновь замолчала, на этот раз, надолго.
– Да, вдвоем, – наконец заговорила она. – Думаю, мне понадобится твоя помощь.
– Ты нашла там что-то любопытное?
– Нет, но все это напрямую связано с вашим делом.
– Ты про маньяка и «Рождение Юноны»?
– Верно. Вот только никакой он не маньяк. Подобное определение для этого чудовища было бы изысканным комплиментом.
Лоуренс оглядел сигаретную пачку и вернул ее в карман пиджака.
– Не преувеличивай. Он немного напугал Китти Свонсон и убил Альберту Пэйдж. Не самый законопослушный гражданин, но это не повод называть его чудовищем.
– Я знаю, кто убил Альберту Пэйдж и Гаспара. Я знакома с этим существом.
– Вот оно как. Близко?
– Ближе, чем ты думаешь. Так близко, что я отдала бы все за возможность ущипнуть себя, открыть глаза и понять, что мне снится кошмарный сон.
Действие таблеток понемногу сходило на «нет», и голос, успевший соскучиться по своему носителю, бурчал все громче. Но детектив Уайт не обратил на это никакого внимания. Догадка на долю секунды ослепила его, как вспышка белого пламени в абсолютной темноте.
– Элли, ты говоришь намеками.
– Я знакома не только с убийцей Альберты и Гаспара, но и с главной героиней романа «Рождение Юноны».
– Ага. – Лоуренс начал подозревать, что нервное напряжение дурно сказалось на психике Алисии. – А с ней-то ты близко знакома?
– Юнона – темное имя, которое я выбрала для себя. Последний роман Альберты Пэйдж – это история моей жизни.
Глава пятнадцатая. Юнона
Шестидесятые годы двадцатого века
Европа
Добрая подруга мужчины отложила визит на неопределенный срок, но разочарование его выглядело несколько фальшивым. Так он мог бы вести себя, узнав об отмене приема, куда ему до смерти не хотелось идти. Впрочем, такое поведение можно было списать и на усталость, связанную с огромным количеством дел. Мужчина не только раздавал приказы слугам, организовывавшим многочисленные обеды и балы, но и управлял большой винодельней. Она уже не раз думала о том, что он мог нанять пару-тройку управляющих, но по известным только ему причинам не делал этого, предпочитая вникать во все лично. Одна из немногих черт его характера, которая не вызывала в ней отвращения: невероятная, переходящая все мыслимые и немыслимые границы педантичность вкупе с желанием получать и готовить только самое лучшее.
Увлекшись делами, мужчина почти забыл о своей пленнице. Они виделись только за ужином, реже – за завтраком. Все остальное время хозяин замка проводил либо на виноградниках и в здании, где находилась винодельня, либо в своем кабинете, большой светлой комнате с камином, удобными креслами и столом из красного дерева, которую она видела лишь однажды – в тот момент, когда ей строго-настрого запретили сюда приближаться. За едой мужчина чаще всего думал о своем, лишь изредка отвлекаясь на то, чтобы высказать ей очередное оскорбление: не так оделась, неправильно держит столовый прибор, неподобающим образом собрала волосы. Он ни разу ее не ударил, и в жуткие подземелья больше не водил. А даже если бы повел, она не испугалась бы. И не только потому, что после увиденного там, похоже, навсегда разучилась чего-либо бояться. Впервые за все время пребывания в замке, если не впервые за всю жизнь, у нее появилась цель. Яркая, манящая цель, мысли о которой согревают холодными ночами и придают решимости в моменты самого черного отчаяния.
Раньше она коротала свои дни, прогуливаясь по саду, а порой не выходила из спальни по несколько суток, если мужчина ее не звал. Теперь ей завладело новое увлечение: она с утра до вечера сидела в библиотеке, совершенствуя свой французский и изучая другие языки. Последние давались до завидного легко, равно как и более точные науки: арифметика, геометрия, химия, физика, астрономия. Когда она впервые заговорила с новым главным поваром на его родном итальянском, хозяин замка удивленно поднял бровь, а потом улыбнулся и сделал своей даме изящный комплимент. Он начал расспрашивать ее об успехах в обучении и даже посоветовал несколько важных, по его мнению, книг.
– Рад, что ты заинтересовалась науками и литературой, дорогая, – искренне похвалил ее мужчина. – Моя жена должна быть образованной дамой.
– Мой долг – быть такой, какой меня пожелает видеть мой господин, – ответила она, опустив глаза и стараясь не смотреть на лежавший на расстоянии вытянутой руки нож. – Я рада ему услужить.
– Умница. Но если ты еще раз выйдешь к ужину с распущенными волосами, как грязная дворовая шлюха, то я велю высечь тебя плетьми. Ешь виноград, душа моя. Это из последнего урожая. Я помню, что ты любишь сладкий виноград. Его собрали специально для тебя.
В библиотеке мужчины были книги и на арабском, и на древнегреческом, и на арамейском. Встречались среди них и книги на темном языке, особом наречии, которое широко использовалось в мире, где жил хозяин замка. Покопавшись в старых рукописях, она нашла небольшой томик, похожий на учебник, но процесс освоения темного языка шел не так быстро, как хотелось бы. Между тем, именно здесь, в книгах, заполненных таинственной формы буквами, непривычными для глаза европейца, прятался ответ на вопрос, который мучил ее сильнее словесных издевательств и пощечин. Если кто-то и знает, как убить бессмертного, то рецепт написан на темном языке. Откуда она это знала? Речь шла не о знании, а о каком-то мрачном чутье, поднимавшемся из самых темных уголков души. Она верила, что разгадка совсем рядом, и близость победы вдохновляла ее на более активные поиски.
***
Однажды утром, когда она сидела перед зеркалом в своей спальне и любовно проводила черепаховым гребнем по волосам – ровно сто раз, как учила мать – в дверь заглянула служанка.
– Госпожа еще не одета! – всплеснула руками она. – Его светлость хочет вас видеть…
– Прямо сейчас?..
– Да, да! Приехала его подруга, и он хочет представить вас друг другу до завтрака!
– Мне нужно надеть что-нибудь особое?
Служанка в очередной раз всплеснула руками и подошла к шкафу, содержимому которого и королева позавидовала бы.
– Прошу вас, госпожа, поторопитесь! Иначе его светлость накажет меня… да и вас тоже.
– Достань черное. Шелковое, то, что с красной вышивкой.
– Нет-нет, госпожа! – всполошилась девушка. – Черное – ни в коем случае!
– Почему? Разве к завтраку нельзя надевать черное?
– Не к этому завтраку, госпожа. Лучше возьмите белое. Вот это, с кружевами. Наряд чудо как хорош, а белое вам к лицу. Подберу для вас украшения. Пожалуйста, одевайтесь поскорее!
***
Мужчина ожидал ее в фиалковой приемной – комнате, куда приводили самых дорогих гостей. Мягкая мебель, дорогие ковры, украшенные современными картинами стены – всюду царили оттенки фиолетового, цвета, который, по мнению хозяина замка, лучше всего располагал к задушевным беседам. В вазе на невысоком столике из светлого дерева стояли только что срезанные садовником розы. Кроваво-красные с крохотными белыми пятнышками. На серебряном подносе она заметила чайник и три пустые чашки. Крышка маленькой фарфоровой сахарницы была закрыта, ложки дожидались своего часа на специальной подставке. Горевшие в канделябре свечи наполняли воздух комнаты ароматом неведомых цветов.
– Дорогая, наконец-то. Мы заждались.
В голосе мужчины не было ни намека на возмущение, и это заставило ее оторопеть. Опоздай она к завтраку, обеду или ужину, он бы ругался последними словами.
– Прошу прощения, мой господин. Я подбирала достойный наряд для знакомства с важной гостьей.
Она сделала глубокий реверанс, придерживая юбку платья и опустив глаза. Женщина, сидевшая на диване рядом с хозяином замка, весело рассмеялась.
– Милая девушка. Похожа на леди. Кажется, у вас наконец-то появился вкус, граф. Раньше вы выбирали простушек. Дешевых, как фальшивое золото, похожих на застиранное белье. Или на истоптанные туфли, которые давным-давно следует выбросить, но жаль расставаться с любимой обувью.