– И что? Хочешь сказать, что Адам Кассел укокошил родную матушку, а потом и сестрицу? Может, ты не пил, а последовал моему примеру и принял пару розовых таблеток?
– Он не знал, что фиолетовая незнакомка – его мать. Скорее всего, он, как и Альберта, воспитывался в приемной семье, а туда попал из приюта. А вот самой Альберте он мог представиться братом. Это объяснило бы тот факт, что она добровольно пошла с ним в незнакомый дом.
– То есть, он все же прикончил свою сестру.
– Да. Но между убийством фиолетовой незнакомки и убийством Альберты что-то произошло. Адам Кассел что-то узнал или встретился с кем-то, получив какие-то сведения. И сведения эти изменили все.
– Версия трещит по швам, мужик, – вздохнул Лоуренс. – Ее нужно оббить за бутылочкой пива.
– Поставлю его в холодильник. Глядишь, за часок – накину еще часок с учетом пробки – остынет.
Глава двадцать вторая. Китти
Ночь с пятницы на субботу, 10-11 ноября 1989 года
Треверберг
Тучи, висевшие над городом на протяжении всего вечера, наконец-то пролились дождем. Сперва он увлажнил землю редкими каплями, а несколько минут спустя хлынул такой ливень, что Алисии пришлось съехать на обочину. Вампирша смотрела на влажный асфальт шоссе, положив затянутую в перчатку руку на руль. Проносившиеся мимо машины сбавляли скорость, завидев вереницу тормозных огней у въезда на Первый мост. Если в этом городе и было что-то неизменное, так это «пробки». Особенно здесь, на дороге в старую половину.
По радио передавали джаз, ароматический брелок с крохотной стеклянной колбой, прикрепленный к зеркалу заднего вида, покачивался, как маятник гипнотизера. При взгляде на детектива Кантер в голову приходило сравнение с пружиной, сжатой до предела. Больше всего на свете Китти хотелось открыть дверь, выйти из машины и поймать случайную попутку, забыв произошедшее как страшный сон, но сбежать ей никто не позволит. Да и что она намеревается делать? Вернется домой? Ляжет в ванну, где не так давно нашла мертвую Альберту Пэйдж? Но ведь еще есть Лоуренс. Да, она могла бы пойти к Лоуренсу и рассказать ему обо всем.
– Он узнает, – пообещала Алисия, не отрывая взгляда от дороги. – Но еще не время. Я уже говорила. Всему свой срок.
Китти сжалась на пассажирском кресле, как замерзший мокрый воробей.
– Не нужно было мне пить твою кровь, – сказала она вампирше. – Я странно себя чувствую.
– Это скоро пройдет. На людей с печатью кровь обращенных действует сильнее, чем на обычных смертных. Дело в вашей природе.
– Не хочешь объяснить, зачем тебе это нужно?
– Нет, – коротко ответила Алисия, покрутив ручку настройки радио. – Я хочу, чтобы ты была в естественном эмоциональном состоянии.
– Если хочешь знать, я напугана до чертиков! – не выдержала Китти. – Этого ты хотела?
– Именно этого, – кивнула детектив Кантер, прибавляя громкость. Из колонок полились звуки струнного концерта. – Вот, послушай. Гарольд очень любил эту волну. В новой половине поймать ее невозможно, а на подъезде к старой половине нужно настраивать радио целую вечность. Ему нравилась виолончель. Он мог слушать ее бесконечно.
Девушка шмыгнула носом и поплотнее закуталась в одолженное у вампирши пальто из плотной белой шерсти. Ей совсем не хотелось знать, кто такой Гарольд, но молчать было невыносимо.
– Это ваш коллега? – спросила она у Алисии.
– Друг, – поправила та. – Очень близкий друг. Можно сказать, что он сделал меня той, кем я являюсь сейчас. Я обязана ему жизнью.
– Мы едем в гости к Гарольду? – предположила Китти.
Детектив Кантер бросила на нее неоднозначный взгляд и вырулила на дорогу, пропустив битком набитое такси с логотипом частной фирмы «Быстрый Треверберг».
– Да, Китти. Мы едем в гости к Гарольду.
– Он живет в старой половине? В одном из особняков? Или в домах в районе Темной площади?
– В районе Темной площади, но не в домах.
У мисс Свонсон пересохло во рту, а руки, холодные, несмотря на перчатки, стали ледяными.
– С некоторых пор Гарольд живет на старом кладбище, – произнесла Алисия таким тоном, будто они обсуждали платье одной из светских дам на приеме у доктора Филиппа Хобарта. – Когда я приезжаю к нему, то оставляю дверь машины открытой и включаю радио погромче. Как ты думаешь, он слышит виолончель там, где обитает сейчас?
– Соболезную вашей утрате, мэм, – откашлявшись, сказала Китти. – Мне было шесть лет, когда умер мой отец. Он был охотником, промышлял, в основном, в горах. Поскользнулся на уступе и сорвался в пропасть. Кое-кто поговаривает, что он был пьян, но мама рассказывала, что он не брал в рот ни капли алкоголя. С тех пор я боюсь гор. Если и выбираюсь туда, но с матерью или с подругами, но не в одиночестве. Мне кажется, что отец позовет меня из какой-нибудь пропасти – и я, обрадовавшись, шагну вниз для того, чтобы встретиться с ним.
Подчиняясь жесту дорожного полицейского, Алисия притормозила.
– Прекрасно тебя понимаю, – ответила она. – Когда умер Гарольд, я дала себе обещание, что никогда не шагну в пропасть. И буду всеми силами вытягивать из нее тех, кто гуляет по краю. Жизнь – ценный дар, Китти. Ты когда-нибудь задумывалась об этом? Смертные редко о таком задумываются. Возможно, потому, что они смертны, но в глубине души верят, что будут вечно топтать эту землю. Но поверь мне, жизнь только кажется вечной. Она может оборваться в любой момент. И порой рядом появляется тот, кто хочет столкнуть нас в пропасть. Не нужно бояться этого. Напротив, нужно открыть глаза пошире и идти навстречу этому страху. В противном случае ты не сможешь его уничтожить.
Китти понимала, что говорит она не про страх, но вопросов задавать не стала.
– Одна моя знакомая… моя наставница, думаю, что можно называть ее так, говорила нечто похожее.
– Правда? Кто же?
– Главный редактор школьной газеты. Ее звали Женевьева Луазье. Именно она посоветовала мне заниматься журналистикой и писать о книгах. Она была писательницей, очень талантливой.
Алисия помолчала, размышляя над словами собеседницы.
– Вампирша? – уточнила она.
– Да. Очень красивая. Рыжеволосая, зеленоглазая. Она чем-то напомнила мне…
Пальцы детектива Кантер намертво вцепились в обтянутый кожей руль. Сотрудник дорожной полиции наклонился к приоткрытому окну машины и взял под козырек.
– Добрый вечер, дамы, – сказал он. – Куда направляетесь?
– В старую половину, офицер, – ответила Алисия. – Я везу свою подругу домой, в район Темной площади. Она немного выпила, и за руль пришлось сесть мне.
– Очень ответственно с вашей стороны, мэм, – похвалил полицейский. – Можно взглянуть на ваши водительские права?
– К сожалению, нет, офицер. Я забыла сумочку в клубе, бумажник остался там же. Красивые женщины порой бывают такими несобранными.
Подозрение отразилось на лице полицейского лишь на долю секунды. Он поймал взгляд вампирши и расплылся в довольной улыбке.
– Ничего страшного, мэм. Главное – что вы не пьяны. Пятничными вечерами на дорогах столько пьяных… возвращаются из Ночного квартала, знаете ли.
– Так вот почему здесь столько полиции? Отлавливаете любителей клубов, опрокинувших лишний стаканчик? Или причина в другом?
Офицер переступил с ноги на ногу – то ли замерз, то ли чувствовал себя неуютно, беседуя с не в меру любопытной женщиной.
– Нет, мэм, пьяные здесь ни при чем. Пропало двое детективов из центрального управления. Мы все начеку.
– О, неужели? – разыграла удивление Алисия. – Это связано с маньяком, о котором пишут в газетах? Они занимались его поимкой?
– Да нет, – пожал плечами полицейский. – Ребята из отдела по борьбе с наркотиками. Напарники. Вот, взгляните. – Он достал из кармана две фотографии. – Если увидите кого-то из них, пожалуйста, позвоните нам.
– Печальная история, – сочувственно протянула детектив Кантер, изучая свое фото. – Красивая женщина. Запоминающееся лицо, а по платиновым волосам ее узнают даже со спины. Надеюсь, все закончится хорошо, офицер.
– Мы все на это надеемся, мэм. – Он в очередной раз приложил ладонь к фуражке. – Доброго пути, будьте осторожны за рулем!
Алисия вписалась в образовавшийся просвет между серебристым «вольво» и уже знакомым такси «Быстрого Треверберга» и, проехав указатель «Мост номер один, старый город» перестроилась в крайний правый ряд. От ее платиновых волос еще днем осталось лишь воспоминание: она вернула им природный рыжий цвет и собрала в высокий хвост. Преображение довершили круглые очки в тонкой металлической оправе и яркий макияж. На Китти, сидевшую рядом, полицейский так и не взглянул (хотя она на всякий случай притворилась спящей). Мало ли кто разъезжает по Тревербергу в пятницу вечером в снятой на прокат машине? Поразительно, с какой легкостью в этом городе можно стать невидимкой. На крайний случай у детектива Алисии Кантер были припасены чисто вампирские штучки вроде умения зачаровать собеседника. Умеют ли вампиры зачаровывать себе подобных, думала мисс Свонсон, пока машина ехала по мощенной булыжником мостовой к старому кладбищу? Скорее всего, нет. В противном случае ей было бы намного проще вырваться из лап графа.
Неужели эта история на самом деле правдива от первого до последнего слова? Китти до сих пор не могла уложить это в голове, да и не особо старалась. Она хотела лишь одного: чтобы эта ночь поскорее закончилась.
Бросив последний взгляд в зеркало заднего вида, вампирша свернула на стоянку возле кладбища, притормозила под развесистым деревом и достала ключ из замка зажигания. Струнный концерт оборвался так резко, будто во всем мире внезапно выключили звук. Салон автомобиля наполнила тишина, казавшаяся особенно жуткой здесь, в непосредственной близости от кладбища, старых фонтанов и Темной площади.
– Женевьева, – заговорила Алисия. – Значит, вот как ее зовут. Красивое имя. Любопытно, когда она познакомилась с Арманом Фаро. И при каких обстоятельствах это произошло. На приеме в клане, должно быть. Арман часто навещает создателя, а она не упустила бы возможности в очередной раз появиться в свете. Не удивлюсь, если они в свое время были любовниками.