Одной из них определённо была миссис Кантакер. Другой был маленький и сгорбленный. Я присела в тени драконьей лестницы и напрягла слух, чтобы услышать, о чём они говорят. Но до меня доносилось только низкое урчание миссис Кантакер и редкие звуки незнакомца. А потом миссис Кантакер повернулась, и я увидела, что она держит небольшую тачку или тележку, под завязку нагруженную сокровищами: серебряными подсвечниками, картинами в золочёных рамках, прекрасной алебастровой вазой с золотистыми ручками и длинным, подбитым мехом халатом с рисунком в виде цветов гибискуса – должно быть, он принадлежал моей матери. Миссис Кантакер передала тележку собеседнику, и на мгновение я чётко увидела его: бледный остролицый человечек в сапогах для верховой езды и в сюртуке с фалдами в форме козлиного копыта. Приподняв шляпу, он поклонился миссис Кантакер и покатил скрипучую тележку вниз по ступенькам и дальше, в лес, напевая хрипловатым голосом весёлую песенку.
Миссис Кантакер зашла в дом, закрыла двери и, оглянувшись через плечо, задвинула засов. С каменным лицом она прошла футах в трёх от моего укрытия. Свет от свечи, которую она держала в руке, танцевал на её точёном лице и играл на украшениях на шее и пальцах, в том числе на синем кольце с крошечным пауком, вытравленным в камне. Она не заметила, что я наблюдаю за ней из тени.
Глава 9
К началу моей третьей недели в замке Блэкбёрд я начала задумываться, не был ли прилёт Викерса и мои видения духов за гранью всего лишь всплесками невероятного везения.
– Ты худшая ведьма из всех, кого я видела, – сказала мне однажды миссис Кантакер, пока я отчаянно пыталась отменить заклятие, которое сама же наложила. Что-то пошло не так, и все жабы в пруду вместо того, чтобы стать моими друзьями и выполнять мои команды, пошли войной друг на друга, направляя на лужайку поблёскивающие зелёные батальоны; их кваканье доносилось до самых вершин башен. – Как ты уговоришь духов идти за тобой в подземный мир, если даже жабы не шлёпают за тобой по грязной луже?!
Она подождала, ожидая ответа, но его не последовало, и она это прекрасно понимала, поэтому я печально стояла на месте и старалась не встречаться с ней глазами. Наконец я пробормотала что-то насчёт того, что в следующий раз всё сделаю правильно.
– В следующий раз… – фыркнула миссис Кантакер. – Для ведьмы следующего раза не существует. Как, по-твоему, поступит агрессивный болотный свистун, если ты ему скажешь, что в следующий раз всё сделаешь правильно? Съест он тебя, вот что! Нет, Зита, либо ты способная, либо нет, и я начинаю думать, что ты не годишься ни на что – разве что слоняться вокруг с воинственным видом.
Несколько растерявшись, я просто стояла и смотрела на неё. А затем у меня внутри вдруг что-то вспыхнуло, и я разозлилась.
«Я способная», – подумала я. Я не сомневалась, что смогу выполнить любое порученное мне задание, если только миссис Кантакер перестанет меня костерить. Она за считаные секунды разгоняется с шёпота до ора, а когда она орёт, я начинаю нервничать, а когда я нервничаю, я начинаю ошибаться, из-за чего она орёт ещё больше, и в итоге мы обе остаёмся без сил. Но я не собиралась опускать руки. Если я стану великой Блэкбёрд, то смогу снять проклятие Эфинадум Мульсион. Я попытаюсь вернуть из мира мёртвых свою маму и приёмных брата и сестру. И тогда я поставлю миссис Кантакер на место.
Она вынашивает какой-то план… Лига синего паука… Мраморный принц советовал мне узнать о ней побольше, и это явно не простое совпадение, что миссис Кантакер носит на мизинце кольцо с синим пауком. Но что это за Лига? Я бы сейчас с радостью исследовала этот вопрос вместо того, чтобы командовать жабами и получать нагоняй.
Последние несколько дней моё расписание было особенно плотным. С утра травничество, днём зоология, а иногда, если миссис Кантакер была в особенно энергичном расположении духа, – посещение склепа после заката. Она стучалась ко мне и тащила на кладбище, где мы открывали каменный саркофаг и спускались по лестнице, чтобы поговорить со скелетами и призраками, обитающими внизу. Она заставляла меня выслушивать то, что они говорят, и записывать всё это в мою тетрадь; для бодрствующего человека они бы несомненно представляли большой интерес, но для того, кто мечтает исключительно о тёплой постели, это неимоверно нудное занятие.
У меня часто появлялось ощущение, что меня не учат тому, что мне положено знать. И не дают возможности изучить это самостоятельно. Когда бы я ни пришла в Высокий кабинет, миссис Кантакер следила за тем, чтобы я брала в руки исключительно те книги, которые она сама давала мне, а что касается Библиотеки душ и всех прочих комнат, где хранились книги о природе магии, то их миссис Кантакер надёжно держала под замком. «Что вы от меня скрываете? – хотелось мне спросить её. – Что это за учитель, который не хочет, чтобы ученица знала материал?»
Через несколько дней после инцидента с жабами произошло событие, всю важность которого я осознала только через несколько месяцев. Стоя спиной к лесу, а лицом к замку, я, с книгой на голове, по-дурацки размахивая руками, балансировала на мраморной скамье в побитом морозом саду. Миссис Кантакер расхаживала тут же, выкрикивая мне указания и шурша юбками по огненного цвета листьям. Она называла это упражнение «язык облаков», и смысл его заключался в том, что если слушать очень внимательно и произнести нужные слова, то сможешь менять погоду: по желанию призывать гром, дождь и молнию или направлять их в другом направлении, если нужно солнце. Лично я считала, что облакам лучше всего находиться на своём месте, но когда я сказала об этом миссис Кантакер, она ответила: «А я считаю, что тебе лучше всего держать мысли в своей голове – там, где им самое место. А сейчас делай как тебе сказано».
Когда она отвернулась, я скорчила ей рожу и продолжила свои телодвижения. Я ещё не вызвала миссис Кантакер на разговор по поводу её воровства. Что я ей скажу? И что она сделает, если узнает, что я за ней шпионила? Я приходила в ярость от мысли, что она распродаёт семейное добро, – но всё-таки что всё это значит и кто тот человечек? Было в нём что-то тревожное, да и в миссис Кантакер тоже было что-то странное. Я ещё не пришла к выводу, что она могла приложить руку к убийству моей семьи, но такая мысль у меня уже проскакивала.
У меня начинали ныть руки. Книга на голове («Она поможет тебе держать равновесие и осанку», – заявила миссис Кантакер) опасно затряслась. Викерс, сидящий на заскорузлой ветке ближайшего дерева, наблюдал за мной с задорным блеском в глазах. Я строго зыркнула на него, но он только встопорщил перья и так удобно устроился на ветке, что мне захотелось закричать от зависти.
Что касается облаков, то они не обращали на меня никакого внимания. Их было довольно много, тучные, пухлые и очень далёкие, но они совсем не замечали моих усилий привлечь их интерес. Солнце светило ярко, иней таял под его лучами… Мой взгляд скользил по зубчатым контурам замка, по его шпилям, по частоколу труб, торчащих из угловатого черепичного скальпа. Многочисленные ряды окон без всякого выражения таращились на меня в ответ – мутные глаза, в которых отражались деревья и небо…
– Сосредоточься! – гаркнула миссис Кантакер. – Облака почти не движутся. Ты решила их замедлить?
«Я ничего не решала», – подумала я, но вслух сказала «Да» – просто чтобы она от меня отстала.
Под самой крышей я увидела окно, сильно отличающееся от других. По форме оно напоминало огранённый алмаз, повёрнутый острым концом вниз. И вдруг я заметила, что из него наружу смотрит лицо: милое личико в форме сердечка в обрамлении переливающихся золотом локонов. А затем облака сгустились, у меня над головой загрохотало, а окно превратилось в зеркало, отражающее лишь неспокойное небо и солнечный свет.
Тихо вскрикнув, я упала со скамейки, книга полетела в сторону леса. И пошёл дождь.
– Ну и ну, – покачала головой миссис Кантакер, раскрыв чёрный зонтик. – Наконец-то успех!
Она не предложила мне укрыться под зонтом, а вместо этого повела в лес, который быстро стал таким же мокрым и промозглым, как и сад, и потащила к могиле Патера Риббонса, одного из предков Блэкбёрдов, чтобы представить меня его заторможенному призраку. Я стояла в мокрых чулках, что-то корябая в тетради и желая умереть или хотя бы упасть в обморок.
«Если всё и дальше так пойдёт, тому, кто пришёл за моей семьёй, даже не понадобится проклинать меня, – подумала я. – Я превращусь в замёрзшую статую естественным путём».
Вернувшись в комнату, грязная и насквозь промокшая, я ничком рухнула на кровать. Викерс занял сторожевую позицию в изголовье, не сводя с двери пристального взгляда маленьких глаз.
– Викерс, – невнятно сказала я в подушку, – я не уверена, что быть ведьмой – это моё…
Викерс равнодушно каркнул, словно говоря: «А я не уверен, что быть вороном – это моё. Я всегда чувствовал, что должен быть аккуратно подстриженным деревом. Однако вот – мы здесь».
Почувствовав, что простыни сыреют от мокрой одежды, я усилием воли заставила себя подняться, снять форму ведьмы и влезть в одну из пижам Греты. Потом я надела пушистые тапочки и подошла к камину.
Хорошо бы пойти исследовать замок, но я была мокрая и несчастная, мне хотелось только сидеть у огня с кружкой чая в руках. Почему в этом доме всегда так холодно? Приметив рядом с камином немного дров и ведёрко с углём, я положила растопку в очаг и подожгла её огнивом. Через некоторое время огонь разгорелся, но только я уселась перед ним, как поняла, что дым уходит вовсе не в трубу – он валил из камина прямо в комнату. Я закашлялась, подбежала к окну и широко распахнула створки.
– Отлично, Зита, – выдохнула я, когда морозный воздух хлынул в комнату.
Я вернулась к очагу, погасила огонь и, бросив угли в зольник, встала на четвереньки и, заглянув в трубу, одной рукой попыталась нащупать преграду. Вспомнив бедных воробьёв в трубе миссис Боливер, мысленно я готовилась к худшему. Но на этот раз не было никаких гнёзд и крошечных обугленных трупиков – внутри на выступе лежала книга, перегородив почти весь дымоход. Вытащив её, я выползла из камина и отряхнула с коленей золу.