Всё готово, свою порцию, причём немаленькую, Света быстро съела, помыла тарелки. Насчёт ужина всё решено, если мелкие не захотят на ужин есть курицу, у неё для них приготовлены мюсли и молоко. Теперь она может заняться тем, чем хотела и чем заняться ей не терпелось. Девочка заглянула к маме: у неё всё в порядке. После пошла в свою комнату и принесла на кухню пенал с жуком. Жука, у которого не было задней лапы и был покорёжен панцирь, Свете было немного жалко, но участь его была предрешена. Девочка достала из кухонного стола миксер. Собрала его и приготовила к работе. Налила в него немного воды, нажала на кнопку. Миксер яростно зажужжал, закрутив и разбросав на стены воду. Всё работало. Теперь было дело за ним. Света достала из пенала жука, он был весьма бодр и, несмотря на все свои потери, изо всех сил пытался вывернуться из пальцев девочки. Нет, дорогой, ничего у тебя не выйдет. Свете хоть и было его жалко, но он должен был спасти Влада. Она бросила его в миксер и всего на три секунды нажала кнопку. Жужжание, лёгкий треск и жука не стало. Исчез, замусорив воду. Света достала из стола небольшое сито для просеивания муки, достала кастрюльку, сняла ёмкость с мутной жидкостью и процедила её, слив в кастрюлю. Лапы, куски хитина и голову жука она выбросила в ведро. А серую и мутную жидкость из кастрюли при помощи воронки перелила в красивую бутылочку из-под воды с надписью «Шишкин Лес».
«Что там говорила Элегантная Дама про жука? Что он не жук-трупоед, а жук солнечный? Говорила, что в любом из них есть капля жизни?».
Что ж, пришло время попробовать эту каплю. Нельзя же давать Владу неизвестно что. Девочка поднесла к губам бутылочку и сделала один небольшой глоток. И… едва жидкость коснулась её языка, едва попала в полость рта, как обожгла все ткани не хуже, чем кипятком, это было так неожиданно, что Света невольно сглотнула жидкость. Проглотила её. И огонь потёк по пищеводу, но обжигал уже не так сильно. Тем не менее Света замерла с раскрытым ртом и выпученными глазами:
«Лишь бы теперь не умереть! А вдруг это яд? Вдруг жук ядовитый?». Её бросило в жар, щёки, лоб, уши буквально запылали, и не только в голове, во всём её теле, казалось, закипела кровь, мурашки и зуд одновременно прокатывались волнами по спине и по бокам, у девочки задрожали руки и появилась боль в глазах. Ей даже пришлось зажмуриться на добрые полминуты, но потом все эти странные ощущения стали затихать. Нет, шум в ушах и пульсация крови на лице и шее не проходили, но в общем она стала чувствовать себя получше. Да, нет, не получше, она стала чувствовать себя хорошо, лучше, чем до того, как сделала глоток этой жидкости. Светлана открыла глаза и вдруг… С ней такое случалось, когда в мексиканском ресторане на Вознесенском проспекте в огненном фахитос ей попался крупный кусок перца холопенье. У неё от этого просто настроилось, улучшилось зрение. Девочке тогда казалось, что на несколько секунд ей на нос надели очки, из-за которых она стала видеть самые мелкие вещи и различать самые мелкие буквы. Теперь с нею случилось тоже самое, только, в отличие от ресторана, ощущение улучшения зрения на проходило. Света делала большие вдохи, и ей казалось, с каждым вдохом она наполняется силами. И она снова чувствовала голод! Буквально только что девочка съела большую, по-настоящему большую, мужскую порцию картофельного пюре! Три! Три куска курицы, три солёных огурца, и всё это с двумя большими кусками хлеба… и она опять хотела есть.
«Либо это от жучьей воды, либо я расту, — решила Света. — Причём расту сильно».
Прежде чем снова начать есть, она позвонила Нафисе:
— Нафиса, время почти двенадцать, вы освободились?
— Через двадцать минут освобожусь.
— Тогда я вас жду.
— Буду у вас через час.
— Не забудьте свою форму.
— Хорошо, привезу, — обещала сиделка.
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
— Ты на практике, что ли? — строго спросила у неё женщина, медсестра по виду. Она катила перед собой каталку с медицинскими коробками и с неудовольствием рассматривала Светлану.
Девочка и вправду заслуживала подобного взгляда, выглядела она так себе, Нафиса была плотненькая девушка, но не очень высокая, Света была на пол головы выше, так что бело-розовая курточка, фиолетовые брючки были Светлане коротковаты. А белые босоножки маловаты.
— Да, на практику. Меня в интенсивную направили, — Света запомнила это слово, и вот оно пригодилось.
— Форма чужая, что ли? — уточнила строгая женщина.
— У подруги взяла, — сразу ответила Света, — свою постирала.
Тут двери лифта открылись, причём это был технический лифт.
— Погоди, — строгая женщина взяла с каталки коробку с чем-то медицинским и сунула её Светлане, — отнесёшь Марине, скажешь, чтобы потом зашла расписалась.
— Угу, — Светлана вязал коробку, — а Марина — это кто?
— Старшая медсестра интенсивного отделения.
— Хорошо, я всё сделаю, — обещала девочка.
«Отделение интенсивной терапии». Двери белые, огромные. Это чтобы на каталке больных провозить без задержки. Света совсем не боялась, но немного волновалась. Если её поймают, ей ничего не будет, она пришла к жениху, но нужно, чтобы не поймали. Она всерьёз намеревалась его вылечить. Ей очень повезло, что эта строгая тётка к ней пристала с расспросами, теперь у неё был отличный предлог проникнуть в отделение реанимации. Светлана огляделась.
По лестнице и у лифтов ходят люди, врачи, пациенты, посетители, торчать тут нельзя, и она толкнула большую дверь.
Сразу пошли кабинеты, палаты. Палата номер два, четыре, вот и пятая, Владик говорил, что лежит в девятой, а тут и просвет. У окна регистрационный столик, за ним медсестра.
— Здравствуйте, — говорит Света. Она показывает коробку. — Меня прислали передать вот это Марине.
— Марине? — медсестра удивляется и смотрит на девочку неодобрительно (тут все такие серьёзные!). — Может быть, Марине Георгиевне?
Света пожимает плачами: может быть.
— Идите по коридору, Марина Георгиевна в ординаторской. Она будет справа. Увидите.
И Светлана идёт туда, куда сказали. И видит девятую палату. Света едва сдержалась, чтобы не позабыть про коробку и не свернуть к Владику. Но палату она запомнила. Девочка всё ещё волновалась, ей очень не хотелось, находясь в двух шагах от цели, разоблачить себя какой-либо глупостью.
Когда старшая медсестра забрала у неё коробку и пообещала зайти и расписаться за неё, Светлана вышла со склада и уже уверенно, но всё-таки оглядываясь по сторонам, проскользнула в большую дверь, рядом с которой на стене красовалась цифра девять.
⠀⠀ ⠀⠀
Глава 19
Если бы Влад не сказал ей, что он в девятой палате, она никогда бы не подумала, что один из двух людей, там находившихся, и есть её Пахомов. Второй был дедушка, а у Влада вся шея была спрятана в какую-то странную пластиковую фигню, а его лицо было белое, как бумага. Белая, белая кожа, да ещё и на исхудавшем, усталом лице.
Она узнала его по вытаращенным глазам. Владик не спал и смотрел на неё. Смотрел и, видя, что Света остановилась в дверях, поднял руку: я здесь. Она и так бы поняла, потому что второй пациент в палате был седенький дедушка. Он лежал и то ли спал, то ли просто прикрыл глаза, а ещё две кровати в палате были свободны, не застелены даже.
— Пипец, Владик, — девочка села на кровать Влада, чуть облокотилась — аккуратно, чтобы не задевать трубки капельницы, — и поцеловала его в белую щёку; она готова была зарыдать, — ты такой белый, почему?
Светлана забыла — Влад не мог говорить. Он взял трубку с тумбочки и стал писать ей, писал долго, пока наконец ей не пришла эсэмэска:
«Врач сказал, что у меня плохое кровоснабжение, большой сосуд в шее повреждён, вот они и хотят ещё одну операцию сделать».
Девочка полезла в рюкзак и достала оттуда бутылочку «Шишкин Лес», отвернула крышку:
— Ты сказал, что не можешь есть, а пить можешь?
Пахома показал ей жестом: да, могу. И тут же стал писать, и ей снова пришло сообщение:
«А что это?».
— Это нужно выпить… Хотя бы пару глотков, — Света была уверена, что жучий настой поможет, она чувствовала себя сейчас полной сил, то есть очень и очень сильной. — Это очень хорошая вещь. Сможешь?
Света торопилась, в любой момент в палату мог войти врач или медсестра, и её сразу выгнали бы, а Пахомов стал ещё шутить, причём шутил он при помощи эсэмэсок:
«Что-то вода твоя мутная, ты не из лужи её набрала?».
— Владик, — она взяла его за руку, — пожалуйста, выпей… Я прошу, это тебе поможет!
Он показал жестом: ну давай. И взял бутылочку. Взял и стал её рассматривать, потом взглянул на Свету: ты уверена?
И вправду, жидкость в ней была на вид, мягко говоря, не очень… Но Света настаивала:
— Владик, пей, будет…, — она не знала, как правильно ему об этом сказать, — необычно, но ты не бойся, я на себе испытала. Давай, нужно сделать хотя бы пару глоточков. Пожалуйста.
А он всё тянул. Косился то на девочку, то на бутылку.
— Пей же, это лекарство, его очень трудно достать, очень. Ну пожалуйста. Ну…
Она взяла его руку с бутылкой и стала её подталкивать: давай, ну давай. И тогда Пахомов поднёс бутылку к губам и сделал малюсенький глоток. И сразу поперхнулся, фыркнул с брызгами, потом начал кашлять тихонько и удивлённо смотреть на Светлану, но девочка снова стала толкать его руку с бутылочкой ко рту и приговаривать:
— Ничего не выпил, всё разбрызгал, ещё глоток сделай. Ну давай…
И Пахомов послушался её и, всё ещё тараща на неё глаза, отпил из бутылки мутной жидкости. Отпил и на сей раз кашлять не стал, кажется, проглотил всё, что попало в рот.
— Вот, уже хорошо.
Света хотела его подбодрить, но тут в палату вошла толстая, румяная медсестра с новой капельницей, вошла и уставилась на Свету в недоумении и тут же спросила, то ли у девочки, то ли у самой себя:
— Так, а это что тут у нас?
А Светлана уже закручивала бутылочку с жучьей водой и поглядывала на медсестру, закусив губу.