лицо, левую скулу. Но это было всё, кусок черноты упал, сначала беззвучно, на шлифованный пол торгового центра.
Света не могла быть уверена, что её удар был точен, она отошла на пару шагов ближе к свету и оглядела иглы. Одна из них была сломана. Скорее всего, её удар был удачным, и иглы вошли в тело черныша. Это вселило в неё уверенность. Из левой, разодранной когтями руки на пол стекало паутинкой множество струек крови. Вся левая рука была в крови. Кровь стекала и по щеке. Раньше Свету это очень сильно волновало бы, но сейчас она не обращала на кровь и раны никакого внимания. Девочка смотрела в темноту. А там точно что-то происходило. Светлана не чувствовала на себе взглядов, но она слышала, как что-то мягкое бьётся о твёрдый пол. Как будто кувыркается на нём. Это порадовало девочку: беззвучный черныш производил звуки. Она, некоторое время, так и стояла, замерев с палкой в руках. Пол вокруг неё покрывался чёрными кружка́ми, палка и майка стали липкими, кровь всё никак не останавливалась. А потом звуки стихли. Черныш угомонился. Она знала, что он лежит возле угла, лежит и не шевелится. Всё-таки, шипы розы — классная вещь! Жаль, что один сломался. Она наконец сдвинулась с места и не спеша пошла к нужному ей магазину. Девочка всё ещё была настороже и держала палку наготове. Но опасности не чувствовала, поэтому поспешила заняться делом. И всё бы было хорошо, если бы у неё был источник света. Даже простая свеча ей бы помогла. А без неё… Она сама себе удивлялась, как ей в прошлый раз удалось найти себе вещи, да ещё и почти угадывать с их размером. Тут же в полутьме она долго искала место, где лежат куртки. Света даже в подсобку зашла, но туда вообще не попадало ни лучика света. Там всё приходилось делать на ощупь. Она нашла себе пару маек, нащупала новые стеллажи с ботинками и лишь потом обнаружила куртки, догадалась, что они упакованы в полиэтиленовые пакеты. Пришлось выносить их в торговый зал, разрывать пакеты, и лишь после этого ей удалось выбрать себе куртку по размеру. Отличную куртку, точно такую же, как у неё и была. Девочка, несмотря на духоту в магазине и на липкую от крови руку, сразу надела её и почувствовала себя очень уютно. Высокий до подбородка воротник на «молнии», капюшон на шнурке, длинные рукава, в которые можно спрятать руки, плотная, крепкая ткань! Всё как было раньше, только новое, не пропитанное потом, не прилипающее к телу. Света была довольна, а так как она не торопилась, заодно нашла себе новые туристические брюки из крепкого материла и у прилавка с кассой нашла пять пар носков; она не разбиралась с их размерами и просто закинула носки себе в рюкзак: дома разберусь. Решив, что дело сделано, девочка пошла на свет, к выходу из магазина. А там, прямо на выходе, её как обожгло.
Светлана почувствовала, что на неё смотрят. И это был не один черныш, не один. Тут их было двое. Как минимум двое. Она поправила свой рюкзак и взяла палку двумя руками. Света не видела их и просто не сводила глаз с темноты. И не спеша, спиной пошла к выходу, к свету. Опять под её ботинками захрустело стекло — хороший знак.
Потом девочка почувствовало и лёгкие потоки воздуха. И вот уже и выход. Она разворачивается к свету, тут слишком светло для чернышей, девочка жмурится и выходит на улицу… Её спасло то, что она не увидела своих собак перед входом и чуть-чуть приостановилась, а когда краем глаза заметила что-то, что летело к ней справа, отпрянула назад. Пара гибких щупалец чуть изогнулась, попыталась загрести её из-под козырька выхода, но зацепилась вверху за бетон, и девочка, сделав ещё шаг назад, смогла избежать их липкого прикосновения. Медуза проплыла рядом. Всё-таки они не такие уж и тупые, эти медузы; эта, кажется, заметила, как Света входила в здание, и решила её дождаться, прячась рядом со входом. Но теперь Света знала о ней, видела её и поэтому не боялась. Теперь девочку интересовало, куда делись её собаки. Она выскочила из-под козырька здания и лёгким шагом побежала в сторону СКК, хоть там и болтались в небе две медузы. Та медуза, что её сторожила, попыталась преследовать Свету, но Светлана была ей не по зубам. Отбежав немного, девочка снова свернула в сторону Бассейной. Она крутила головой, искала собак, и те нашлись, они с лаем вылетели к ней из-за угла здания, где пряталась от медузы. Умные собачки. Светлана была им очень рада. Вместе они пробежали по Бассейной до Гагарина и оттуда свернули к депошке, там девочка хотела попить воды, выложить ненужные вещи из перегруженного рюкзака и протереть раны на руке и щеке листьями фикуса. И в общем, поход за курткой можно было считать удачным.
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
Привратница открыла глаза и почти нечего не смогла рассмотреть. Слишком мутной была жидкость, в которую она была погружена. Только свет и муть, через которую он пробивался. Больше ничего она не видела. Рядом с резервуаром, в котором она плавала, стояли и сидели существа. Они ждали её пробуждения. Пробуждения… В принципе, это можно было называть и так. Но фактически это было её перерождение. По сути, она родилась заново. И теперь ей нужно было проверить все свои системы. Конечно, её слуги ничего напутать не могли. Напутать или быть небрежными они не могли, они понимали, какое в подобном случае их будет ждать наказание, но вот допустить ошибку в расчётах, не учесть всех видов биологических метаморфоз или не предвидеть какой-нибудь неожиданной мутации мог любой учёный. От ошибок не была застрахована даже она сама, что уж требовать от её собственных созданий. Привратница первым делом протестировала общую работу нервной системы. Включила чувствительность на полную мощность. И сразу почувствовала всей своею кожей жидкость, в которой лежала. Даже далёкие и тонкие вибрации машин, что были в этом зале, она различала. Потом Бледная Госпожа проверила реакции и рефлексы. По её желанию по всем её мускулам, по всему её телу пробежала заметная дрожь, почти судорога — от пальцев ног, до шеи, до головы; судорога даже чуть-чуть всколыхнула густую жидкость. Чуть приоткрыв губы, Привратница пропустила в ротовую полость одну каплю окружавшей её жидкости. Ей не потребовалось и секунды, чтобы распознать в биологическом растворе сотни компонентов — углероды, разнообразные азоты, множество серных соединений, чей вкус нельзя спутать ни с чем иным. Обоняние тут, в жидкости, конечно, почти не работало, но теперь она была уверена, что и оно будет на высоте. Затем она включила слух на максимум. И даже через толщу жидкости стала различать отдельные слова, что произносили её слуги, и улавливать гудение электрических приборов. Кожа прекрасно усваивала нужные организму вещества прямо из жидкости.
Ни к чему из проверенного у неё претензий не нашлось. Глаза и внутренние органы, способность к метаморфозам она решила проверить, когда выйдет из ванны. И сразу её руки легли на края резервуара, её верхняя часть тела поднялась над ванной. Госпожа дождалась, пока тягучая жидкость стечёт с её лица. И настроила резкость в глазах. Вокруг ванны собрались её слуги, её создания, они ждали свою Госпожу, согнувшись в глубоком поклоне.
Привратница вышла из ванны, её нога твёрдо встала на шершавый и слегка неровный пол из гранита красного цвета. Главный, ближайший и умнейший её слуга, на обезьяньей морде которого все волосы давно уже были седыми, поднял на неё свои почти круглые глаза и произнёс вкрадчиво:
— Верные слуги рады видеть и приветствовать свою мать и госпожу обновлённой и ещё более прекрасной, чем прежде.
Он, конечно, очень волновался, ведь госпожа могла прийти в этот мир недовольной чем-либо. Но Госпожа пока не находила в себе новой поводов для недовольства, и она благосклонно кивнула ему. И это вдохновило старшую из обезьян. Нет, конечно, он не имел иллюзий по поводу, что всё уже позади, что Рогатая, как называли его хозяйку недоброжелатели, всем будет довольна, но пока всё шло хорошо. Учёный поднял руку, и под потолком на высоте пятого этажа человеческого дома ожила хитрая конструкция, к которой крепилась гибкая труба, а из конструкции прямо к голове Бледной Госпожи спустился толстый, бронзовый гофрированный водовод. И по знаку Хозяйки на неё обрушился поток чистейшей воды. Эта вода была не только чистой, но ещё и ледяной. Вода, которая, если бы не вылилась из резервуара, вот-вот должна была превратиться в лёд. Другой температуры Бледная Госпожа не терпела. Чем холоднее, тем для неё было лучше. При помощи холода она боролась со своим бешеным метаболизмом, она не любила стареть. Даже учитывая, что у неё была в запасе вечность и возобновляемая молодость. Вода смыла остатки липкого биологического вещества с кожи и волос Привратницы. И она захотела себя осмотреть. Слуги уже катили к ней два больших зеркала на колёсиках. Они поставили их таким образом, чтобы Госпожа могла видеть себя и сзади тоже. Она внимательно осматривала себя, умышленно ища в своей внешности изъяны, но ничего, что могло ей не понравиться и тем более разозлить, не находила. Бледная Госпожа и раньше была хороша собой, медленное старение в течение двух веков не сильно её ухудшило, но теперь, после омоложения и улучшения, её формы были совершенны. Она решила проверить свои глаза и, без труда сфокусировав взгляд, легко разглядела единичные волоски на морде одного из мелких слуг, стоявших в ста шагах от неё. И к глазам у неё претензий не было. Она приблизилась к зеркалу и рассмотрела в отражении свои глаза прекрасного синего цвета. Да, к глазам у неё тоже не было претензий. И Привратница перешла к следящей проверке. У неё было три образа, которые она любила и в которые воплощалась по своему желанию. Она без усилий могла за несколько секунд преобразить себя в Деву, в Жену или Праматерь, радикально меняя свою внешность от Нежной Юности до Вожделенной Женственности или до Величественной Мудрости. Она принимала любой из этих образов по необходимости, согласно моменту. Чаще всего она находилась в привычном и обыденном образе Жены. Но сейчас она превратила себя в юного, почти невинного подростка. Дева оказалась лёгкой, едва ли ни хрупкой: ни роскошных бёдер, ни тяжёлой груди. Но именно эта лёгкость в ней и подкупала. Лёгкость и чистота. Бледная Госпожа осталась довольна своей юной ипостасью. И сразу приняла вид мудрой старухи. Её чёрные волосы волной преобразилась в белые, грудь ушла, старухе она без надобности, ни привлекать мужей, ни кормить детей ей было не нужно. Черты лица заострились, стали резки, а губы тонки. Часто именно вид Праматери, Суровой Старухи с горящими глазами, принимала Бледная Госпожа, когда ей требовалось судить и карать. И этой своей ипостасью Привратница осталась довольна. Она снова приняла свой обычный женственный вид. И не отрывая взгляда от зеркала, спросила: