В общем, когда в кафе вошёл человек в берете и с замотанной шарфом нижней частью лица, девочка поняла. Он пришёл.
Когда он вошёл и остановился, полицейский уставился на него и начал было вылезать из-за стола, но девочка, взглянув на него, сказала строго:
— Подождите, не уходите пока…
А вот вошедший на полицейского даже и не смотрел, он неотрывно глядел на девочку, он разглядывал её. Свете стало даже немного… неловко. Она своею левой рукой начала машинально поигрывать пустым стаканчиком из-под капучино. Во второй её руке по-прежнему был шип розы. Она ждала, что будет дальше, вот только боялась, что этот Роэман повернётся и попытается убежать. Но тут же думала: да нет, не должен. И оказалась права. Виталий Леонидович убрал шарф со своего лица. А оно и вправду оказалось кривым, его правая щека вместе с уголком рта была опущена, как и нижнее веко правого глаза.
«Кожа справа стекает, как будто тающий воск».
А Виталий Леонидович направился к их столу и, не дойдя до стола пары шагов, остановился, снял берет и… поклонился. Поклонился так низко, что девочка увидела его макушку. И поклон этот длился долго. Светлана даже растерялась немного, она покосилась сначала на полицейского: чего это он? Но тот и сам, судя по всему, был удивлён поведением Роэмана. Потом Светлане стало неловко, она посмотрела на поваров — не смотрят ли повара на их странную компанию. И только тогда Виталий Леонидович распрямил спину и, взглянув на Лёлика, качнул головой в сторону выхода: убирайся. Митрохин всё понял, но уйти не спешил. Он посмотрел на Светлану: можно?
— Идите, — негромко ответила она, поняв его взгляд.
Полицейский тут же встал и поспешно покинул кафе. Ему совсем не хотелось оставаться тут с этими странными людьми.
— Вы позволите присесть? — спросил с почтением Роэман у девочки.
— Садитесь, — как можно более вежливо отвечала та, не отрывая от него взгляда.
— Меня зовут Роэман, — сказал, присаживаясь, человек, неприятно подёргивая краем рта. — Виталий Леонидович.
— А меня зовут Светлана, — всё так же вежливо произнесла девочка. Ей вся эта ситуация напоминала какой-то средневековый ритуал, в котором все должны быть вежливы.
Девочка и казалась вежливой, но под столом держала свою правую руку, в которой была зажата ядовитая игла. На всякий случай. Она всё ещё чувствовала некоторую неловкость: поклон и это подчёркнуто почтительное обращение её немного смущали. Света совсем не этого ожидала и, чтобы как-то покончить с неловкостью, она сразу спросила:
— Это вы хотели меня убить?
— Нет, — ответил Виталий Леонидович.
И это было, признаться, неожиданно. Светлана даже начала чуть-чуть дуться на него: ну как же так, только что кланялся мне, а тут вдруг начал отказываться…
Но она торопилась; Роэ, чуть помедлив, добавил:
— Я только выполнял пожелание высшего существа. Сам я вас убивать не хотел, ещё пару месяцев назад я и не догадывался о вашем существовании. Я готов отозвать всех тех… тех людей, которых послал за вами.
— Тех двоих с ружьём? Последних? Которые были на чердаке? — уточнила Светлана.
— А… Вам про них уже известно?
— Угу, — девочка кивнула.
— Я их могу отозвать.
— Уже не надо, — Светлана беззаботно махнула своей левой рукой.
— Ещё раз повторю, всё, что я предпринимал против вас, было ошибкой и проистекало из моей неосведомлённости насчёт вас. Если бы я знал, с кем имею дело…
Вот теперь Света перестала чувствовать себя неловко, тут ей стало даже интересно. У неё появились вопросы, но собеседник продолжал говорить:
— Уверяю вас, если бы я знал, что вы Чернорукая, я бы сразу отказался, кто бы меня ни просил и что бы мне ни предлагали в награду. Отказался бы.
— Чернорукая? — девочка взглянула на свою левую руку. Чернота расползлась уже почти по всей её левой кисти, остановилась на запястье, ну и кончики указательного, большого пальцев и мизинца ещё были естественного цвета. — А это что-то значит? Ну, то, что рука чёрная, — это что-то значит?
— Человек, которому я обязан всем, который всему меня научил и который был очень и очень опытен, говорил мне: увидишь Чернорукую, сразу уходи с её дороги, не вздумай её злить. Я приношу вам свои извинения ещё раз, повторяю, я не знал, что вы Чернорукая.
— Да… Хорошо, хорошо, — Света старалась быть вежливой, но сейчас её мало заботили его извинения, она хотела знаний. — А почему он так говорил, этот ваш знакомый? Он что-то про это знал?
— Признаться… Я тогда не очень интересовался подробностями. Меня тогда интересовало совсем другое. Помню… Он сказал мне, что нужно при любых обстоятельствах избегать конфликтов с Чернорукими девами — я это запомнил. Кажется, он говорил, что они… Юные богини, или что-то в этом роде, или, может быть…, — Роэман пытался вспомнить, — может быть, Будущие богини. Возможно, это было фигуральное выражение… Боюсь соврать. Я, признаться, уже не помню, это было очень, очень много лет назад. А Чернорукие… они никогда мне не встречались до сих пор, но как только я увидел вас, я всё сразу понял. Конечно, по вашей неуязвимости и по тому, что вам прислуживала Хозяйка могил, мне нужно было догадаться раньше, но я, к сожалению, не догадывался.
В общем, ничего он ей толком не объяснил. Света слушала этого человека, как он, чуть пришепётывая, говорит все эти удивительные слова, смотрела на него, на его кривое лицо, и не знала, верит всему этому или нет. Чернорукая дева, Юная богиня, Будущая богиня. Всё это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Девочка была удивлена, взволнована, она сомневалась и в то же время не расслаблялась, игла в пальцах её правой руки была хоть и под столом, но наготове.
— А почему какое-то высшее существо хотело меня убить, что я ему сделала? — осмыслив первую полученную информацию, поинтересовалась Светлана.
— Вы ходили за Черту; насколько я могу судить, это большое прегрешение, тем более если вы делали это не один раз, — почти сразу ответил Роэман. — Привратница на то и существует, чтобы охранять Черту и Вечный порядок.
— Привратница? — спросила Светлана. Она была заинтересована.
— Её ещё называют Рогатой, из-головного убора, что она носит, или Бледной Госпожой из-за её белой кожи, или Повелительницей псов и аспидов, — он быстро указал на своё лицо. — Это, кстати, её змея укусила меня за то, что у меня никак не получалось вас убить.
— И она охраняет Черту и Вечный порядок? — спросила девочка. — И поэтому приказала вам меня убить?
— Да, — он кивнул.
— А что такого в этой Черте? Почему туда нельзя ходить? — спросила Светлана. И этот вопрос показался Виталию Леонидовичу удивительно наивным. Он даже растерялся от этого вопроса поначалу, но потом заговорил:
— За Чертою мир мёртвых, конец мироздания, конец Времени. Понимаете? Там кончается Время. Там кончается всё. Я был там однажды, по молодости и дурости, я тогда хотел всё увидеть и всё познать, может быть, хотел почувствовать себя равным Высшим. Но мне хватило одного пересечения Черты, чтобы все мои желания поостыли. А сколько раз были за Чертою вы, Светлана?
— Три, — сразу ответила девочка.
— И неужели вам после первого раза не было страшно возвращаться туда опять? — Роэман смотрел на неё с неподдельным удивлением.
Света же в ответ пожала плечами и сказала с некоторой беспечностью:
— Ну, было страшновато. Но скорее неприятно.
— Возможно, вы так спокойно это вспоминаете, потому что вы Чернорукая, — сделал вывод Виталий Леонидович.
Светлане вообще все эти рассказы про её какую-то необыкновенность, про её «волшебную» руку казались гипертрофированными, раздутыми, даже немного льстивыми, они её чуточку смущали, поэтому она перевела разговор на тему, которая её действительно волновала.
— К моему отцу приходила какая-то слепая баба…, — Светлана внимательно посмотрела на Роэ. Что он скажет?
И тот стал кивать головой и сознаваться:
— Да, она десса, это я её подослал к вашему отцу. Но она не слепая, просто притворяется. Вы отняли у них ритуальный тесак, я обещал вернуть его им после вашей смерти, но теперь, думаю, им придётся завести себе новый.
Роэман сказал это так легко, что Светлане даже стало немного неприятно от этого. Кажется, для него это было в порядке вещей — обещать вернуть нож, какой-то страшной бабе, чтобы она загипнотизировала, ну или как-то там заколдовала отца, чтобы тот убил свою дочь. Обычное дело! У них всё так просто!
А вот для Светы всё это было очень и очень серьёзно.
«Ну ладно, я преступник, допустим, я ходила за Черту, но зачем в это дело было втягивать близких? Этот Виталий Леонидович ещё тот… гусь. На всё способен!».
Свете в этом случае было жаль не себя, она-то как раз нападение собственного любимого папы пережила спокойно, девочка с самого начала знала, что это не его вина, но вот папа-то этого не знал. И ей было его жалко. Что он теперь думает про тот случай? Как чувствует себя человек, который чуть не убил своего близкого?
А ещё Светлане хотелось, чтобы впредь такого не повторилось, и она произнесла весьма недружелюбно:
— Она тронула мою семью. Да ещё и противная какая-то…, — по тону девочки было ясно, что противность старухи, значительно усугубляет её вину. — Дайте-ка мне адрес этой бабки, — Света не стала уточнять, кто стал причиной, организатором этого. Пусть всё так и останется,
— Адрес? — переспросил Роэман, немного задумавшись. Светлане показалось, что он хитрит, что сейчас будет, как говорит Влад, «отползать». Но Виталий Леонидович продолжил: — У неё нет адреса как такового. Но я знаю, где её дом, — и, опередив вопрос девочки, добавил: — Если нужно, я вас к ней провожу.
— Проводите? — вот тут Света немного удивилась. — А вы знаете, что я хочу с нею сделать?
— Что бы вы с нею ни сделали, уверен, что она давно этого заслуживает, — произнёс Роэ и некрасиво ухмыльнулся своим кривым ртом. — Это опасная и мерзкая тварь. Она всякого натворила.
«Зато ты такой лапочка, весь белый и пушистый», — с ехидцей подумала Светлана и спросила: