— Вы очень долго, — сказал Лю Цинь, — туман уже заканчивается, а нам ещё искать хорошее укрытие.
Светлана ничего ему не ответила, она бросила взгляд на заскорузлую ткань рубашки Любопытного и отвернулась, едва не заплакав. Но сдержала слёзы и сказала:
— Я знаю в развалинах хорошую щель, это недалеко от церкви, — произнесла Светлана, аккуратно держа огонь подальше от себя, так как после тумана подул первый утренний ветер.
— Прекрасно, тогда нам лучше пойти туда.
Когда девочка соскочила с серебряного мха, на асфальт, она увидела собаку. Это была Сакура. Сакура всегда была немного пугливой, но Света уже привыкла, что и Сакура, вслед за храбрым Саске, бежала к ней, когда видела её. Но на этот раз Сакура только усиленно виляла хвостом и слегка потявкивала, но к Свете не шла. Держалась метрах в пятнадцати.
— Почему она не идёт к нам? — спросила Света скорее у самой себя, чем у Лю Циня, она старалась не глядеть на Любопытного и его одежду.
— Человек Светлана-Света, мне кажется, что сейчас не время это выяснять, — ответил ей Лю Цинь.
— Да, не время, — сказала Света и пошла вдоль забора к Гастелло, она хотела вернуться туда, где эта улица пересекала улицу Ленсовета.
— Синекожий, — сказал Лю, и по его тону Светлана почувствовала, что он по-настоящему возбуждён. Она взглянула в сторону и увидела его. Да. Этот Синекожий совсем не походил на силача. Тот был тяжёл и громоздок, а этот был лёгок, быстр и классно сложен. Не скажи ей Лю, что он слеп, Света никогда бы так не подумала, потому что это прекрасное существо с великолепной фигурой уверенно шло по мху, только чуть выставив вперёд левую руку.
— А он точно слепой? — спросила Света очень тихо, не отрывая глаз от быстрой и сильной фигуры.
— Если бы он был зряч, он бы, как мне кажется, уже бежал к вам, — разумно предположил Лю Цинь так же тихо, как и девочка. — Думаю, нам нужно поспешить. Даже не имея глаз, всё равно он очень быстр.
И тут Светлана совершила ошибку, глупую ошибку.
— Сакура, иди за мной, — позвала она собаку.
Собака услышала её, но её услышал и Синекожий, он сразу замер, всего на одно мгновение, повернул голову в их с Лю сторону, и тут же повернулся и очень быстрым шагом пошёл к ним.
— Вот вам пример обременительных привязанностей, о чём я вам всегда и говорил, — очень тихо произнёс Лю. — Уходите, Светлана-Света, только как можно тише, а я попытаюсь обратить его внимание на себя. Потом я догоню вас.
Света увидела, как ещё недавно такой неуклюжий и хилый Лю вполне себе быстро нагнулся и поднял с земли кусок асфальта.
Светлана, стараясь не топать своими ботинками, пошла быстрым шагом в сторону двадцать седьмого дома, а Любопытный пошёл в сторону Синекожего, сделал десяток шагов, а потом размахнулся… Света даже немного испугалась, испугалась того, что он кинет кусок асфальта в приближающегося врага и этим разозлит его ещё больше, но у Лю Циня хватило ума этого не делать. Он кинул кусок асфальта на землю, и Синекожий сразу заметил это, он повернулся и пошёл туда, где только что упал камень. Но вот только шёл он туда недолго, видно, понял что-то, остановился, задрал подбородок ещё выше, принюхался и снова пошёл в сторону улицы Гастелло, как раз туда, куда уже свернула Светлана.
Девочка уже перешла на бег, она удалялась от преследователя и обернулась, чтобы посмотреть, где он, — и увидела, как Синекожий уверенно сошёл со мха и шёл за нею, всё так же выставив вперёд левую руку и чуть задрав голову. А перед ним… бежал Любопытный. Да именно бежал, делая длинные шаги и неплохо работая руками. Он был очень и очень способный, этот Лю Цинь.
Но Светлане было пока не до бега Любопытного. Девочка бежала к нужному для неё развалившемуся дому, держа в руке кусок засохшей мертвечины, на котором то затухали, то снова возрождались язычки чёрного огня.
Светлана волновалась, её сердце стучало быстрее, чем необходимо для бега. Она почти добежала до нужного ей дома, когда её нагнал Лю Цинь; девочка обернулась и увидела, что несмотря на то, что она бежала, а Синекожий шёл, он совсем не отстал от неё. И теперь, всё тем же уверенным шагом, он приближался к девочке. Да, он был не чета медлительному Силачу. Иногда Синекожий останавливался, всего на секунду, задирал подбородок и принюхивался, вертя головой, ему хватало этой секунды, чтобы правильно выбрать направление, и он снова шёл за девочкой.
— Светлана-Света, — почти не запыхавшийся от бега Лю Цинь остановился возле неё, — надо торопиться, где то место, про которое вы говорили?
— Вон те развалины… Там, — сразу ответила девочка, она всё ещё смотрела вдоль улицы на приближающегося преследователя, и вдруг…
Светлана обрадовалась. Казалось бы, что в такой напряжённый момент могло её порадовать? Что? А то, что вслед за Синекожим на улице появилась её собака. Сакура сначала бежала следом за ним, потом догнала и обогнала его. Казалось бы, что тут такого радостного, но Света радовалась, и её тревога сама собой отступила, девочка вдруг поверила, что всё ей сегодня удастся. Жаль вот только, что у неё осталась всего одна собака. Светлана взглянула на Любопытного и спросила:
— Лю, так вы не знаете, где моя вторая собака?
— Полагаю, что это самый неуместный вопрос, который вы сейчас могли задать, Светлана-Света, — отвечал ей Лю Цинь. — Нужно торопиться, про ваших собак мы поговорим позже.
— Обязательно поговорим, — сказала девочка и побежала к развалинам дома, не дожидаясь, пока Сакура догонит её.
Она прекрасно помнила это место. Это была щель между ещё стоящей стеной и обломком плиты перекрытия. Но девочка немного недооценила свои габариты. Щель была слишком узкой.
— В принципе, вы войдёте туда, — сразу сказал Лю Цинь, заглянув в неё, — просто снимите рюкзак и верхнюю одежду, с палкой вам тоже будет неудобно, оставьте её у входа, а огонь я подержу, пока вы не поместитесь внутрь.
Всё, что он говорил, было разумным. И Светлана сразу бережно передала Любопытному огонь, поставила палку стене и начала скидывать рюкзак, а затем, осмотрев щель, стала протискиваться в неё. Это было непросто, у неё были слишком длинный ноги, ну и попа немаленькая, но всё-таки ей удалось влезть под плиту. И Лю протянул ей туда её главное оружие: кусок мёртвых тканей, на которых по-прежнему танцевали два чёрных лепестка Неугасимого пламени. И Света, взяв этот факел из мертвечины толстой перчаткой, поняла, что приближается очень важная минута, но думала она сейчас почему-то о другом.
— Лю, — позвала она.
— Я слушаю вас, Светлана-Света, — сразу отозвался тот, он был совсем рядом со щелью и теперь заглядывал в неё.
— Собака здесь?
Любопытный исчез и тут же появился:
— Да, она пришла за вами, сидит внизу, не поднимается.
— Хорошо, — сказала девочка. Для неё это и вправду было хорошо. Как будто Сакура была её талисманом.
— Он идёт, — Лю Цинь снова закрыл свет, заглядывая в щель. — Человек Светлана-Света, просто поднесите огонь к его руке, и всё, — Любопытный сказал это таким тоном, словно для него самого это было самое важное дело ближайших лет, и повторил: — просто поднесите огонь к его руке.
И всё, и исчез, оставив девочку одну в узкой щели. А у неё уже начинали ныть колени от неудобной позы, страшно потели руки в толстенных перчатках, да ещё и Кровопийца, которого она не додумалась снять с пояса, всё время упирался ей то в бок, то в бедро. Впрочем, девочка готова была терпеть, потому что знала, что Синекожий вот-вот появится, а ещё потому, что где-то рядом её ждёт собака.
⠀⠀ ⠀⠀
Глава 60
Она не успела даже подумать о Сакуре, так как услышала скрипучий и напряжённый голос Любопытного:
— Светлана-Света, он уже рядом. Он взбирается к вам. Он уже знает, где вы, он рядом…
«Быстрее бы уже». Как это ни странно, но Света хотела, чтобы Синекожий уже появился у её щели, может, это от того, что у неё всё больше затекали колени от неудобной позы.
И он появился. Его круглая голова удивительно правильной формы, его мощные плечи с выточенными ключицами закрыли просвет, и девочка теперь почти ничего не могла разглядеть, но зато она слышала, она слышала… как он принюхивается. И тут ей стало страшно… Нет-нет, она боялась не это великолепное существо, которое запросто может превратить стальную дверь в мятый косок железа и может вырывать стальные засовы в палец толщиной. Светлана как раз боялась, что он учует черное пламя, испугается и не протянет руку, чтобы схватить её. Но боялась девочка зря. Высший то ли не был знаком с запахом Неугасимого огня, то ли полагался на свою неуязвимость. В общем, он засунул руку между камней, засунул так быстро, что Светлана даже пискнула от неожиданной быстроты, с которой он это сделал. И лишь после этого стала тыкать в тянущиеся к ней пальцы куском мертвечины.
Вот, вот, вот… Бери же!
И произошло то, о чем говорил Лю. Этот Лю! Ах этот умный Лю! Откуда он только всё знал, как мог всё предвидеть?
Один из чёрных лепестков пламени, как только коснулся синей кожи высшего, так сразу и переметнулся на неё. Там, в щели, почти в темноте, Свете удалось увидеть, как этот робкий и еле живой лепесток сразу вспыхнул, если это можно сказать о чёрном огне. Сразу ожил, встрепенулся и задрожал уверенно и сильно, словно его стал подпитывать живой и быстрый поток нужной ему пищи.
Рука поначалу ещё одну секунду шарила меж камней, пытаясь дотянуться до забившейся в самый угол девочки, но как только высший ощутил неладное, он сразу отпрянул от щели, и в неё снова полился свет. Светлана замерла в ожидании, всё ещё держа свой страшный факел перед собой, наготове. И тут до неё снаружи донёсся рёв, рёв сильного, очень сильного существа, которое было тяжко поражено. Существо ревело не только от боли, но ещё и от обиды. Обида проступала в чистом и мощном звуке.
— Светлана-Света, вы поразили его, — радостно сообщил ей Лю, — ждите, я скажу вам, когда можно выйти.
А Синекожий продолжал реветь, да, его рёв был страшен, но вот Света совсем его не боялась. И может потому, что хотела видеть, что там происходит снаружи, или может потому, что у неё уже начали болеть колени, она стала с трудом протискиваться вперёд, начала вылезать из своего убежища, держа свой факел из мертвечины перед собой. Но вылезла она не сразу, а задержалась у входа и увидела, как всё сильнее начинает гореть Синекожий. Он уже перестал орать. Он согнулся, сгруппировался… Девочка поначалу даже не поняла, что он пытался сделать, и лишь потом ей стало ясно, что он… он пытался оторвать свою горящую руку, так как она горела по-настоящему. Нет, не язычки чёрного пламени, подёргиваясь, шевелились на ней. Рука пылала Чёрным огнём. Синяя кожа лопалась от жара, и, словно раскалённый жир, с хлопками от руки летели влажные чёрные чадящие искры, которые потом ещё жили некоторое время на земле чёрными язычками. Высший горел необыкновенно сильно, переживал страшную боль и, понимая, что Неугасимое пламя ползёт по руке вверх, пытался оторвать её, оторвать вместе с ним. Он прилагал и прилагал усилия, но… оторвать руку Совершенного не так-то просто даже для самого Совершенного, и, понимая, что у него не получается, Синекожий попытался перекусить кожу чуть выше сгиба, чуть выше локтя, и уже после этого оторвать горящую конечность. Но когда высший приблизил зубы к горящей руке, от его пылающей ладони снова с хлопком отлетела горящая капля и упала ему на щёку рядом с ухом. И сразу