Взглянув на потрясенное лицо Сирокко, Билл ухмыльнулся.
— Так значит, несложно было…
Он покачал головой.
— Это как посмотреть. Ты все еще думаешь о такой рации, которая брала бы аж до Земли. Такую я сварганить не могу. То, что у меня вышло, — штука довольно хилая. По ней я могу говорить с «Союзом» — да и то когда он рядом; и сигналу нужно только пробиться через крышу. Но даже сделай я рацию до твоего ухода, ты бы все равно отчалила. Что, нет? «Союз» тогда еще не прилетел, так что толку от рации все равно бы не было.
— Да, я все равно бы пошла. Были и другие заботы.
— Слышал. — Билл скривился. — Пожалуй, тогда был самый скверный момент за все это время. Только я к этим титанидам привязался, как вдруг на них невесть отчего нападает какая-то сонливость, и все табуном несутся в степь. Сначала я решил, что опять налетели ангелы, но ни одна титанида так и не вернулась. Я только дырищу в земле и отыскал.
— Но я уже нескольких видела, — заметила Габи.
— Они понемногу выходят, — сказал Билл. — Но нас уже не помнят.
Сирокко погрузилась в свои мысли. Судьба титанид ее не тревожила.
Она знала, что все у них будет в порядке, и им не придется больше страдать от сражений. Грустно было только, что Волынка так ее и не вспомнит.
Посматривая на офицеров с «Союза», она недоумевала, почему никто из них не подойдет поговорить. Да, пахло от нее не очень приятно — однако Сирокко сомневалась, что причина именно в этом. Потом она с удивлением сообразила, что они ее просто-напросто боятся. И ухмыльнулась.
Тут Сирокко вдруг поняла, что к ней обращается Билл.
— Извини, я прослушала.
— Габи говорит, что всего ты еще не рассказала. Говорит, есть что-то еще, и мне не вредно про это услышать.
— Вот, значит, как, — проговорила она и ожгла Габи негодующим взглядом. Впрочем, все так и так выйдет наружу.
— Просто Гея… ну, она мне тут должность предложила.
— «Должность»? — Билл удивленно поднял брови и неуверенно улыбнулся.
— Ага. «Фея». Так эта должность называется. Гея, знаешь ли, весьма романтична. Вы бы с ней быстро подружились — она тоже научную фантастику любит.
— И что же эта должность в себя включает?
Сирокко развела руками.
— Общее улаживание конфликтов неспецифической природы. Когда у нее возникает проблема, я туда отправляюсь и прикидываю, что можно сделать. Несколько здешних регионов буквально неуправляемы. Гея обещала мне ограниченный иммунитет — нечто вроде условного паспорта. Периферические мозги будут помнить, что она проделала с Океаном, и не осмелятся трогать меня, пока я буду на их территории.
— И все? Звучит заманчиво.
— Так и есть. Еще Гея обещала заняться моим образованием. Она набьет мою бедную голову жутким количеством всяких познаний — тем же способом, каким меня научили петь по-титанидски. У меня будет ее поддержка. Никакого особенного волшебства, но я буду способна разверзать землю, чтобы она поглощала моих врагов.
— Охотно верю.
— Билл, я согласилась.
— Я так и подумал.
Билл долго разглядывал свои ладони, затем поднял усталый взгляд.
— А знаешь, ты ведь и правда совсем другая, чем я думал. — В голосе его прозвучал оттенок горечи, и все же Билл принял новость лучше, чем ожидала Сирокко. — Похоже, как раз такая работа тебе и подходит. Быть левой рукой божества. — Он покачал головой. — Но, черт возьми, все-таки это дьявольское местечко. Знаешь, ведь тебе тут может и не по вкусу прийтись. Мне только-только начало тут нравиться, когда вдруг бац — и пропали все титаниды. Меня это поразило. Все выглядело так, словно кто-то взял и убрал свои игрушки — просто потому, что игра ему надоела. Откуда тебе знать, что ты не окажешься одной из таких игрушек? До сих пор ты была сама себе хозяйкой — но уверена ли ты, что ею впредь и останешься?
— Честно говоря, не знаю. Но и представить, что вернусь на Землю — к письменному столу и курсу лекций, — тоже не в состоянии. Видел же ты этих отставных астронавтов. Хотя, конечно, я мота бы приземлиться на теплое местечко в совете директоров какой-нибудь солидной корпорации. — Сирокко рассмеялась, а Билл едва заметно улыбнулся.
— Лично я это и собираюсь сделать, — сообщил он. — Но все же надеюсь на работу в научно-исследовательском отделе. Перспектива остаться без космоса меня не гнетет. Ведь ты уже знаешь, что я возвращаюсь?
Сирокко кивнула.
— Я это поняла сразу, как увидела твою роскошную новенькую униформу.
Билл усмехнулся — но как-то не очень весело. Они еще какое-то время друг на друга поглазели, затем Сирокко взяла его за руку. Билл уголком рта улыбнулся и небрежно чмокнул ее в щеку.
— Удачи тебе, — пожелал он.
— И тебе тоже, Билл.
В другом конце помещения тактично откашлялся Григорьев.
— Простите, капитан Джонс. Но капитану Свенссону срочно нужно с вами поговорить.
— Что, Валли?
— Рокки, мы отправили твой отчет на Землю. Там его будут анализировать, и в ближайшие несколько дней ничего определенного не ожидается. Но мы тут присоединились к твоим рекомендациям — так что никаких проблем, думаю, не возникнет. Статус базового лагеря, скорее всего, будет повышен до культурной миссии и посольства ООН. Я бы предложил должность посла тебе, но мы тут уже привезли одного человека на случай, если наши переговоры окажутся успешными. А кроме того, тебе, наверное, не терпится домой.
Габи и Сирокко дружно расхохотались. Потом к ним присоединился и Билл.
— Извини, Валли. Но домой я, мягко говоря, не тороплюсь. Я остаюсь здесь. И должность посла ООН не смогла бы принять даже если бы ты мне ее предложил.
— Но почему?
— Оклад не устраивает.
Сирокко не ждала, что все будет легко и просто. Так оно и вышло.
Она официально оформила увольнение, объяснила капитану Свенссону свои мотивы, а затем принялась терпеливо выслушивать, как Валли все более и более безапелляционным тоном излагает ей, почему она обязана вернуться и, раз уж на то пошло, почему обязан вернуться и Кельвин.
— Доктор говорит, его можно вылечить. Биллу можно восстановить память, а Габи снять фобию.
— Не сомневаюсь, что Кельвина можно вылечить. Но ему и так хорошо. Габи уже вылечилась. А что ты планируешь для Апрель?
— Я надеялся, что ты поможешь уговорить ее вернуться, прежде чем сама окажешься на борту. Уверен, что…
— Ты сам не понимаешь, что несешь. Я остаюсь. И говорить больше не о чем. — Резко развернувшись, Сирокко зашагала прочь из купола. Остановить ее никто не попытался.
На поле неподалеку от базового лагеря они с Габи все приготовили, затем стали ждать. Дело затягивалось. Сирокко уже начала нервничать, то и дело поглядывая на повидавшие виды кельвиновские часы.
Наконец, из-под купола выскочил Григорьев и принялся выкрикивать приказы отряду солдат, занятых возведением гаража для вездеходов. Но почти тут же, увидев, что Сирокко спокойно ждет его неподалеку, в замешательстве остановился. Наконец, приказав бойцам держаться наготове, лейтенант направился к двум женщинам.
— Прошу прощения, капитан Джонс, но командир Свенссон велел мне вас арестовать. — Сожаление было искренним, но руку на кобуре Григорьев все-таки держал. — Пожалуйста, прошу вас пройти со мной.
— А ты, Дима, во-он туда посмотри. — Сирокко указала поверх плеча русского лейтенанта.
Тот повернул было голову, но затем, охваченный внезапным подозрением, выхватил из кобуры пистолет. Потом, чуть отодвинувшись в сторонку и развернувшись боком, все-таки бросил взгляд на запад.
— Гея, услышь! — выкрикнула Сирокко. Григорьев нервно на нее посматривал. Тогда она, не делая никаких угрожающих жестов, просто простерла руки в сторону Реи — к Месту Ветров и тому тросу, по которому они с Габи взбирались.
По всему базовому лагерю послышались вопли.
Трос пришел в движение. По нему прокатывалась слабая, но вполне различимая волна — примерно как по садовому шлангу, если резко долбануть граблями. Эффект же от этой волны получился просто поразительный. Вокруг троса заклубились громадные облака пыли. А в облаках этих, будто стрекозы, порхали вырванные с корнями деревья.
Наконец волна достигла земли. Место Ветров вдруг вспучилось, рвануло — и в воздух полетели целые скалы.
— Уши заткните! — проорала Сирокко.
Звук обрушился внезапно — и Габи мигом полетела на землю. Сирокко шаталась, но стояла. Гром богов прокатился прямо по ней, ударная волна обратила ее одежду в лохмотья, а бешеный ветер, разом сорвав все эти лохмотья, понес их прочь.
— Смотрите! — опять выкрикнула Сирокко, по-прежнему простирая руки и медленно возводя их к небу. Никто ее не услышал, зато все увидели, как из сухой почвы вдруг забили сотни водяных струй, обращая весь Гиперион в затянутую мглой долину фонтанов. В густеющем тумане сверкнула молния, но треск ее утонул в куда более могучем реве, что все еще метался меж отдаленных стен.
Долго же этот рев затихал — и все это время никто не двигался. А когда все окончательно смолкло — спустя долгое время после того, как последний фонтан обратился в жалкую струйку, — Григорьев наконец отважился сесть. Сидел он там, же где и упал, — все таращился на трос и на оседающую пыль.
Подойдя к лейтенанту, Сирокко помогла ему встать.
— С облегчением, Дима, — негромко поздравила она. — Передай Валли, чтобы оставил меня в покое. — И пошла прочь.
— Ловко все вышло, — чуть погодя заметила Габи. — Просто супер.
— И все, деточка, с помощью зеркал.
— Сама-то ты как?
— Да чуть тоже в штаны не наделала. Знаешь, от такого и кончить можно. Безумно возбуждает.
— Надеюсь, слишком часто эти фокусы не потребуются.
Сирокко молча согласилась с подругой. К тому же тут требовалось точное совпадение по времени. Демонстрация — столь ужасающая, когда случилась она по команде Сирокко, — оказалась бы всего лишь необъяснимым природным явлением, начнись она раньше, чем Григорьев со своими угрозами выскочил из-под купола.
Дело заключалось еще и в том, что в течение ближайших пяти-шесть часов повторить представление было невозможно — даже если бы Сирокко прямо сейчас его запросила.