На человеческом торсе у титаниды болтался наряд из комической оперы, украшенный латунными побрякушками и тесьмой. Конское же ее тело было пегим. То же самое можно было сказать о ее руках и предплечьях, торчавших из рукавов куртки. Она явно спала, причем храпела почище бензопилы. Во сне она обнимала золотистый кивер с длинным белым плюмажем, запрокинув при этом голову и демонстрируя загорелое пегое горло. Из перевернутой шляпы наклонно торчала бутылка спиртного, и еще одна такая же бутылка стояла у задней ноги титаниды.
— Есть там кто-нибудь? — Голос донесся из-за двери с надписью «Ее превосходительство Валторна (Гипомиксолидийское Трио) Кантата». — Тирарси, займись-ка, а? — Последовало трубное сморкание, а потом ощутительный чих.
Крис’фер нерешительно отворил дверь и сунул туда нос. Там за столом оказалась еще одна титанида.
— Ваша… гм… похоже, она отрубилась.
Титанида опять чихнула.
— Во-первых, — начала посол Кантата, — не она, а он. И ничего тут странного. Он так далеко завернулся от колеса, что даже не помнит, как оно крутится. — «Завернуться от колеса» было аналогом «закладывать за галстук», «пить мертвую» и других идиом на тему пьянства. Действительно, титаниды, привезенные на Землю, пьяницами оказались отменными. И дело тут было не просто в спирте — который они пробовали еще на Гее — а в одном мексиканском растении. Титаниды так обожали его забродивший, очищенный сок, что Мексика стала одним из немногих земных государств, которые могли похвастаться экспортной торговлей с Геей.
— Ладно, входи, — сказала посол. — Присаживайся сюда. Я буду через минутку. Сперва надо выяснить, куда запропастился Цыган. — И она начала было вставать.
— Если вы про такую пеструю-пеструю титаниду, то она прыгнула в Залив.
Посол замерла, а ладонями уперлась в стол. Медленно, но верно ее круп опустился на место.
— В Западной Америке есть только одна «пестрая-пестрая титанида», и зовут ее Цыган. Между прочим, он мужчина. — Сузив глаза, посол взглянула на Крис’фера. — А что это он — так, просто забавы ради? Или была какая-то более веская причина?
— Думаю, он вдруг решил найти себе срочное дело в Марин-Каунти. За ним гналась орава рыл в пятьдесят.
Посол скривила губы.
— Вот урод. Опять по барам шляется. У негодяя только и интерес, что к человеческим задницам. А теперь он, кажется, получил свое. Что ж, садись. Теперь придется улаживать дела с полицией. — Она подняла трубку старомодного телефона и попросила связать ее с муниципалитетом. Крис’фер тем временем ухватил единственный в помещении стул, подтащил его поближе к столу и устроился там. Пока Кантата разговаривала, он оглядывал кабинет.
Кабинет был велик, что очевидно, так как он был предназначен для титаниды. Там было полно всяких древностей и произведений искусства девятнадцатого и двадцатого столетий, но совсем мало мебели. В одном из углов помещения к полу был привинчен водяной насос с длинной ручкой, а голая лампочка, что болталась в центре потолка, была оснащена лишь металлизированным абажуром «Тиффани». Рядом с единственным окном кабинета располагалась старая чугунная печка. По стенам висели картины и плакаты: Пикассо, Уорхол, Джейэнд-Джи Минтон, а также небольшая черная табличка, где оранжевыми буквами значилось: «Когда-нибудь я непременно ВОЗЬМУСЬ ЗА УМ!» Позади стола висели две фотографии и портрет. Там были изображены Иоганн Себастьян Бах, Джон Филипп Соуза и вид Геи из космоса. На столе стояло серебряное ведерко с лимонами.
Половина пола была покрыта сеном. Повесив трубку, посол Кантата потянулась к початой бутылке текилы и лимонам. Потом кинула в пасть целый лимон, захрустела им и хлопнула сразу полбутылки.
После столь приятной процедуры титанида вопросительно взглянула на Крис’фера.
— У тебя случайно соли с собой нет?
Тот помотал головой.
— Вот жалость-то. Текилы? А как насчет лимончика? Где-то у меня тут, по-моему, нож… — Она принялась шарить по ящикам стола, но прекратила, когда Крис’фер вежливо отказался.
— А мне он показался женщиной, — сказал затем Крис’фер.
— Мм? A-а, ты про Цыгана. Нет-нет, мне уже приелась эта ошибка. Тебя одурачили груди. Но у нас у всех они есть. Груди грудями, но он мужчина. Все определяют передние органы. Ну, между передними ногами. У Цыгана такая внешность, что издалека не очень и разглядишь — с этим узором из квадратиков. Вот я, к твоему сведению, женщина, и ты можешь звать меня Валторной. Но как зовут тебя, и что я могу для тебя сделать?
Крис’фер сел прямее.
— Меня зовут Крис’фер Минор, и мне нужна виза. Хочу посмотреть Гею.
Валторна вписала его имя в бланк, взятый из кипы на столе. Потом посмотрела на Крис’фера и убрала бланк.
— Мы рассылаем визы во все главные аэропорты, — сказала она. — Нечего было ко мне заявляться. Просто возьми наличные и топай к торговому автомату.
— Нет, — дрожащим голосом возразил Крис’фер. — Мне нужно лично увидеться с Геей. Я должен. Она — мой последний шанс.
Глава 2Безумный мажор
— A-а, так тебе чуда хочется, — с явно слышимым ирландским акцентом заметила титанида. — Тебе страшно необходимо встать где повыше и попросить Гею выполнить твое заветное желание. Ты хочешь, чтобы она тратила свое драгоценное время на то, что тебе кажется важным.
— Да вроде того. — Он замялся, прикусив нижнюю губу. — Да, пожалуй именно это мне и нужно.
— Хочешь, догадаюсь? Медицинская проблема. Точнее, фатальная медицинская проблема.
— Медицинская. Но не фатальная. Понимаете, у меня…
— Потерпи, погоди минутку. — Титанида подняла руки и развернула их ладонями к посетителю. «Да, теперь точно отошьет», — решил Крис.
— Прежде чем мы продолжим, давай я все-таки заполню твою анкету. Крис’фер пишется с апострофом? — Облизнув кончик карандаша, она проставила дату вверху страницы.
Следующие несколько минут были заняты переписыванием той же самой информации, которую запрашивают во всех государственных конторах мира: личный номер, имя супруги, возраст, пол… «(WA3874–456-11093, отсутствует, двадцать один, мужской…»). К возрасту шести лет любой человек скажет вам это даже во сне.
— «Причина желания увидеться с Геей», — прочла Титанида.
Крис’фер сплел пальцы и почти спрятал за ними лицо.
— У меня бывает такое состояние. Это… довольно тяжело описать. Там что-то с железами или с нервами; никто толком не знает. Пока есть только около сотни таких случаев, и единственное их название — «синдром 2096 тире 15». А случается, собственно говоря, то, что я теряю контакт с реальностью. Иногда это сущий ужас. В других случаях я ухожу в иллюзорные миры и тогда могу черт-те что натворить. Порой я просто ничего не помню. У мен галлюцинации, я говорю на незнакомых языках, и мой потенциал Райна резко обостряется. Хотите верьте, хотите нет, но я становлюсь страшно везучим. Один врач считает, что как раз эта добавочная пси-энергия до сих пор меня и выручала. Я никого не убил и не попытался полетать, прыгнув, к примеру, с крыши небоскреба.
Титанида фыркнула.
— А ты уверен, что хочешь вылечиться? Большинству из нас лишнее везение совсем бы не помешало.
— Это, знаете ли, не смешно. Никакие лекарства не помогают; все, что можно сделать, когда это случается, — накачать меня нейролептиками. За эти годы мне уже переставили все психиатрические диагнозы, какие только существуют в природе, но доказать удалось только одно — проблема эта медицинская. В моем прошлом не было травмы, которая могла бы такое вызвать. Никаких текущих проблем тоже нет. Лучше бы что-нибудь такое было. А так — психиатрия тут бессильна. Гея — моя последняя надежда. Если она меня отвергнет, мне придется отправиться в дурдом и пробыть там до конца дней. — Тут Крис’фер непроизвольно хрустнул пальцами. Потом смутился и разжал руки.
Посол внимательно разглядывала его громадными бездонными глазами, затем вернулась к анкете.
Крис’фер смотрел, как она пишет. В квадратике, где должна была стоять «причина визита», она указала «недуг». Затем нахмурилась, вымарала «недуг» и написала «безумие».
Уши Крис’фера вспыхнули. Он собрался было протестовать, но тут титанида задала еще вопрос:
— Любимый цвет?
— Синий. Нет, зеленый… А что, там и правда это есть?
Развернув анкету, она продемонстрировала ему, что такой пункт действительно существует.
— Значит, все-таки зеленый?
Окончательно сбитый с толку, Крис’фер медленно кивнул.
— В каком возрасте ты потерял девственность?
— В четырнадцать лет.
— Как звали его или ее и какого цвета у него или у нее были глаза?
— Лидия. Сине-зеленые.
— А потом у тебя был секс с ним или с ней?
— Нет.
— Кто, по твоему мнению, великий композитор всех времен и народов?
Крис’фер уже начал звереть. Про себя он считал, что лучший — Рик Вейкман — у Криса были все его записи.
— Джон Филипп Соуза.
Не глядя в его сторону, титанида ухмыльнулась, и Крис’фер не понял, почему. Он ожидал замечания вести себя серьезнее или прекратить любыми путями вымаливать себе визу, но посол, казалось, наслаждается шуткой. Тогда, тяжко вздохнув, Крис’фер устроился поудобнее в ожидании дальнейших расспросов.
А расспросы эти становились все менее и менее относящимися к его предполагаемому полету. В тот самый миг, когда общее направление вроде бы становилось ему понятно, тема тут же менялась. Некоторые вопросы содержали в себе ситуации морального выбора, другие же казались полнейшим абсурдом.
Крис’фер пытался сохранять серьезность, не зная, как этот опрос повлияет на его шансы получить визу. Он весь вспотел, хотя в кабинете было не жарко. Никак нельзя было разобрать, какие ответы будут правильными, и все что ему оставалось — стараться быть искренним. Кроме того, ему рассказывали, что титаниды легко распознают ложь.
Но, в конце концов, его терпению пришел конец.
— «Два ребенка привязаны к рельсам приближающегося гравипоезда. У тебя есть время спасти только одного. Оба тебе незнакомы, оба одного возраста. Один из них — мальчик, другой — девочка. Так кого же ты спасешь?»