Выросла она в тихую, красивую молодую женщину. Красота Габи таила в себе некоторые неприятности. Впрочем, были способы с ними справляться. Так, Габи обнаружила, что, если по-особенному скорчить рожу, любой парень мигом от нее отстает. В горах хорошо было видно звездное небо, и Габи решила опять-таки добираться туда стопом, держа за плечами свой драгоценный телескоп. Калифорнийский технологический мог принять нуждающуюся студентку, но только если студентка эта была безусловно лучшей в своей области. То же самое — и Сорбонна, и Маунт-Паломар, и Зеленчукская, и Коперникус.
Габи терпеть не могла путешествий. И, тем не менее, она отправилась на Луну, потому что оттуда было лучше всего наблюдать небо. Когда же она увидела чертежи телескопов, которые предстояло взять на Сатурн, то решила, что именно она — и никто другой — будет ими пользоваться. Но возле Сатурна оказалась Гея — и катастрофа. Шесть месяцев экипаж «Мастера Кольца» находился между сном и полной сенсорной депривацией в черном брюхе Океана, Геиного божка-выскочки. Для Габи за это время прошло двадцать лет. Причем она прочувствовала каждую секунду. У нее оказалась масса времени подумать о жизни и найти ее желанной. Хватило времени понять, что у нее нет ни единого друга, что никто не любит ее и она никого не любит. И что это крайне важно.
То было семьдесят пять лет тому назад. За все это время она не видела ни одной звезды и ни разу не почувствовала себя несчастной. Кому нужны звезды, когда у тебя есть друзья?
— Что это было? — спросила Робин.
— Извини. Ничего особенного. Просто прыжки по ухабам моей памяти. Мы, старички, часто так делаем.
Робин одарила ее сердитым взглядом, и Габи ухмыльнулась. Ей нравилась Робин. Редко встречала она такого гордого и упрямого человека, состоящего сплошь из острых углов. Робин была еще большей чужачкой, чем любая титанида, почти не зная того, что зовется «человеческой культурой». Она почти не осознавала своего невежества и мешала слепой шовинизм с неистовой жаждой знаний. В разговорах она без конца обижалась. Да, Робин обещала стать сомнительной компаньонкой — пока кто-то не завоюет ее доверия.
Габи нравился и Крис, но, в отличие от Робин, которую надо было оберегать от самой себя, ей хотелось защитить Криса от безумного внешнего мира. Для него в этом было мало смысла, и все же он продолжал стойко бороться. Порой его мир сильно искажался то ли самой жизнью, то ли компанией злых духов, что говорили его голосом, видели его глазами, а порой и били его руками. Он больше не мог терпеть такого эмоционального вмешательства, ибо одно из его «вторых я» неизбежно должно было вскоре его предать. Кто станет ему доверять, когда он уже раскрыл свои малые и большие любовные тайны?
Крис поймал взгляд Габи и улыбнулся. Прямые каштановые волосы парня упорно падали ему на левый глаз, отчего он то и дело вскидывал голову. Крис был высок — метр восемьдесят пять или даже метр девяносто, среднего телосложения, с несколько угловатым лицом, которое могло нести на себе черты жестокости, если бы не морщинки боли вокруг глаз. Первое впечатление жесткого характера создавали слегка сплющенный нос и тяжеловатый лоб.
Тело его тоже могло бы выглядеть мощным, но Крис казался таким уязвимым в своей траурной мрачности… Вот он сидит там в своих убогих шортах, а кожа у него смертельно бледная — такая бледная, что трудно увидеть в нем какую-то угрозу. Руки и ноги сильные, плечи широкие — но явно многовато жирка на поясе. Крис не был очень волосат, что также нравилось Габи.
Если соединить все это, то становилось понятным, почему Валья от Криса в таком восторге. И Габи задумалась, понимает ли это сам Крис.
Сирокко ворвалась внутрь, сопровождаемая парой титанид. Она огляделась, вытирая лицо влажным полотенцем, и направилась в угол палатки.
— А где Валья? — поинтересовалась она. — И разве Робин не полагается титаниды? — Содрав с себя пончо, она зашла за тканевую ширму. Из душа мигом полилась вода. Фея подставила под нее лицо и замотала головой. — Извините, ребята, я тут на минутку. Чертовски жарко.
— Валья все еще с ее группой, — отважился Крис. — Ты же не сказала, чтобы я привел ее с собой.
— Ты что-то с места в карьер, Рокки, — запротестовала Габи. — Почему бы не начать с начала?
— Извини, — сказала Сирокко. — Ты права. Робин, мы еще с тобой не познакомились. Крис, я с тобой знакома, но ты этого не помнишь. Штука вот в чем. Габи мне сказала, что вы оба уже на пути вниз.
— На пути вниз? — возопила Робин. — Да она меня просто скинула!
— Знаю, знаю, — стала утешать ее Сирокко. — Это отвратительно. Я протестовала как могла — но что толку? Не забывай, ведь это я на нее работаю, а не наоборот. — Она без выражения взглянула на Габи, ненадолго задержавшись на девушке взглядом. Затем продолжила намыливаться.
— В любом случае мы знали, что вы оба в пути, и знали, что вы, скорее всего, доберетесь целыми и невредимыми. Как ни странно, большинству пилигримов это удается. Единственное, отчего можно погибнуть во время Большого Пролета, — это удариться в панику. Некоторые…
— Еще можно утонуть, — вставила Робин.
— Ну что мне еще сказать? — спросила Сирокко. — Конечно, это опасно и отвратительно. Только, может быть, мне уже хватит извиняться за то, чего я не делала? — Она взглянула на Робин. Та ничего не сказала — только покачала головой.
— Как я говорила, некоторые начинают сопротивляться ангелам, которые пытаются им помочь, и тем ничего толком сделать не удается. Так что целью Геи — как она мне ее изложила (поймите правильно и не думайте, что я намерена ее оправдывать) — является научить вас адекватно реагировать на критическую ситуацию. Если запаникуешь, тебе никогда героем не стать. Или, по крайней мере, Гея так считает.
Криса это все больше и больше заинтересовывало.
— Если предполагается, что это имеет отношение и ко мне, то боюсь, я пропустил самую важную часть.
— Большой Пролет, — объяснила Габи. — Наверняка ты и этого не помнишь. После беседы Гея сбрасывает пилигримов через фальшивый лифт. Они падают до самого обода.
— Так ты что же, ничего не припоминаешь? — спросила Сирокко.
Поток воды прекратился, и одна из титанид передала ей полотенце.
— Ничего. С того времени, когда я оттуда ушел и до совсем недавнего — полный провал.
— Вполне понятно — даже если и не учитывать твоего состояния, — сказала Сирокко. — Но я пообщалась с одним из ангелов. — Она взглянула на Робин. — С Жирным Фредом.
Габи рассмеялась.
— Так он все еще там околачивается? — Тут она увидела лицо Робин и быстро попыталась избавиться от улыбки, но безуспешно.
— Да, он все еще там — по-прежнему охотится за человеческими хвостами. Рассказал мне, что встретил двух каких-то психов. Одна, в конце концов, согласилась сотрудничать, и он вывалил ее в Офион. А другой оказался просто бешеным. Он не мог к нему приблизиться, но следовал за ним, думая, что, когда земля станет поближе, парень все-таки придет в чувство. Представьте себе его удивление, когда этот парень рухнул в аккурат на спину пузырю.
— А кто это был? — спросила Габи. — Пузырь, естественно.
— Фред сказал, что это был Дредноут.
Габи сильно удивилась.
— Наверное, это случилось сразу после того, как он и двое других помогли мне прочистить Аглаю.
— Как пить дать. — Сирокко перестала вытираться, чтобы внимательно взглянуть на Криса. Тот поспешно отвернулся. Тогда она вышла из душа и влезла в белый халат, поданный одной из титанид. Хорошенько в него завернувшись, Фея села, скрестив ноги, на пол перед тремя землянами и титанидой. Слуга опустился рядом и принялся вытирать ее влажные волосы.
— Я тут думала об удаче, — сказала она. — Гея, разумеется, поведала мне про твое состояние — и упомянула об твоем везении. Если честно, не хочется верить, что кто-нибудь может быть так удачлив. Это вступает в противоречие со всеми моими знаниями. Хотя, конечно, я уже отстала лет на семьдесят.
— Моя удачливость достоверно доказана, — сказал Крис. — Но, насколько мне известно, большинство людей считают, что пси-энергия особого влияния все равно ни на что не оказывает. Есть уравнения, описывающие все происходящее, и я не стану притворяться, что я эти уравнения понимаю. Теория частиц свободной воли, уровень реальности… я как-то читал статью про всю эту муть.
— Мы тут тоже много журналов получаем, — сказала Сирокко, мрачно разглядывая свои ладони. — Терпеть их не могу. И всегда не могла.
— Эйнштейн терпеть не мог квантовую механику, — заметила Габи.
— Ты права, — вздохнула Сирокко. — Но меня всегда поражало, как все обернулось. В мое время все были уверены, что вот-вот разгадают генетический код. Мы собирались стереть все физические недуги и генетические нелепости. И никто не думал, что очень скоро нам придется решать еще и психологические проблемы. Так что вышло наоборот. Пару вещей оказалось решить тяжелее, чем всем казалось, а взамен получились прорывы в тех областях, где их никто не ожидал. Кто мог это просчитать? Впрочем, я ушла от темы. Мы толковали об удачливых.
— Не знаю, что это, — вставил Крис. — Но временами я кажусь страшно везучим.
— Мне совсем не нравится думать о том, что именно удача привела тебя прямо на спину Дредноута, — сказала Сирокко. — Все зависит от того, как далеко заводят тебя собственные рассуждения, но ты вправе сказать, что титановое дерево оторвалось и забило насос Аглаи. А потом Габи пришлось вызывать Дредноута в ту область, чтобы ты приземлился ему на спину. И я отказываюсь верить в такую детерминистскую Вселенную!
Габи фыркнула.
— Я тоже. Зато я верю в удачу. Скажи-ка, Рокки, почему ты отказываешься верить в кукловода, который дергает тебя за веревочки?
Сирокко бросила на Габи убийственный взгляд, и на мгновение глаза ее показались затравленными.
— Ладно, — принялась утешать подругу Габи. — Прости меня. Не будем на этом зацикливаться, ладно?
Сирокко довольно быстро успокоилась и едва заметно кивнула. Потом ненадолго погрузилась в свои мысли. Наконец подняла глаза.