Это оказалась золотая монетка. На одной ее стороне было выбито «СВОБОДНЫЙ ЧЕК» и какие-то титанидские символы. На другой стороне стояла подпись «С. Джонс». Что-то завертелось в голове у Криса, и он зажмурил глаза, чтобы это что-то уловить.
— Ты сказал, что у тебя есть право на все в Титанополе. «Все равно, что деньги». Я никогда такого не видела, но ты явно настроился кутить и транжирить — и все, как будто, эту монетку оценили.
— Я тебя обманул, — признался Крис, точно зная, что это правда. — Это должны ценить только титаниды. А я, как предполагалось, должен был использовать эту монетку… использовать ее… чтобы получить снаряжение для путешествия, которое намерен совершить. — Охваченный внезапной паникой, он вскочил. — Я накупил кучу вещей. Предполагалось, что я… В смысле, где…
— Полегче, полегче. Обо всем уже позаботились. Вещи я отправила в «Ла Гата», как ты велел. Они в целости и сохранности.
Крис медленно сел.
— «Ла Гата»…
— Там ты предполагал встретиться со своими друзьями, — подсказала женщина. Затем взглянула на часы на бюро. — Минут через пятнадцать…
— Верно! Я должен… — Крис бросился было к двери, но затем установился с чувством, будто что-то забыл.
— Можно одолжить у тебя полотенце?
Женщина без слов бросила ему то, которое было на ней самой.
— Мне… гм, мне жаль, что нечего тебе оставить. Не знаю, что я тебе такого наговорил, но клянусь, я удивлен, что ты ничего не попросила…
— Деньги вперед? Я не вчера родилась и знала, во что влезаю. — Она стояла у подоконника, глядя на город сверху. — Я здесь уже давненько. На Земле меня не очень жаловали. А здешний народ мне нравится. По крайней мере, я думаю о них как о людях. Кажется, становлюсь аборигенкой. — Женщина посмотрела на Криса так, словно ждала, что он рассмеется. Когда он этого не сделал, она сама изобразила кривую усмешку. — Проклятье, у меня уже и у самой интерес к титанидам. Когда ты здесь долго, тоже начинаешь кидать стеклянные шарики.
Крис подошел к ней и поцеловал в щеку.
— Не могу поверить, что мы все это проделали, а ты ничего не помнишь. Вроде как затрагивает мою профессиональную честь. — Какой-то миг он думал, что она сейчас расплачется, хотя даже не представлял, отчего.
— С тобой в поход идет девушка, — сказала она.
— Робин?
— Ага, она самая. Передай ей привет — и пусть будет осторожна. Ну и удачи ей, конечно. Пожелай ей от меня удачи. Ага?
— Ага. Если ты мне еще раз свое имя скажешь.
— Трини. Скажи ей, пусть остерегается этой бабы Плоджит. Она опасна. А когда Робин вернется, славный прием ей здесь обеспечен.
— Хорошо. Я скажу.
Глава 15«Волшебный кот»
Титанополь находился под кроной могучего дерева, что образовалось, когда множество меньших деревьев объединились в единый организм. Хотя титаниды никогда не затрудняли себя планированием улиц, у них были определенные предпочтения насчет структуры поселений. Им нравилось жить внутри пятисотметрового светлого участка, так что жилища стремились образовать кольцо. Другие селились на гигантских ветвях, которые росли горизонтально и поддерживались вспомогательными стволами размерами покрупнее секвой.
Преимущественно снаружи жилого кольца, но и внутри него тоже были рассыпаны мастерские, кузницы и очистительные сооружения. Дальше, поближе к солнечному свету, и подчас на открытом воздухе, располагались базары, магазины и рынки. В городе имелись общественные здания и различные вспомогательные строения — пожарные каланчи, склады и цистерны. Общественный водяной запас пополнялся из колодцев и накопленной дождевой воды, однако колодезная была горькой и мутной.
Робин совсем недавно провела массу времени на внешнем кольце, пользуясь данным ей Сирокко медальоном, чтобы обеспечить запасы для похода.
Титанидские ремесленники показались ей вежливыми и услужливыми. Они неизменно предлагали ей товары самого высочайшего качества. Так, она обзавелась медной флягой с искуснейшей филигранью, которая не оскорбила бы своим видом и царский пиршественный стол. Рукоятка ножа, украшенная рубином, похожим на громадный стеклянный глаз, была ей точно по руке. Мастера сшили ей спальный мешок из материи, столь ярко украшенной, что его просто жалко было класть на землю.
Менестрель, та титанида, с которой они познакомились в палатке у Сирокко, стал ее гидом, пропевая переводы купцам, не знавшим английского.
— Ты не беспокойся, — сказал он ей. — Скоро заметишь, что здесь никто не платит денег. Мы ими не пользуемся.
— Какая же тогда у вас система?
— Габи называет ее ненасильственным коммунизмом. Она говорит, у людей так никогда бы не вышло. Люди слишком жадные и эгоцентричные. Прошу прощения, но это она так говорит.
— Ничего-ничего. Пожалуй, она права.
— Не знаю. Верно то, что у нас нет частной собственности. Нет у нас и лидеров, и мы не деремся друг с другом. Наша экономика работает на основе традиций. Все работают — как на торговлю, так и на общественные проекты. Титаниды накапливают положение — это также можно назвать богатством или кредитом. На удовлетворение нужд хватает всем; у большинства есть, по крайней мере, какие-то предметы роскоши.
— Я бы не назвала это богатством, — заметила Робин. — Мы в Ковене, между прочим, деньгами тоже не пользуемся.
— Да? А какая у вас система?
Робин, как могла, бесстрастно обдумала все, припоминая обязательные общественные работы, основывающиеся на своде наказаний, вплоть до смертной казни.
— Назовем это насильственным коммунизмом. Со множеством меновой торговли на сторону.
«Ла Гата Энкантада» располагался рядом со стволом великого древа. Робин там как-то раз бывала, но в Титанополе у ствола крона совсем не попускала свет, а дорожных карт у девушки не имелось. Да и самих дорог тоже не существовало. Чтобы здесь что-нибудь найти, человеку требовались фонарь и большая удача.
Робин представляла себе ядро города как район увеселений. Такое описание могло сослужить свою службу, хотя, как и повсюду в Титанополе, дома и магазины там были рассыпаны среди танцзалов, театров и пивных. Меж внешним кольцом и стволом лежала область, где строений было совсем немного. То была самая мрачная часть Титанополя, отданная небольшим садовым участкам, которые, как ни странно, процветали в теплой, сырой темноте. Большую часть города освещали бумажные фонари; здесь же их было совсем немного.
Пожалуй, это место Робин могла принять как наиболее близко подходящее под ее представления о парке. Мать предупреждала, что мужчины прятались в них, а потом выскакивали наружу и насиловали женщин. Конечно, немногие мужчины заходили так глубоко в Титанополь, но ничто и не мешало им сюда прийти. Робин казалось, что со страхами насчет изнасилования уже покончено, но ничего не помогало. Здесь были места, где единственный свет отбрасывал только ее фонарь.
Какое-то шипение заставило девушку подскочить. Робин остановилась выяснить причину и обнаружила ряды невысоких мясистых растений, которые испускали тонкий запах. Ни одна ведьма, выросшая в Ковене с его шипящими рядами опрыскивателей, пересекающими сельскохозяйственный сектор, не могла бы ошибиться в природе этого запаха. Робин улыбнулась и глубоко вдохнула. Запах сырой земли вернул ее назад в детство — к беззаботным дням, проведенным в играх на полях спелой клубники.
Пивная оказалась невысоким деревянным строением с обычными для Титанополя широкими дверями. Снаружи болталась вывеска — два кружка. Верхний поменьше и с двумя уголками на макушке, с косыми глазами и зубастой ухмылкой.
«Почему кот? — задумалась Робин. — И почему по-испански?» Если титаниды и изучали какой-то человеческий язык, то им неизбежно оказывался английский. Но вот оно, намалевано над дверным проходом: «Ла Гата Энкантада» — даже без обычных титанидских рун. Странная они раса, решила Робин. Так похожи на людей в столь многих проявлениях. Большинство их навыков были схожи с человеческими. Вещи, которые они делали, в массе своей были подобны тем, что изготавливали люди. Искусство также было схоже с человеческим, если не считать их божественной музыки. От людей их резко отличала лишь необычная система размножения. Впрочем, не только, подумала Робин, входя в «Ла Гату» и минуя желоб с водой, который являлся обязательной принадлежностью любого титанидского строения. Пол там был песчаный, устланный соломой. Так или иначе, но титаниды столкнулись с проблемой урбанизации куда плотнее, чем, скажем, Нью-Йорк в эпоху коней и колясок. Город кишел мелкими, похожими на броненосцев существами, чьей единственной пищей были вездесущие груды оранжевых шариков. В частных же домах проблема решалась сразу после ее возникновения — с помощью лопат и мусорных бачков. Но в местах, где собиралось много титанид сразу, такое осуществить было невозможно. Тогда они переставали эстетствовать и просто об этом не заботились. Отсюда и водяные желоба — чтобы помыть ноги, прежде чем пойдешь домой. Во всех же прочих отношениях «Ла Гата Энкантада» был очень похож на человеческую таверну — только между столами было куда больше места. Там даже имелась длинная деревянная стойка, заканчивающаяся латунным рельсом. Пивная была полна титанид, которые возвышались над Робин, но она давно перестала беспокоиться об отдавленных пальцах. Ее куда хуже отделали бы в людской толпе.
— Эй, девушка! — Робин подняла глаза и увидела, что ей призывно машет бармен. Он швырнул ей подушку. — Твои друзья вон там, в уголке. Не желаешь ли корневого пива?
— Да, пожалуйста. Спасибо. — Из первого визита в пивную Робин знала, что корневое пиво — это темный, шипучий алкогольный напиток, который делают из корней. На вкус оно было похоже на обычное пиво, к которому она привыкла, но крепче. Робин оно очень понравилось.
Вся группа собралась в дальнем углу пивной: Сирокко, Габи, Крис, Псалтерион, Валья, Менестрель и еще одна титанида, которую Робин не знала. Выпивка Робин, в громадной пятилитровой кружке, прибыла раньше, чем она сама. Девушка села на подушку, так что стол оказался ей по грудь.