— Я поговорю с ним, — решительно сказала Настя и вытащила телефон.
— Поговори, — медленно кивнул я.
В самом деле. Пусть уж позвонит и скажет, что у нее все хорошо, и ее тут встретили как родственницу, а не как врага. А то старик, наверняка только и живет застарелыми слухами.
— Как, кстати, величают нашего дедушку?
— Ваше сиятельство, — проговорила сестра, прижав трубку к уху.
— А по имени, — улыбнулся я.
— Константин Петрович…
Скоро в мобильном на всю машину зазвучали гудки. Тяжелые, неторопливые, словно большое сердце.
Наверное, на десятый трубку сняли.
— Деда… — выдохнула Настя и опустила плечи. — Здравствуй… Да… Слушай… Нет… — бормотала она в трубку, пока на том конце непрекращающимся потоком полились упреки. — Я в Фаустово… Послушай… Дед… Я… Да послушай же!
А там медленно поднималась волна негодования, и вскоре даже разгонный удар Тауруса был бы бессилен против нее. На всесильную Настю было жалко смотреть.
Придется брату Жене принять напор Саблина на себя.
— Дай мне, — попросил я, и сестра с облегчением передала мне телефон.
— … неужели ты не понимаешь, какие лисы эти Скалозубовы, Настя? — звучал в динамике довольно высокий, но властный голос. — О, а я хорошо знаю эту кровь! Скалозубов сначала сошелся с твоей матерью и опозорил нас на весь свет, когда его судили как последнего пройдоху! А потом еще и утащил ее в эту дыру. А какие слухи про него до сих пор ходят…
— Добрый день, ваше сиятельство! — твердо проговорил я, прерывая затянувшуюся тираду.
Поток разоблачений мигом оборвался. На секунду на том конце «провода» воцарилась блаженная тишина. Я уже решил, что деда от переизбытка чувств хватил удар.
Настя смотрела на меня с таким выражением, словно в следующее мгновение из мобильного высунется кинжал и пронзит меня насквозь.
— Кто говорит? — наконец, спросил князь Саблин. — Где Настя?
— Это говорит ваш внук, Константин Петрович, — ответил я. — Женя Скалозубов. Вы, наверное, меня не помните?
— Женя Скалозубов? — протянул он. — Вот как! Что ж…
— Настя в полном порядке. Сидит напротив меня, — улыбнулся я сестре, которая боялась пошевелить даже пальцем. — Устала за целый день скакания вокруг Монолитов. Прошу прощения, что прервал ваш разговор, но мне очень хотелось бы познакомиться с вами, Константин Петрович.
— Со мной? Я знаком с твоим отцом, молодой человек! Знаю я вашу породу!
— Прошу прощения, Константин Петрович, но мой отец умер еще позавчера. Теперь я — глава рода Скалозубовых, и у меня нет ни одной причины ссориться с вами. И я буду очень рад, если вы приедете в гости, Константин Петрович. Я с удовольствием покажу вам поместье. Оно, правда, немного поизносилась за минувшие сутки, но к вашему приезду будет как новенькое.
В ответ из трубки не донеслось ни единого слова. Но я был терпелив.
— Что ж… — наконец, раздался сухой голос Саблина. — Спасибо за приглашение, Евгений, однако дела не дают мне отлучиться даже на день. И… ты сказал, что вы все утро закрывали Монолиты?
— Да. Пришлось попотеть, но город мы спасли.
— И сколько их было?
— Семь сегодня и еще четыре вчера. И половина сегодняшних — полностью заслуга сестры. Она прямо героиня дня!
На том конце «провода» раздалось покашливание.
— Да, она молодец. Я никогда не сомневался, что она у меня умница. Ты тоже помогал ей?
— По мере сил. Правда я еще Адепт. Мне еще предстоит поступить в ГАРМ и дорасти до ее уровня. Вы прекрасно ее воспитали, Константин Петрович.
— Не нужно лести, Евгений. Я воспитал ее как достойного представителя рода Саблиных. И очень надеюсь, что при поступлении в ГАРМ ты тоже не ударишь в грязь лицом. Ты же не врешь мне насчет ГАРМа?
— Как можно, Константин Петрович? Еще отец мне прочил мне туда поступить. Прошу вас, как только вы разберетесь с делами — непременно приезжайте!
— Да, возможно… Хорошо, я подумаю. Не мог бы ты передать трубку Насте?
— Да, конечно.
Я выдохнул и поглядел на сестру, которая сидела бледная как полотно.
— Что он тебе сказал?.. — пискнула она, когда я вернул ей телефон.
— Попросил тебя.
Сестра посмотрела на меня умоляющим взором, но все же приложила трубку к уху.
— Да, деда…
Целую минуту она сидела с мобильным у уха, не проронив ни единого слова. Потом пару раз сказала «угу», один раз «и я тебя, деда» и отключилась.
— Все разрешилось?
— Да, — кивнула она, засовывая телефон подальше. — Он приедет. Позже. Не сказал когда.
— Отлично, — пожал я плечами и потянулся. — Надеюсь, мы поладим.
— Женя, — поджала губы сестра. — Дедушка человек… своеобразный. Он держится старых порядков и очень редко забывает обиды. Вернее, совсем не забывает. К тому же, он Магистр.
— И что? Не Титан же.
— Женя!
— Да брось! — махнул я рукой. — Он же твой дедушка, да и мой тоже. К тому же, мы справились с семью Монолитами зараз и еще приструнили все рода в округе! И всего за один день. Пусть Саблин хоть сто раз Магистр. Но он человек, и растопить возможно любое сердце.
Судя по выражению ее лица она думала ровно противоположное.
— Может, ты и прав, но…
— Не вешай нос! Прорвемся. Сейчас выслушаем слова верности от компании баранов… ой, то есть баронов, и займемся чем-нибудь поинтересней.
— Например?
— Например… — задумался я. — Откроем бутылку вина. Запремся в отцовском кабинете и попробуем взломать его секретер. У меня руки чешутся со вчерашнего вечера. А там по-любому масса интересного.
Глава 27
Стоило только Косте припарковаться у крыльца, как двери усадьбы раскрылись и со ступеней навстречу сбежал Зубр.
— Наконец-то! — выдохнул он, осматривая нас с головы до ног. — Вы как раз вовремя. Я уже рассказал последний анекдот, который знал. И пришлось вынуть еще несколько бутылок из старых запасов.
— Хорошая работа, Василий! — кивнул я. — Где Берцовский?
— Отец сидит в углу, злой как черт. А сын, как вы и приказывали, играет в шахматы.
— Отлично. Настя, составишь Сашке компанию?
— Ладно, — вымученно улыбнулась она и поднялась по лестнице. — А где?
— В малой гостиной на втором этаже, — ответил Зубр. — С ним госпожа Амальгама.
— Амальгама? — удивился я. — Играет с Берцовским в шахматы?
— Она была очень настойчива, — поклонился Зубр с несколько виноватым видом.
— Ну-ка, — оживился я. — Проводи-ка и меня тоже…
— Ваше благородие, а как же бароны?
— Сообщи, что я прибыл, чуть погодя. Приму их у себя в кабинете.
— Слушаюсь.
Стоило нам пересечь порог и ступить в полуразрушенный холл, как моих ушей коснулись взволнованные голоса. Звучали они со стороны гостиной на первом этаже. Той самой, где мы с Настей вчера вечером испытывали наши боевые навыки.
Звенело стекло, раздавался топот и гневные выкрики. Туда-сюда порхали служанки, унося пустые бутылки и внося новые — из подвала, конечно же.
— … род Разумовских берет начало еще с глубины веков, когда мой далекий предок Емельян Разумовский опрокинул турок под Измаилом! За это ему даровали право присутствовать при пробуждении его Императорского Величества и обувать его левую ногу!
— Ага, ври больше, Петр Денисович. В прошлый раз ты рассказывал про правую ногу.
— Как вы смеете, Сергей Станиславович, сомневаться в моей честности⁈ Мои предки до сих пор числятся в императорских титулярных списках!
— Только их никто не видел…
— Это неслыханно! Вы сомневаетесь в том, что я, как глава рода Разумовских, имею право присягать Евгению Михайловичу первым?
— Конечно. Ведь только представители рода Ильиных, кои на двенадцать колен уходят в славное прошлое нашей Родины, имеют право первыми присягнуть нашему дорогому Евгению Михайловичу. Ибо мой предок…
— Господа! Господа, потише! И так голова раскалывается…
— Ты сам бы потише, дорогой наш Геннадий Андреевич! Среди твоих предков только конюхи, псари да прапорщики!
— ЧТО⁈
— Господа! — перебил их детский голосок. — Род Кречетовых самый родовитый из всех, и вы об этом прекрасно знаете!
На пару секунд повисло молчание, а потом хохот поднялся такой, что зазвенела посуда.
И с этими ребятами мне придется работать? Впрочем, лучше с такими, чем со всякими Герасимовыми.
Сашку Берцовского я нашел в малой гостиной на втором этаже.
— Мат!
— О, нет! Опять?
— Александр Федорович, у вас получается все лучше. Не отчаивайтесь! Еще одну партию?
Они сидели за дальним столиком, почти невидимые за книжными полками, которых даже в малой гостиной было много. Берцовский елозил как на иголках — грыз ногти, сопел и лохматил свою рыжую шевелюру, постоянно исподлобья поглядывая на Амальгаму.
А моя дорогая гостья с Нексуса со смиренной улыбкой на устах расставляла фигурки.
— Женя… — прошептала Настя. — Ты точно уверен, что мы можем доверять этой женщине?
— Она долгие годы создавала мощь армии Скалозубовых, — ответил я, кладя ей руку на плечо. — Наш отец не сомневался в ней. Как и Зубр. Почему я должен?
— Возможно, потому что ты не отец и не Зубр? Но ты прав, — покачала она головой, словно сбрасывая оцепенение. — Не слушай меня. Это так, мысли вслух.
Понимаю. Смириться с тем, что ее семья и вправду «сотрудничает» с сущностью с Нексуса, дело нелегкое. Надо бы свести ее с Гамой поближе. Да и мне самому не мешало бы.
Завершив приготовления к новой партии, Амальгама сложила руки под подбородком:
— Подумайте, прежде чем сделать первый ход, Александр Федорович… — проговорила она, не сводя с оппонента гипнотического взгляда. — Подумайте, кто ваши друзья. И враги. На кого вы сможете опереться, чтобы не погибнуть в грядущей буре…
— В прошлый раз она сделала Сашку за шесть ходов, — тихонько хихикнула Настя, когда изрядно вспотевший Берцовский переставил первую фигурку, а Гама подвинула свою. — Интересно, а в этот…
— Черт!
— Вам мат, Александр Федорович.