— Кто уполномочил?
— Люди на самом верху, — поднял он глаза к потолку. — Полагаю, вы знаете, какую организацию я представляю?
— Вы представитель Тайной Канцелярии.
— Я инквизитор. И я разыскиваю чудовищ, которые прячутся среди людей.
— Ах, да… Мой дворецкий говорил, что вы приехали в Фаустово искать кого-то. Но вы немного запоздали. Всех чудовищ из Монолитов мы уже уничтожили.
— Было тяжело?
— Та еще работенка, но это мой долг перед Императором и страной.
— Ах, да и еще ваши вассалы…
— И это тоже. Среди них нашлись негодяи которые, стоило моему отцу умереть, сразу ударили в спину.
— Барон Герасимов, не так ли?
— Он. А вы, как погляжу, хорошо информированы? Мы покончили с мятежником всего-то пару часов назад. Вы по его душу здесь?
— О, нет. Делами мятежных баронов пусть занимается императорский суд. Моя цель выяснить правдивость другой информации.
— Какой же?
— Информации о ваших сношениях с Нексусом. Увы, еще встречаются люди, которые пытаются наладить с этой гнусной планетой «контакт». Вот об этом я и собирался с вами поговорить, Евгений Михайлович.
— О, нет! Вы про ту грязную историю? — скривился я, «внезапно» вспомнив о «грешке» своего покойного отца. — Только не говорите, что во Владимире все еще шушукаются по углам?
— Дела такого рода на особом контроле.
— А как же приговор трибунала, на котором судили моего отца? Кажется, приговор был «невиновен»?
— «Невиновен» из-за отсутствия доказательств, — вздохнул инквизитор с таким видом, словно ему приходится наставлять неофита. — Однако отсутствие доказательств еще не означает невиновность.
— То есть никаких доказательств у вас нет до сих пор? А желания окончательно уничтожить мой род есть, так что ли? И что же эти люди «на самом верху», которые все никак не уймутся за столько лет?
— Тайная Канцеллярия Императорского Синода, Евгений Михайлович, стоит за покой и безопасность подданных Императора. И именно с этой целью я приехал, — беспристрастно оттарабанил Горн. — Никаких иных целей, кроме долга и желания общественного блага, я не преследую.
— Покой и безопасность подданных Императора обеспечивают силы моего рода, — парировал я. — Спросите любого в этом городе, и вам ответят: вы зря приехали, уважаемый Борис Сергеевич.
— Нет, не зря…
Его изуродованные губы разъехались, на мгновение обнажив ровные зубы, а потом инквизитор отстегнул пуговицу сюртука и сунул руку во внутренний карман.
— Я еще уполномочен передать вам кое-какие бумаги.
— Бумаги?
— Да, ваш дворецкий хлопотал о них в столице, но дело постоянно задерживали из-за неблагонадежности вашего рода и занятости Его Величества. Я приехал внести ясность.
Следом он вытащил конверт и положил его на журнальный столик между нами.
— Вот. Это разрешение на поступление в ГАРМ.
От неожиданности я едва не рассмеялся. Инквизитор решил привести мне разрешение на поступление? Он что издевается?
Однако рожа Горна оставалась такой же серьезной, как и минуту назад.
— И с каких пор инквизиция занимается приемом в вузы?
— После одного крайне неприятного инцидента мы проверяем всех абитуриентов, поступающих в ГАРМ. И вы не исключение, Евгений Михайлович. Особенно вы.
С этими словами инквизитор вытащил из кармана второй конверт и бросил его рядом с первым.
— А вот это разрешение на обыск, который подразумевает ваш арест, арест всего вашего имущества и начало процесса, — проговорил Горн, и вновь жуткая ухмылка мелькнула на его уродливых губах. — Но не волнуйтесь. Пока конверты не вскрыты, бумаги не имеют силы.
— И?..
— Только от вас зависит, какой конверт я вынужден буду вскрыть.
— Вы хотите, чтобы я донес сам на себя? — я приподнял бровь. — Это и будет ваше единственное доказательство?
— Инквизиции не нужны доказательства, чтобы начать действовать, — отчеканил он. — Мы, слуги Империи. Рука, сжимающая меч! Когда раздается сигнал, клинок обнажается. И сам Император ведет нашу руку.
— Избавьте меня от этой патетики! — поморщился я. — Мне нечего вам сказать. Извините, но то, что вы говорите — безумие. Вы оклеветали моего отца в первый раз, и теперь клевещите на его наследника во второй!
Некоторое время инквизитор молчал, задумчиво разглядывая книжные полки.
— Жаль, я думал, вы будете более сговорчивыми, Евгений Михайлович, — наконец, вздохнул он. — Позвольте мне дать вам последний шанс и предложить сделку. Если вы добровольно признаетесь в грехе сношения с Нексусом, то отделаетесь потерей титула, доходов и статуса хранителя Фаустово. Однако сохраните за собой кое-какие привилегии. Например, вам разрешат поступить в ГАРМ и даже закончить его — пусть и под бдительным присмотром. Дальше вы будете безукоснительно выполнять наши приказы. Плюс к тому не пострадает репутация вашей сестры, и для всех она останется Саблиной, а не Скалозубовой. Вам же мы предоставим возможность выслужиться перед Императором и восстановить доброе имя рода… в какой-то мере. Ибо сын за грехи отца не отвечает.
С этими словами инквизитор снова показал на два конверта на столике.
— Ваша судьба лежит перед вами. Вскрою правый, и ваша будущность спасена. ГАРМ, карьера и благословение Императора на верную службу до гроба.
Он снова сделал небольшую паузу, прежде чем продолжить:
— Однако, стоит мне вскрыть левый, и от вас и вашего рода не останется и мокрого места. Поверьте, я знаю, что Оно здесь. И я обязательно его найду.
Глава 29
Да уж. Уверенности инквизитору не занимать. Оторвался от дел в столице, приехал черт знает куда, преодолев полстраны, и ради чего? Чтобы пресануть наследника опального графа, которого и в живых-то больше нет?
Хмм… Интересно, чего тут больше, служебного рвения и реальной ненависти к нексопоклонникам? Или кто-то его натравил на молодого простачка, а самому не терпится покопаться в бумагах покойного?
Воротынские, или как их там?
— И, да, — вздохнул Горн, поднимая на меня ледяной взгляд. — Если вы хоть на мгновение допустили мысль, что от надоедливого инквизитора можно… избавиться, то знайте. Есть и третий конверт, который ждет не дождется, чтобы его вскрыли, а вскрыть его должны через час. В этом случае вам точно несдобровать. И только я могу сделать так, чтобы он улетел в печь.
— Да хватит вам, Борис Сергеевич! — усмехнулся я. — Мне всего восемнадцать, а вас послушать, так меня с пеленок Таурус вскармливал.
— Не каждый в восемнадцать за один день разберется с мятежниками и с помощью армии верных людей закрывает целых семь Монолитов.
— Это да. Я, бесспорно, молодец, и не забудьте упомянуть это в своем отчете… но я при этом еще и не псих, чтобы нападать на инквизитора.
— Надеюсь… Но вы очень похожи на Михаила Александровича…
— Он тоже не нападал на инквизиторов… Кстати, а вы его знали?
— Мы когда-то закончили ГАРМ. Мир тесен. Кстати, а ваша сестра скоро вернется?..
— Она вам ничего не скажет. Ее тут не было десять лет.
— А вам, значит, есть что сказать?
— Иногда проще дать, чем объяснить, что не хочется, — пробормотал я.
— Что вы сказали?
— Ничего, — я откинулся в кресле. — Все что меня связывает с Нексусом, лежит сейчас в кладовой и терпеливо ждет, пока я закончу этот глупый разговор. А вы задерживаете меня, инквизитор.
— То есть?
— Сферы. Мне неплохо бы поднакопить сил, прежде чем ехать в ГАРМ. Сестра сказала, что это не самое радушное место даже для Адептов.
— Евгений Михайлович…
— Ладно, ладно… Если вы настаиваете, я могу устроить вам экскурсию по самым «жутким» местам моей усадьбы, — с этими словами я громко хлопнул в ладоши и потер руки, словно предвкушая грядущее веселье. — Куда бы вы хотели направиться в первую очередь? В мой подвал, где стоит мясорубка, и тела девственниц перемалываются в угоду аппетитам ужасной бестии? Или в мой кабинет, где на полу нарисован пентакль призыва Тауруса? Давайте кликнем Зубра! Он наверняка придумает, как поразить ваше воображение.
— Не советую шутить со мной, Евгений Михайлович! — выпалил Горн, и его голос звякнул металлом. А в следующую секунду в библиотеке откуда ни возьмись поднялся ветер.
— Инквизиция не совершает ошибок! И с нами крайне опасно валять дурака.
Эх, прямо руки чешутся достать меч и показать, как я умею валять дурака! Если бы не перспектива настроить против себя всю Империю, я бы обязательно съездил по этой наглой морде.
Но, увы, приходится действовать тоньше.
— Прошу прощения, — пожал я плечами и поежился. Пусть думает, что мне стало не по себе от его демонстрации силы.
— Выбирайте, Евгений Михайлович. Либо левый конверт, либо правый. В одном случае вы завтра проснетесь в своей постели и, возможно, быстро забудете эту историю. В другом… я покажу вам, насколько глубоко ваш отец вырыл яму себе… и вам.
Ну что ж. Посмотрим, кто тут роет себе яму, Борис Сергеевич. И тут у меня окончательно созрел план и состоял он из двух этапов.
— Черт с вами… — выпалил я. — Отец и вправду за свою жизнь наломал много дров, и что ж мне теперь отвечать за все?.. Давайте отправимся в подвал. И я покажу вам тварь!
— Вот как? — наклонил голову инквизитор, прищурившись. — Значит, мы пришли к пониманию?
— Это вам решать, — поднялся я с дивана и направился к выходу. — Только прошу, если у вас слабые нервы…
— За мои нервы можете не переживать! — хохотнул Горн, заграбастал конверты и спрятал их обратно под сюртук. — Как хорошо, что вы оказались умным человеком, Евгений Михайлович, и не вздумали дурить.
— Все, что мне нужно — это очистить свое доброе имя службой Его Величеству.
— И я уверен, у вас это получится, когда мы разделаемся с тварью. Она опасна? Предупреждаю, Евгений, если вы решили загнать меня в западню…
С этими словами он поднял руку.
Его рукав зашевелился, а потом из него с шипением вылезла голова здоровенной черной змеи. Ее чешуя слегка мерцала, крохотный алый язычок на долю секунды мелькнул меж россыпи длинных клыков, а сверкающие глаза уставились на меня.