— Все мертвы, — вымолвил инквизитор. — Все, кроме младшего Герцена, Марка Тимофеевича. Но, думаю, и он уже пущен на корм крысам?
— Да, опыт не пропьешь, дорогой Борис Сергеевич! А как насчет Герасимовых, которые не просто якшались со сталкерами и снабжали их оружием? Они еще и сношались с Нексусом, как вы могли увериться лично. Какова их судьба? Не трудитесь, я сам освежу вашу память! Старший сын убит мною при попытке покушения, а отец пропал без вести, но скорее всего, и он мертв. А младший сын, Федор, в руках имперского правосудия. И получили вы его тоже с моей помощью.
Горн промолчал. Его глаза сузились.
— Вы сами сложите два и два, ваше преосвященство? Вы обвиняете в сотрудничестве со сталкерами того, кто за минувшие три дня вырезал преступный мир Фаустово почти поголовно. Я уничтожил, возможно, не всех, но, думаю, те, кто остался, ближайшие пару месяцев не высунут и носа из своих нор. И… вместо благодарности вы требуете от меня «чистосердечного признания»?
Я откинулся на спинку кресла и посмотрел на его святейшество с таким оскорбленным видом, на который был способен.
— Понимаю, что если не всматриваться в суть, это все выглядит иначе… Собственно, как и было задумано, но от Тайной канцелярии я ждал большей прозорливости… Ладно! Дело сделано, и можно уже рассказать все начистоту.
Я вздохнул и после паузы продолжил:
— Этим заданием озадачил меня мой отец. Внедриться в среду сталкеров и пустить там все под откос. Чем я и занялся со всем усердием, достойным хотя бы словесного выражения благодарности. К сожалению, отец скончался, и он не сможет подтвердить мои слова. Все содержалось в тайне — по понятным причинам. Однако, я думаю, вы достаточно умны, чтобы связать причину и следствие, — я сделал небольшую паузу, чтобы он осмыслил сказанное и продолжил: — Да, я не распространялся об этом на каждом углу, ведь нюхать запашок криминального мира, пятная свою репутацию, мне пришлось не один месяц. Но, увы, вы приперли меня к стенке! Вот вам чистосердечное признание! Надеюсь, вы довольны, дорогой Борис Сергеевич?
Я выдохнул. Да уж, речь достойная оваций. Однако единственная пара зрителей не торопились заключать меня в объятия и вешать медаль.
— Вы безумны, Скалозубов… — прошипел инквизитор, не двигаясь с места. — И я не верю ни единому вашему слову.
— Верить надо в церкви, Борис Сергеевич, — наклонил я голову. — А в кабинете следователя неплохо бы доверять фактам. Фактам, которые убедят любой суд в моей невиновности. Кстати! У меня для вас есть еще кипа фактов.
Я залез под стол, подхватил сумку с бумажками и вышел к инквизитору.
Его глаза метали молнии. Но я все равно сунул ему сумку.
— Здесь бумаги, которые мне удалось заполучить из-под носа у местного начальства, которому, в отличие от меня, точно есть, что скрывать. Давайте, мы с вами, ваше преосвященство, прекратим играть в кошки-мышки и будем карать реальных преступников города Фаустово. До отъезда в ГАРМ всего неделя, а у меня дел по горло. Не хотелось бы распыляться на бесполезные разговоры и толочь воду в ступе третий день подряд!
И с этими словами я свистнул Берса. Пес, рыча в сторону инквизитора, бросился вслед за мной.
Тут передо мной встала еще одна преграда — глыба по имени Людвиг. Ненависть в его глазах грозила испепелить меня на месте.
Ну давай, сука. Сделай еще хотя бы шаг!
— Людвиг, — раздался голос инквизитора. — Пусть его благородие подышит немного. Ему полезно.
Громила отступил, однако взгляд его остался таким же недобрым.
— Кстати, Борис Сергеевич? — обернулся я уже на пороге. — Гертруда не передавала вам презент?
Инквизитор медленно поднял голову от бумаг, которые он уже разложил на столе.
— Какой, к черту, презент⁈
— Банка. В ней все, что осталось от еще одного участника вчерашнего кордебалета. Знаете… такой… скрипучий человечек с ножичками?
— Не имею ни малейшего понятия, о чем вы.
И не моргнув глазом, он снова уткнулся в бумаги.
— Ну, чего ты, видишь его? Костя, блин, чего замолчал!
— Ни черта я не вижу! Не СИЗО, а крепость за колючей проволокой.
— Зараза! Дай сюда бинокль. У тебя два глаза, а ты слепой как крот! И как ты в столбы не врезаешься, когда едешь?
— Прошу заметить, Нина, что я не вызывался ехать вместе с тобой вытаскивать Евгения Михайловича из западни! Я шофер, а не шпион-диверсант!
— Твой начальник попал в беду, а ты тут пререкаешься? Если бы не Скалозубовы, где бы ты работал? Таксовал бы поди?
— Нина! Евгения Михайловича вызвали как свидетеля, а не увезли в наручниках! Я тебе сто раз это повторял!
— Сначала ты свидетель, а через пять минут — преступник. Ты чего совсем дурак? Держи уж.
— Ты куда?.. Зачем тебе пистолет⁈
— Как куда? Внутрь. Проберусь через двор и проникну в здание. Если надо — угомоню парочку мордоворотов в погонах. И погляжу, как там поживает Евгений Михайлович. В наручниках он или без. Но я что-то сильно сомневаюсь, что они с тем хмурым типом в рясе там пьют чай с баранками.
От авторов:
Напоминаем, что чем больше лайков (сердечек рядом со обложкой книги), тем толще главы, а за круглое число их вообще может быть две)
Глава 6
Я закрыл за собой дверь и выдохнул.
Этот раунд остался за мной, и, признаться, чем подробней красивая легенда выстраивалась в моей голове, тем больше я удивлялся. Может, все реально так и было, как я рассказал Инквизитору? Как говорится, лучший способ заставить собеседника поверить в твою ложь — самому принять ее от всей души.
Так что будем считать, что так оно и было.
Наверное, на этом наши злоключения с его святейшеством подходят к концу. Если он, конечно, не решит обвинить меня в переходе улицы в неположенном месте, то к чему ему еще привязаться?
Отцовскую историю ему, очевидно, не удалось раскопать. Мои «отношения» со сталкерами тоже.
Однако один важный вопрос остался без ответа — как инквизитор связан с конструктом, и связан ли вообще?
Или, в этом как-то замешана Герда?.. Кстати, куда она подевалась с моей баночкой?
— Эй, служивый? — подошел я к дежурному, который смирно сидел за столом и заполнял журнал. — Не видел, куда отошла церковница? Белобрысая такая, в очках?
Он поднял на меня глаза, в которых сквозило вселенской тоскою.
— Нет, ваше благородие!
— Ладно, где у вас тут туалет?..
Ну хоть с этим вопросом он сумел мне помочь и ткнул пальцем в конец коридора.
Это оказался маленький, еле заметный закуток, откуда потягивало куревом. Таблички М/Ж я не заметил.
Я привязал Берса к батарее и толкнул дверь. Меня встретили журчание воды, запах хлорки и… женский плач?
Внутри оказалось куда просторней, чем представлялось из коридора. Ряды кабинок, раковины и большое потемневшее зеркало во всю стену. Я осторожно выглянул из-за угла и увидел Герду.
Пытаясь побороть рыдания, она склонилась над шипящей струей. Раковина перед ней была вся в крови.
— Сука… — пробормотала Герда, но тут бросила взгляд в зеркало и увидела меня. — Тебя тут еще не хватало…
Она вытащила окровавленную ватку из носа и отправила ее в мусорку, полную окурков и алых клочков.
— Это кто тебя так?
— А какое твое дело? — бросила она, плеснув в лицо водой. — Уже поболтал с Борисовичем?
— Это он?
— Какое это имеет значение? Не хватало еще жалости от такого, как ты…
— При чем тут жалость? — я подошел к ней сзади. — Просто ответь, «да» или «нет»?
— Это все из-за тебя… Из-за твоей банки…
И Герда пихнула туфлей стекляшку, которая стояла под раковиной. Банка шлепнулась на бок и укатилась в одну из кабинок.
— И из-за твоей девки… И вообще… Сука, никак не останавливается…
— Дай я посмотрю, — я сделал еще шаг и она резко развернулась.
— Не смей!
— Хочешь простоять тут еще два часа, пока Горн лично не вправит тебе шнобель? Дай, это не больно. Вроде ничего серьезного.
— Что ты… — сглотнула она, но не стала мне мешать.
Я обхватил пальцами левой руки ее переносицу и слегка надавил. Немного магии, и ее потревоженные капилляры сузились.
Если бы Горн сломал ей нос, едва ли сработало бы, но кровотечение остановить не проблема.
— Все, — убрал я руку. — Посиди и успокойся.
— Ты как умудрился? — спросила она, удивленно ощупывая нос. — Ты чего еще и лекарь?
— Нет, я всего лишь сузил твои лопнувшие сосудики. До свадьбы заживет.
— Хмм… Ну, спасибо. Ладно… Мне пора работать…
— Чего, еще не всех бедолаг сегодня раскололи? — ухмыльнулся я, вглядываясь в взволнованные фиолетовые глаза. — А как насчет той Лены… как ее, забыл?
— Слушай, не ломай комедию, а? Хочешь сказать, что она все выдумывает чтобы… Чтобы что?
— Чтобы оклеветать молодого барона и заслужить себе прощение? Ведь Горн же наверняка посулил скостить ей срок.
— Я… не знаю…
— Тебе, кстати, не жалко ее?
— Нечего путаться с кем попало!
— Это ты про меня? Неужели я настолько плохой кавалер?
— Ты… — поджала Герда губы, когда я улыбнулся еще шире, и выдохнула: — Аристо.
— И что?
— Ваше племя вообще живет на другой планете. Какое тебе дело до ее страданий?
— Ох, и мне это говорит девочка из Тайной Канцелярии?
— Я не всегда была «девочкой из Тайной Канцелярии». И вообще простолюдинка, понятно?
— И все же, чем тебе так насолили аристо? Вот я, например? Кажется, это не я приехал к тебе домой, чтобы спозаранку тащить в СИЗО в одних портках?
— Ты… Какая твоя беда? Вернешься обратно к себе в усадьбу и…
— Глупышка, — я сделал шаг к ней. — Так что тебя смущает во мне?
— Ты… Наглый!
— Ага, Не стесняйся, — еще шаг. — Какой еще?
— Заносчивый! — уперла она палец мне в грудь.
— В точку, — я аккуратно взял ее за запястье и отвел в сторону. — Какой еще?
— Охреневший! — отбросила Герда мою руку
Какие же красивые глаза… Нет, она мне явно кого-то напоминает…