— Вас тоже допрашивал Горн⁈
— Он назвал это «беседой». Неприятный тип, надеюсь, что мне не придется ставить его на ноги… Ну а если и придется, то замотаю его в мокрые полотенца и поставлю хорошую клизму.
Я аж представил эту картину…
— Ладно, хватит болтать, — покачала она головой. — И так уж почти полдень.
Действительно. Солнце уже торчало в зените. Совсем рядом с пятнышком неподалеку — Нексусом. Мне страшно хотелось вскинуть руку и показать в небо средний палец, но не при даме же?
— Так где мне найти Варю? — настоял я, чувствуя странное беспокойство. — Только не говорите, что такая опытная начальница, как вы, не знает, где находятся ее подчиненные?
— Не видела я ее, Женя! И да, я сама волнуюсь. Телефон ее тоже не отвечает. Если тебе нечем больше заняться, кроме как влипать в неприятности, сгоняй до ее квартиры и выясни, почему она прогуливает.
— Варя? Прогуливает⁈
— Вот и я удивилась. Но факт — есть факт. За все три года нашего с ней профессионального знакомства она пропустила всего один день, и тот по болезни, когда ее накрыло температурой под сорок, и мне самой пришлось выгонять ее из больницы. Но на звонки она и тогда отвечала. Я уже сегодня отправила к ней домой одного остолопа, но и он как в воду канул!
— Съезжу. Говорите адрес.
— Улица Рудников, дом пятнадцать, квартира семнадцать, — сказала Боярская и быстрыми шагами направилась к соседней машине.
К Варе, так к Варе. Право, ее общество куда приятней всех этих инквизиторов с их озверевшими зверюшками. Герда не в счет, но и от нее порою несло холодком.
А Варя уже своя — родная, пусть мы с ней и знакомы всего пару дней.
Заодно, наконец, исполню свое обещание и принесу ей ромашек! Если она и впрямь заболела, то небольшой букетик точно не помешает. Понюхает и точно пойдет на поправку!
Так, а где там Костю носит? Нащупывая в кармане мобильный, я развернулся и тут же уперся носом…
В диктофон. Ну что за?..
— Евгений Михайлович Скалозубов, я полагаю? — улыбнулась мне запыхавшаяся, но страшно довольная мадама с яркой помадой на лоснящемся лице. Глаза ее сверкали как два алмаза.
О, нет… — внутренне простонал я, но внешне остался невозмутим. Как эта прилипала умудрилась догнать нас?
Между прочим за ее спиной не видно ни машины, ни мотоцикла, ни другого транспорта, на котором она могла бы перехватить скорую.
Не вприпрыжку же она за нами бежала⁈
Хотя нет. Вдалеке, вращая колесом со спущенной шиной, лежал изрядно затасканный велик, а сама журналистка едва держалась на ногах от усталости.
Ох, отчаянные занозы в моей заднице!!!
Лена предусмотрительно отошла подальше, и сделала вид, что она не со мной. К счастью, журналистка даже не смотрела в сторону ее щуплой фигурки.
— Чем могу помочь? — как мог непринужденно улыбнулся.
— Хотелось бы взять у вас комментарий по поводу утреннего происшествия, — отчеканила журналистка. — И позавчерашнего, если позволите!
— Давайте ограничимся моей фразой: «без комментариев».
— Отчего же? Вы боитесь рассказать, как отважно вы боролись с ордами Нексуса?
— Вот как? — удивился я, ожидая новых потоков разоблачений. — А газеты трубят о том, что позавчерашним утром я заботился только о деньгах своего умершего отца.
— Вы про историю с ФОЗом? Мы не «Фаустовский репортер», чтобы распространять нелепые слухи. Я работаю в газете «Императорский гонец», и по нашим данным предатели Герасимовы, блокируя ФОЗ, пытались обескровить город, чтобы задержать поставки боеприпасов и отдать нас в руки Нексуса. А вы с сестрой порушили их коварные замыслы. Или я ошибаюсь?
— Нет… не ошибаетесь… Все верно.
Так. В чем подвох?
— Зачем же два дня назад в город пожаловала инквизиция во главе с Борисом Сергеевичем Горном?
— А разве не понятно? Герасимов подозревается в сношениях с Нексусом.
— Да, но инквизитор явно выехал заранее, — слегка улыбнулась журналистка. — Не связан ли его визит с некой старой историей…
Ага, а говорила, что не распространяет слухи!
— Вы видите меня, скованным по рукам и ногам, с табличкой, где старательно выведено слово «Предатель»? — развел я руками.
— Нет, но…
— Вот именно, что «нет». И нечего повторять слухи за камушками и «Фаустовским репортером»! Имейте уважение к своей профессии.
— Тогда что же привело его в наш «тихий» городок?
— Спросите у него. Последние два дня Горн пытается выкопать Александра Христофоровича из могилы.
Она и бровью не повела.
— Так вы считаете, Герасимов мертв? Просто по моим источникам, он бесследно исчез, и вы в Ратмирово нашли лишь пустые коридоры. А еще таинственный подвал, откуда пахло розами.
А дамочка то свое дело знает…
— Умер Александр Христофорович или нет, — спокойно сказал я, — это мы узнаем только тогда, когда найдем его самого. Живого или же в виде горстки пепла, мне без разницы. До этого момента я, с вашего позволения, воздержусь от комментариев. Все, спасибо.
— Но…
— Я уделил вам достаточно времени. До свидания.
— Простите, еще один вопрос!
— До свидания!
Она затараторила что-то еще, но я молча удалился. Мой автомобиль с Костей за рулем как раз выруливал в нашу сторону.
Лена стояла рядом и уныло пялилась в лобовуху.
— Ну и чего ты ждешь, Данила? Или ты умеешь только вилками в белок бросаться и с яблоками воевать?
— Ваше сиятельство… Как же?
— А вот так. Вскидываешь руку и бьешь со всей силы. Чего сложного?
— Но… я же не могу ударить даму!
— Где ты видишь даму? Я не дама, я — ликвидатор. И твой будущий, возможно, руководитель. Поэтому собери яйца в кулак и бей, боец!
— Ну ладно…
— Оп! Что это такое, Данила? Ты так свою бабу гладить будешь. Бей как мужик! Опля, промахнулся. Еще раз! Вот, почти попал. На! Ох, Даня… Ну чего ты? Вставай! Все нормально?
— Да… ваше сиятельство…
— Хорошо. А вы чего встали? Кто сможет коснуться меня хоть пальцем, получит два дня к отпуску. Не вижу энтузиазма!
Костя умчал нас от центра, и мы, купив небольшой букет ромашек, направились по адресу Вари.
Время уже перевалило за полдень, и я страшно проголодался. Все-таки с утра пораньше скакать с Настей по холодку, обводить вокруг пальца инквизитора, а потом еще и выбивать дерьмо из двух великанов разом — жутко энергозатратное дело!
Да и Лену следовало покормить. Ее цвет лица мне совершенно не нравился. Того и гляди — упадет в обморок!
Надо бы ее сразу везти в поместье, подальше от назойливых журналисток и ее дружков сталкеров, но отчего-то у меня было плохое предчувствие относительно Вари. Просто так такие девчонки как она работу не прогуливают.
— Костя, а ну-ка стой! — крикнула Нина. — Вон хорошее местечко, чтоб набить брюхо!
Водитель охотно свернул за угол, и мы встали рядом с ларьком. Нина сразу метнулась к окошку.
— Тебе тоже следует поесть, — ткнул я Лену в бок. — Поди в Остроге на одной баланде сидела.
— Я не хочу, — пробурчала она себе под нос.
— Еще как хочешь! Ты только погляди на себя!
— Спасибо. Нет.
— Ага, щас подруга! — хохотнула Нина, запрыгивая в салон.
Мне в руки она сунула какую-то продолговатую штуку, от которой сильно пахло едой. Такие же вручила и Косте с Леной. Последняя тяжело вздохнула, но все же взяла свою порцию.
— Что это?.. — удивился я, пытаясь понять, с какой стороны уплетать угощение.
— Как что? Шаурма! — хихикнула Нина и первой вцепилась в приятно пахнущую штуковину.
Что ж, я тоже попробовал. Ох, божественно!
— Да ладно тебе, Ленка, не кисни! — проговорила Нина с набитым ртом. — Подумаешь посидела в обезьяннике. Я когда мелкая была по трое суток там куковала, пока меня дядя Вася не забирал. Сначала обходил все клубы, больницы, заброшки и морги. Потом привык и сразу звонил в околоток. Ой, Берс!
Пес оперся ей о живот передними лапами и попытался отщипнуть себе кусочек.
— Тебе чего, тоже неймется? Ах, да ты же у нас главный герой. Ну, на!
— Как он, кстати? — спросил я. — Выглядит неплохо.
— Мой друган сказал, что Берсу повезло, — доложила Нина, — у великана рука тяжелая. Но, к счастью, все обошлось парой ушибов. Да и самой псине море по колено. Походу, не простая у Анастасии Михайловны собачонка. Чутка отлежалась — и сразу в бой!
— Молоток, Берс! — почесал я пса, предусмотрительно отодвинув шаурму подальше. — Если бы не ты, нам бы с Гердой пришлось худо.
— Чего произошло в Остроге-то, скажешь? Почему рыжий на вас напал? И как тебе удалось вытащить ее из кутузки!
И она ткнула пальцем в Лену, которая тоже сидела и кусала шаурму — тихая как мышка.
— Давай все вопросы про Лену потом. Долгая история. А с Гердой и тем монстром я и сам не возьму в толк. Видать был у них с ней какой-то незакрытый гештальт. А я влез посередке…
— Гель… чего?
— Пес его знает, вот что!
— Ааа…
Однако вопрос причины переполоха волновал и меня тоже. Неожиданно слетевший с катушек помощник инквизитора, который пытается меня убить сразу же после того, как стало очевидно, что Горну второй раз не удалось меня прищучить?
Сначала конструкт-убийца, а теперь попытка стравить меня с Тайной Канцелярией уже напрямую?
Совпадение? Не думаю. Либо так, либо все проще — ему крайне не понравилось, что я… кхм… уединился с его коллегой, и у него взыграло. А потом как по накатанной.
Но вот что интересно — Горн, похоже, вне подозрений. Захотел бы меня убить: бросился бы помогать Люду и Вигу, а не выгонял бы всех из здания, чтобы лично порвать своих подопечных.
Что же, и записку мне подкинул тоже Людвиг?.. Увы, спросить у него уже не получится. Ибо все, что от него осталось, сейчас остывает в морге.
Пока инквизитор на больничной койке у него тоже не узнать. Так кто у нас остается? Ясно — кто. Герда, кто же еще?
А зачем ей оставлять мне письмо с угрозой? Или это наоборот было предупреждение⁈