— Предпочитаешь ночевать со взводом солдатни?
— Нет…
— Вот и ладушки.
Я оглянулся. Войц с Тесаком с рундучками в руках отделились от Чертовой Дюжины и следовали за нами.
— Левое плечо, шагом марш! — гаркнул Клим и строй прошествовал к флигелю — небольшому двухэтажному домику, который располагался в глубине территории поместья.
Мы же поднялись на крыльцо усадьбы и слегка замешкались перед толстыми дубовыми дверьми. Захар перешагнул порог и тут же повернулся к нам со странным выражением на лице.
Затем поднял руку в приглашающем жесте:
— Прошу, заходите смело и по своей воле.
— Эмм, конечно, — сказал я, и мы переступили порог.
В сенях нас встретил запах хвои, а в холле, куда ни посмотри, все было отделано деревом. Напротив входа лестница на второй этаж, а на стене здоровенный и старый портрет хозяина Урочища.
Коренастый Кречетов на нем еще относительно молод — длинные усищи и рыжеватая бородка клинышком без следа седины. Серые, глубоко посаженные глаза смотрели на входящих с нескрываемой неприязнью.
Если не брать в расчет грозный портрет и скупое освещение — в холле горела лишь пара свечей — то тут даже уютно. И не скажешь, что снаружи усадьба напоминает холодный средневековый замок.
— Прошу вас, следуйте за горничными, — поклонился дворецкий. — Приведите себя в порядок, а потом ужинать.
— А в доме Кречетовых не привыкли спешить, — хмыкнул я.
— Емельян Устинович не привык спешить, ваше благородие. Сверх меры.
— Даже когда к нему наведывается его сюзерен?
— Прошу. Уважьте старость, — дворецкий кивнул на еле заметную клеть рядом с лестницей.
Это что лифт? Вот куда-куда, а в эту штуку я точно не полезу.
— Думаю, его дочери составят вам компанию, пока нет хозяина, — тем временем продолжил Захар.
— Хорошо.
Видать здесь и вправду придется подзадержаться. И скорее всего, до утра. Единственное — меня немного взволновало поведение Гамы. Знаю я ее недолго, но крайне сомневаюсь, что она склонна распереживаться из-за пустяков. Сказала сделать все побыстрей и запереть в спальне дверь? Зачем?..
— Надеюсь, до рассвета мне удастся увидеть его благородие? — спросил я, подталкивая Лену с Варей и Натальей в руки горничных.
— Конечно-с. Как только его бла…
— Заха-а-а-ар! — вдруг раздался крик такой яростной силы, что я от неожиданности едва не выпустил когти. Дамы вскрикнули и чуть не скинули на пол вазу.
Дворецкий при этом только слегка вздохнул.
— Захар, ты где⁈
Я огляделся в поисках мрачной тени Емельяна Устиновича Кречетова, но ни в холле, ни на широкой лестницы не было ни души.
Зато в углу я заметил здоровенный матюгальник, к которому подходила труба, скрывающаяся под потолком. Ага.
— Захар! Где тебя нексы носят⁈ — вновь взревели из матюгальника хриплым старческим голосом. — А ну пулей сюда!!!
От громкого голоса аж пол с потолком заходили ходуном. Весело тут живется его дочуркам с прислугой!
— Простите, — тут же поджал губы дворецкий и кивнул горничной. — Прошу, милая моя, позаботьтесь о нуждах Евгения Михайловича и его подруг. Мы с Емельяном Устиновичем скоро спустимся.
И, не теряя достоинства, он направился по лестнице на второй этаж.
— А ну живее, старая ты проплешина, я чего сам должен спуститься, чтобы дать тебе под зад⁈ Скалозубов моложе, чем моя грыжа — сам пройдет в гостиную, не маленький!
Я уловил на себе взгляд и невольно поднял глаза на самый верх лестницы.
Минуту назад там никого не было, а сейчас…
— Захар, у нас гости? — спросила черноволосая стройная дама с ярко накрашенными алыми губами.
Она стояла на верхней ступеньке и держалась за перила. Голубые глаза горели нескрываемым интересом.
Ух, ты! Это что одна из дочерей Кречетова?..
— Да, сударыня, — поклонился Захар, остановившись перед ней. — Это — барон Скалозубов, Евгений Михайлович, новый сюзерен вашего мужа.
— Как интересно?.. — с любопытством посмотрела она на меня и улыбнулась. — Я думала, вы моложе…
— Пришлось экстренно повзрослеть, — прижал я руку к груди и поклонился. — И сейчас я чувствую себя лет на тридцать. Сударыня…
— Ох, где же мои манеры… Я Анна Кречетова. Вы же останетесь с нами на ночь, не так ли? Час уже поздний.
И тут за стенами поместья прогрохотал гром. Женщина поежилась и обхватила плечи руками.
— Пожалуй, вам придется потесниться.
— Хорошо, тогда скоро увидимся, Евгений Михайлович, — кинула она. — Я обещаю, что в нашем поместье вам точно не будет скучно.
И не успел я раскрыть рта, как она исчезла на втором этаже.
Дела.
Почесывая макушку, я миновал престарелую горничную и присоединился к дамам. Пройдя коридор, мы подошли к гостиной.
А там нас ждало целое столпотворение!
Пять… Десять… Пятнадцать незнакомок — от пяти до двадцати лет — в разноцветных платьях при виде нас тут же вскочили с диванов и кресел.
— Вав! — брякнула мелкая собачонка на руках у одной из девиц. Я присмотрелся и с недоумением осознал, что у нее аж три осторожных глаз-бусинок.
Да уж. А вы говорите Красавка с его парой хвостов!
Матюгальник висел и в этой комнате, однако его заткнули здоровенной пуховой подушкой.
Я перешагнул порог, и по гостиной прошелся вздох, а затем особы как по команде сделали изящный реверанс.
Все кроме одной.
— А вот и Евгений Михайлович! — пискнула самая мелкая девчушка и едва не бросилась мне навстречу.
— Поленька, а ну! — прикрикнула на нее девица с длинной рыжеватой косой. — Что за манеры?
Мелкая насупилась, но сдержала порыв. Подцепив платье кончиками пальцев, она неловко присела и выдала:
— Мы вас рады видеть, ваше благородие!
Я улыбнулся и вернул им поклон.
— Коля говорил, что вы обещали приехать! — воскликнула девочка-подросток в синем платье и с бантами в волосах.
— И ваша сестрица обещалась заглянуть! — поддержала ее уже почти взрослая сестра в красном платье и с короткой стрижкой.
— Она не с вами? — включилась рослая девушка в белом платье с рюшечками.
— Ой, она такая милашка, — запищали две худощавые близняшки в зеленом. — Хотелось бы снова ее увидеть!
Я был ошеломлен. Право, лучше бы мне столкнуться с Таурусом, закусившим красной Сферой.
— Вот как, — улыбнулся я еще шире, немного смирив их словесный поток. — Очень рад. Нет, увы, Настя осталась дома разбираться с делами. Познакомьтесь, это Варвара, Елена и Наталья. Мы… работаем вместе. Ничего, что я немного поздно?
— Мы с сестрами привыкли полуночничать. Правда, девочки?
И весь строй девиц тут же кивнул в унисон.
— Позвольте, представиться, — ступила вперед самая старшая в золотистом платье и поклонилась. — Анжелика!
— Белла, — следом за ней вышла девушка в красном платье и тоже поклонилась.
За ними потянулись остальные — от старшей к младшей:
— Вера. Галина. Дарья! Елизавета. Жанна… Зина, Ирина. К-кристина… Любовь! Мария. Надежда. Ольга.
— Полина! — пискнула самая младшая, и все рассмеялись.
От обилия имен у меня сразу закружилась голова. Мне показалось, или Кречетов тупо назвал их по алфавиту?
А потом они заговорили наперебой и закружились вокруг нас хороводом, словно стая голодных до разговоров куниц.
— На голове останется шрам, но за волосами никто его не заметит, — сказала Амальгама и, сделав последний стежок, откусила нитку. — Теперь она вся ваша.
— Она же, ну… нормальная? — спросила Настя.
— Абсолютно. Тот же самый человек, разве что стала чуть добрее и не такой склочной. Но за работой — ваша верная слуга. А то, что она сейчас немного странная — это пройдет… Со временем.
Хмм… А неплохой апгрейд. Пожалуй, многим бы такой пригодился.
— Готово, — сказала Амальгама и напоследок пощекотала Устинову под подбородком.
— Ай, ну хватит! — расхохоталась журнашлюшка, но под суровым взглядом Насти вытянула губы в невинной улыбке. Совсем как нормальный человек.
Да и слюна больше не течет. Гама и впрямь справилась на «пять».
— Все поняла, или повторить? — спросила Настя.
Не переставая глупо улыбаться, Устинова кивнула.
— Все же повторю, — вздохнула Настя. — Статьи пишешь про нас с братом в нейтрально-положительном тоне. Без «да здравствуют великолепные Скалозубовы!» и такого прочего. Только то, что видела своими глазами, но с легким позитивом. И без грязных подробностей, поняла?
— Так точно, хозяйка! — вскочила Устинова и вполне по-человечески закачала головой.
— И не хозяйка… — закатила глаза Настя. — А Анастасия Михайловна, сколько раз повторять?
— Анна Михайловна, сколько раз повторять!
Окей, на пять с минусом. Наверное, этой ночью уснуть будет проблемой. Как вспомнишь, как улыбающаяся Амальгама стояла над открытой черепушкой Устиновой и ковырялась ТАМ парой тонких светящихся зеленым светом спиц, аж мурашки по всему телу.
— Брр… — обхватила себя руками Настя и отвернулась.
Эй⁈ А где Гама⁈
— Гама-а-а-а-а, — протянула Настя, но ей никто не ответил.
Снова нексонианка как сквозь землю провалилась! Как всегда… Вжик! — и нет чертовки!
— Ладно, — вздохнула Настя и, схватив Устинову за плечи, вывела ее из комнаты в коридор. — Раз поняла, тогда тебе пора валить. Придешь домой сразу напишешь статью, и в печать. Чтоб к утреннему номеру была, понятно?
— Да!
Настя осторожно сопроводила Устинову в холл, а затем они, оглядываясь по сторонам, выбрались на крыльцо. Ибо зачем Василию Григорьевичу лишний раз беспокоиться о том, что у них в доме расхаживают посторонние, которым делают подозрительные операции на мозге?
К счастью, им навстречу никто не попался. До ворот дорога была чиста, как и новые мозги журнашлюшки Устиновой!
— Все! — сказала Настя. — Теперь уходи. Давай-давай, не задерживайся!
— Есть! — вытянулась Устинова и отправилась восвояси.
До дежурки Устинова добралась без каких-либо приключений. Шла себе и шла, лишь слегка не в такт виляя бедрами, пока не миновала ворота.