— Ладно, тогда будь по-вашему. Едем до Оренбурга, а там поглядим, — кивнул я Раскольниковой, которая складывала карту. — Спасибо за помощь, Наталья Валентиновна.
— Без проблем, Евгений. Моя основная работа еще впереди. А это так… мелочи.
— Вы тоже ехали по этому маршруту с Сергеем Ростиславовичем?
— Да, но тогда на границе было куда спокойней… — вздохнула она. — И да, это тоже может быть проблемой. С юга через пустоши постоянно двигаются то разбежавшиеся монстры с Монолитов, то кочевники, которых там выше крыши. Именно поэтому в Оренбурге и стоит Цитадель.
— В общем поездка обещает быть веселой, — хмыкнула Лена. — Ты, Женька, похоже, точно не тот человек, которого я когда-то знала… Мой прежний парень и думать не посмел бы проделать такой путь! И ради чего?
— Твой прежний Женька мертв, милая моя, — ухмыльнулся я. — И он больше никогда не воскреснет.
Ох, как шумит да завывает!!! Словно сунула башку в пчелиный улей и выкрутила громкость раз в сто!
Гама теперь ввек не расплатится за эту экзекуцию.
Ладно, Настька, терпи! Ты же ликвидатор, как никак. Подумаешь шум… Иные Монолиты под Москвой во время звуковых атак шумели так, что зубы на своих местах ходили, а тут — херня.
Невидимые стены дребезжат, немного пахнет розами, глаза затопил голубой свет. Хочется зажмуриться, но нет. Сейчас глаза — единственный союзник.
Лучше сконцентрироваться на Сфере. Как там Гама говорила? Коснуться его ментального тела, а потом внимательно вглядываться в его нутро — пядь за пядью погружаясь все глубже…
Так, понеслась!
Все пропало в мерцающих переливах синего. А потом… Ох, мать это же он! Реально Нексус! Пустошь, покрытая пеплом, бескрайние горы на горизонте, разломы, ущелья. Все поблескивает огнями да еще и дымище хлещет отовсюду как на пожаре.
Им удалось! Ай, да Гама, волшебница!
Блин, и вот тебе хренова куча нексов. Суетятся внизу, так и подбивает поднять ногу и начать давить их как тараканов.
Так, минуточку… А откуда ведется обзор? Почему земля настолько далеко? Вроде… Ой, похоже, это какая-то возвышенность, гора или… Нет, похоже, это помещение. Значит, башня.
Огромная башня, а «око» находится на самой вершине — в какой-то комнате с панорамным видом. По стенам плавают красные переливы, и их источник совсем близко. Тут же ползает какая-то паукообразная сволочь с массой рыл, но, к счастью, башкой пока не вертит.
Стены задребезжали, а потом вид начал меняться, и панорама сама собой поплыла в сторону. «Око» что-то повернуло?
Да уж, а вокруг «тараканов» просто легион. Нексус явно готовится к чему-то круп…
И это что показалось в окне? Рука⁈ Ой, мама! Что-то карабкается с той стороны и забирается на балкон. Башка размером с дом, а во лбу горит…
А-А-А-А-А-А-А-А!!!
Глава 7
Герда сидела за столом и перебирала бумаги. А их накопилось просто дохрена. Они с Горном в Фаустово и недели не пробыли, а макулатуры столько, что хоть всех святых выноси!
Она и до этого погибала под толщей бумаг, а теперь еще доделывай работу Бориса Сергеевича. Удивительно, как много он успевал в одиночку. А ведь всегда казалось, что помощница ему нужна исключительно для бумажной волокиты…
Скрипнула дверь, и на пороге показался охранник.
— Гертруда Михайловна, мы привели Герасимова.
— Отлично, — оживилась Герда. — Давай его сюда!
Зазвенели цепи, и в кабинет завели исхудавшего Федора Герасимова, одетого в тюремную робу. Мешки под глазами были таких размеров, словно ему еще и по морде пару раз прилетело.
Герде его даже стало немножечко жаль. Совсем немножечко.
Арестанта оперативно усадили за стол напротив нее и приковали кандалы к специальному кольцу в полу.
— Хорошо, вы свободны, господа, — поглядела она на двух охранников.
— Вы уверены?..
— Конечно. Вы уже сковали Федора Александровича так, что он меня сможет разве что покусать. Но мы с ним поладим, — улыбнулась она Федору.
А тот напоминал восковую статую — сидел и смотрел в стол, сложив руки перед собой.
Охранники еще немного потоптались на месте и вышли.
Так вот, наконец, руки дошли до Федора. Вчера уже пришлось поболтать с остолопами из числа горничных, садовников и охраны беглого Герасимова. Им даже угрожать не пришлось — сразу выдавали все, как на духу, но ничего путного добиться так и не удалось.
— Так, Федор, мы раньше с тобой не встречались. Меня зовут Гертруда Михайловна, я замещаю инквизитора Горна, пока он отсутствует…
Никакой реакции.
— Поэтому на всех следующих допросах ты будешь отвечать на мои вопросы, ясно?
Кажется, Федор даже не моргает… Ох, неужели Борис Сергеевич перестарался, и этот парень повредился умишком⁈
— Эй, Федор, подъем! — перевесилась Герда через стол и щелкнула пальцем ему под носом. — Слышишь меня?
Увы.
Она раскрыла папку с его личным делом.
— Федор! Мы так можем переговариваться очень долго. Или ты хочешь, чтобы мы начали разговаривать по-другому?
Она положила руки перед собой. Колечки на мгновение вспыхнули фиолетовым.
Глаза Федора заблестели, и он, наконец, соизволил посмотреть на нее.
— Ага, все же есть реакция! — ухмыльнулась Герда. — Очень хорошо! Я же говорила, что мы поладим!
— Я сказал Горну все, что знаю и не знаю… — проговорил Федор еле слышно. — Чего вам еще от меня нужно?
— Мне от вас нужна только правда, — наклонила голову Герда. — Я просмотрела ваши с Горном допросы, и судя по всему вы ходили по кругу. Мы с тобой зайдем с другого конца. Будешь отвечать честно, и…
Но Федор только повесил голову.
— … и мы с тобой распрощаемся.
— А что со мной будет, когда мы «распрощаемся»? Вы меня отведете в камеру до следующего допроса? А смысл мне тогда отвечать честно? Давайте я буду отвечать не честно!
И он резко вздрогнул, словно его тело скрутило судорогой. Затем откинул голову назад и дико расхохотался.
Да уж… Герда потерла нос. Борис Сергеевич действительно перестарался.
— Так Федор, заканчивай балаган! — сказала она, но этот псих продолжал безудержно хохотать. — А то мы точно не подружимся.
Одно из колец полыхнуло, и лампа на столе замигала.
Федор тут же успокоился. Капля пота скатилась по его носу и шлепнулась на стол.
— Вот и умничка!
— Скажите, что со мной будет, когда я во всем признаюсь? Меня переведут?
— Ага, вам есть в чем признаваться?
— Конечно! — улыбнулся Федор так дико, что Герде показалось, что он сейчас на нее набросится. — Просто скажите, в чем я виноват, и я все подпишу!
Герда откинулась в кресло.
— Мне нужны факты, Федор, — проговорила она. — А не подписи. Судя по всему ты просто жертва своего папаши, и попал сюда как козел отпущения. Я права?
Его лицо вытянулось так, что Герде показалось, что челюсть Герасимова сейчас грохнется об пол.
— И если ты поможешь мне поймать твоего отца и закрыть уже к едрене матери это сраное дело, то быстрее выйдешь отсюда.
— Хорошо! Дайте бумагу!
— Вот… — Герда пододвинула Герасимову пустой листок.
Тот потянулся за ручкой, но цепи мешали. Тогда Герда толкнула ему ручку.
Федор что-то долго писал, от усердия прикусив язык. А когда закончил, размашисто расписался с крайне торжественным видом.
Затем дрожащими руками он пододвинул бумагу обратно.
— Это что? — спросила Герда, цепляя мелко исписанный с двух сторон лист ноготками.
— Признание! — выпалил Федор. — Чистосердечное! Во всех преступлениях против Империи!
Взгляд просто конченного безумца. Такой и мух будет есть, и тараканов, и все, что не попадется под руку.
Гертруда даже на миг пожалела, что выпроводила охрану, а потом пододвинула к себе бумагу и начала читать.
«…полностью осознавая тот вред, который могу причинить Империи и всему человечеству добровольно, я, Федор Александрович Герасимов, вступил в контакт с Нексусом и на протяжении десяти лет выполнял все приказы, поступающие мне…»
— Чушь! — откинулась на спинку Герда, смяла бумагу и выбросила в мусорку. — Мне не нужны такие «признания». Мне нужны факты о том, как нам найти твоего папашу.
— Прошу, — взмолился Федор и свел руки вместе. — Научите меня, как написать все правильно! А потом увезите меня отсюда! Как можно дальше!
— Зачем? — подняла бровь Гертруда. — Хочешь попасть в лагерь?
— Да очень хочу! Ведь там не будет… отца!
И Федор резко подпрыгнул на месте и звякнул цепями. А потом насторожился и оглянулся.
— Какого?.. — напряглась Герда. — Ты о чем? Федор, смотри на меня.
— Тихо… Он слушает нас… — шептал безумец. — Черт даже здесь… Я думал хоть вне камеры его не будет, но…
— Кто? Кто слышит⁈
— Помогите мне уехать! — повернулся к ней Герасимов с отчаянием во взгляде. — Он приходит ко мне каждый день и каждую ночь.
— Да кто, отец⁈
— Да! Он в моей миске, когда я ем баланду, он заглядывает ко мне в окно и смотрит на меня через окошко в двери. И он даже во снах! Мне постоянно снится подвал и отец!
— Да? И что он говорит?
— Он говорит мне, чтобы я отомстил Скалозубовым! Чтобы вырезал на шее у каждого из них кровавую улыбку! Прошу… Заберите меня! Еще он говорит, что завтра город сотрут с лица земли, и ни вы, ни Скалозубовы этому не сможете помешать!!!
И он начал биться на стуле, громко звеня цепями. В кабинете тут же поднялся ветер, но его кандалы заискрились, и Федора ударило током.
Дверь распахнулась, и в кабинет ввалилось двое охранников.
— Тихо! — поняла руки Гертруда и вскочила. — Оба вышли! Мы с ним еще не закончили!
— Он, походу, спятил, Гертруда Михайловна!
— Я вижу!
— Если будет бузить, кликните.
— Хорошо, — кивнула она, и парни скрылись за дверью.
Федор выдохся и устало рухнул на стол.
— Я все подпишу… — бормотал он, пуская слюни. — Мне нельзя оставаться здесь. Завтра… ЗАВТРА МЫ ВСЕ УМРЕМ!
А потом начал орать так неистово, что охранники снова вбежали в кабинет.