Такая высокая постоянно улыбающаяся инопланетянка!
Костя довез нас до крыльца, а после погнал машину в гараж.
— Помни, Лена, — повернулся я к девушке когда мы поднимались по ступеням ко входу в усадьбу. — Пересекая этот порог, ты даешь торжественное обещание ничему не удивляться и хранить все, что ты там увидишь в строжайшей тайне.
— И мы убьем тебя, если ты выболтаешь хоть что-то! — добавила Нина.
— Да блин! — вздохнула Лена. — Я просто хочу помыться и лечь уже спать. Можно?
— Конечно, — открыл я перед ней дверь. — Как сказал Захар: входите смело и по своей воле!
Лена хмыкнула и перешагнула порог.
Все обратной дороги у нее нет.
— Женя! — раздался из холла ее удивленный возглас. — Это что за торнадо тут прошелся⁈
— Нина, покажи ей все, — кивнул я девушке, когда мы тоже встали перед главной лестницей. — И пусть устраивается. Она тут надолго.
— Это звучит как угроза! — хихикнула Нина. — Будет сделано, босс!
И она, взяв упирающуюся Лену под локоток, повела ее по лестнице на второй этаж.
— Ты поди никогда в таких усадьбах и не была? — раздавался голос Нины вслед шагам обеих. — Один этот холл, наверное, втрое больше, чем твоя занюханная квартирка, да? Ты погоди! Коридоры тут такие, что ты наверное без сопровождения потеряешься! Знаешь, что тут двенадцать ванных комнат?
Проводив их взглядом, я пошел… Нет, встал как вкопанный, не зная, куда и направиться. Где Зубр? Где Настя? Где, блин, Амальгама⁈
Марфуша? Глаша⁈ Я заглянул сначала в одно крыло, а потом в другое. Ни души.
В подвал? Нет, лучше сразу поднимусь в кабинет, и буду дергать за шнурок до той поры, пока ко мне не сбежится весь персонал!
Так и сделал. Поднялся на второй этаж и направился в сторону кабинета. По пути мне снова никто не попался. Да они тут чего, охренели? Хозяин дома! Хозяин жив и голоден, а его никто не встречает⁈
Где Красавка?
А еще лампочки… Половина из них побита, словно тут снова прошлась рота Герценых, но на этот раз с целью оставить нас без света.
Да что у них тут произошло?
Я добрался до коридора перед кабинетом и обнаружил, что дыру в полу заделали. Больше не надо бегать вокруг — ну хоть тут хорошие новости.
Отперев дверь, я вошел в свое святая святых и тут же увидел обновку.
Новенький массивный стол занимал место разбитого вдребезги секретера. И на нем меня ждал новый доспех. А еще Красавка, который примостился рядом на столешнице и спокойно дрых.
— Красавка… — вздыхал он во сне, раздувая сытое пузико. — … рыцарь…
Хм… А над броней неплохо поработали. В ней еще угадывался обычный «Фауст», однако бронированные вставки стали куда толще и слегка мерцали зеленым, а шлем стал… Более хищным что ли? Интересно, что она еще в нем изменила? Фильтры? Надеюсь теперь, ползая по канализации, я буду чувствовать аромат ромашки.
Прямо не терпится испытать эту штуку!
Еще и новый стол приятно пах. Да и Красавка был окружен ароматом… мыла? Ага, наконец-то моего красавца «постирали»! Еще лучше! Не знаю, кто взял на себя такой риск, но ему уже можно ставить памятник. Очень сомневаюсь, что мой зубастый питомец добровольно согласился залезть в корыто.
Расположившись в кресле, я немного покрутил шлем в руках, а потом снял телефонную трубку. Гудков не было, но аппарат вроде в порядке. Это радует.
А вот провод меня совсем не обрадовал — весь измазан в слюнях и пестрит отпечатками зубов.
— Красавка… Герой… Спасает кошек…
— Ну! — поднял я трубку с намерением дать Красавке хорошую затрещину, но бросил ее на рычаг. И откинулся в кресле.
Воспитание тоже дело нелегкое, а Красавке без году неделя. Может быть, почитаю пару книжек по педагогике для владельцев прожорливых крылатых котов, и тогда сделаю из него настоящего джентльмена, который не может выйти из дома без надушенного носового платка в кармане.
Так… Зубр!
Я вскочил с кресла и бросился к шнурку. Дернул три раза и прислушался. Кажется, еле слышный звоночек прокатился по коридорам.
Отлично! Уж если Василий не услышит сигнал, то, видимо, придется мне самому вызвать электрика.
— Красавка… Ужас…
Не питомца же отправлять с поручением в зубах?
Ох, и тут я почувствовал себя настоящим аристократом. Ничего не могу сделать без помощи верных слуг…
Борис Сергеевич Горн уже битый час сидел за наскоро сооруженным из двух тумбочек столом и сочинял объяснительную по поводу дикого инцидента, произошедшего на пятом этаже Фаустовского Следственного изолятора № 14.
Он исписывал один лист за другим и, не удовлетворившись результатом, бросал очередную скомканную бумажку в мусорку. Никак не мог взять в толк, что действительно произошло тем утром?
К тому времени, как в госпитале начался обход, он марал уже тринадцатую бумагу, а картина в голове все никак не желала клеиться.
Людвиг оказался предателем? Или печать на его лбу оказалась слишком слабой?
И самое главное, как во всем этом замешан Скалозубов⁈
Скрипнула дверь, по полу застучали высокие каблуки.
— Так-так-так, ваше преосвященство, уже встали? А вам велели лежать! — раздался строгий голос, и каблуки застучали все ближе.
— Некогда мне подчиняться местным порядкам! — покачал головой Горн, не оборачиваясь. — Я работаю, но уже завтра я вас покину, поэтому потрудитесь…
На «рабочий стол» упала тень, а ручку оперативно выхватили у него из пальцев.
— Что вы!..
— Борис Сергеевич, — нависла над ним Лидия Михайловна Боярская, сурово сверкая очками. — Пока вы находитесь в моем госпитале и под моей ответственностью вы будете выполнять мои распоряжения.
— Что ты несешь? Да ты знаешь, что я могу с тобой сделать, несчастная⁈
— Конечно. Но вы, насколько мне известно, сложили с себя полномочия чрезвычайного представителя Тайной Канцелярии, и в данный момент пребываете в городе, как частное лицо, и все ваши обязанности выполняет ваша подчиненная Гертруда Михайловна, а я ничего не путаю?
— Нет. Так и есть, но…
— Вот и отлично! А Гертруда Михайловна, как действующий агент Тайной Канцелярии, лично попросила меня поставить вас на ноги в кратчайший срок, ибо завтра вы выезжаете в столицу по срочному распоряжению вашего начальства. Я права?
— Да… Но откуда…
— Хорошо! Поэтому, Борис Сергеевич, отложите вашу писанину до завтра, а сейчас, прошу вас, отправляйтесь обратно в постель!
— Слушай, женщина, я…
— Иначе я буду рапортовать вашему руководству о том, что вы мешаете мне выполнять обязанности, возложенные на меня представителем Тайной Канцелярии, а значит, подвергаете собственную жизнь, как агента Тайной Канцелярии, опасности! А это уже попахивает трибуналом!
И она замолчала, сложив руки на груди. Очки съехали ей на нос.
Горн открыл было рот, чтобы дать ей яростную отповедь, но так и не смог найти нужных слов.
Боярская торжествующе поправила очки.
— Ууу, сука! — Горн смял в комок бумажку, над которой бился уже сорок минут, схватившись за костыль поднялся и побрел к кровати. — Иду, иду…
Все равно эта писанина была пустой тратой времени. Тринадцать пустопорожних листков, которые уже вываливались из корзины, могли подтвердить это.
— Что бы я без вас делал, Лидия Михайловна, — пробурчал инквизитор и рухнул на кровать.
— Вам уже сегодня выносили утку, Борис Сергеевич?
— Конечно! — воскликнул Горн. — Ведь все в этой чертовой больнице работает как часы!
— И оно так и останется, будьте уверены, — ухмыльнулась Боярская и присела рядом. — Так-с! Показывайте свою больную ногу…
Шипящий от негодования Горн отставил ногу, и ловкие пальцы Лидии Михайловны сошлись на месте пересобранной конечности.
— Ай! — зарычал инквизитор. — У вас руки холодные как у трупа!
— А у вас нрав как у осла.
Боярская сжала пальцы.
— Да чтоб!..
Тут телефон в тумбочке зазвонил.
— Так, не отвлекайтесь, Борис Сергеевич…
— Дай мне хотя бы по телефону поговорить, несчастная! — Горн выхватил телефон. — Да! Ай! А полегче нельзя?.. Да, Гертруда…
— Борис Сергеевич, вы в порядке? — раздался в динамике обеспокоенный голос.
— Когда из палаты уберется Лидия Михайловна, буду в полном порядке, — прошипел он. — Что у тебя? Подготовила билеты.
— Да, билеты в полном порядке. Сегодня съезжу на вокзал и заберу. Но дирижабль будет ждать вас в Оренбурге послезавтра. Других рейсов поблизости нет.
— Плевать. Все, что угодно, лишь бы побыстрей свалить из этой чертовой дыры. Ах, б***ть!
— Прощу прощения… — проворковала Боярская. — Так не больно?
— Нет…
— Борис Сергеевич… — снова заговорила Гертруда. — Могу я попросить вас кое о чем?
— О чем?
— Вы не могли бы помочь Евгению Михайловичу с сестрой добраться до Владимира спецрейсом? У него экзамены в ГАРМ, а он со всеми этими Прорывами и прочими делами рискует опоздать к крайнему сроку… Мы же можем расширить состав пассажиров спецрейса?
— Так стоп… — нахмурился Горн, пытаясь понять, что за бред она несет. — О каком Евгении Михайловиче речь?
— О… Скалозубове…
— О Скало… Гертруда, вы в своем уме⁈ Чтобы я помог этому негодяю хоть улицу перейти!
— Это значит, нет? Но он же помог вам… Рисковал своей жизнью…
— И что⁈ Он помог мне справиться с тем, что сам сотворил. Вам ли просить меня о подобном⁈ Он вас что околдовал⁈ Ай! Да что вы, издеваетесь, Лидия Михайловна⁈
— Так, Борис Сергеевич… — произнесла Боярская. — У меня для вас две новости. Хорошая и плохая. С какой начать?
— Какие еще новости, женщина⁈ Новость должна быть одна — завтра я уеду отсюда, даже если в спине у меня выступит грыжа размером с твою голову!
— Значит, с плохой, — покачала она головой. — Думаю, ваша нога снова своевольничает. Если так пойдет дальше — есть риск развития гангрены.
— Гангрены⁈
— Я не уверена, но нужно наблюдать. Короче, ваша нога никуда не поедет. Вам вместе с ней придется остаться в палате еще на пару дней. Или недель, если дела ухудшатся.