— Как?.. — выпалила Герда, но тут же прикусила язык.
Дура! Теперь выглядит так, что она пытается его выгораживать!
— Да, — сказала она. — От него осталось только мокрое место.
— Прискорбно. Оставляйте пятно поломойкам и возвращайтесь во Владимир. Немедленно.
И не успела ошарашенная девушка пикнуть, как трубка затихла.
Герда еще минуту просидела, пялясь в одну точку, а затем подскочила и разбила телефон о стенку.
От авторов: Не забывайте добавлять книгу в библиотеку, чтобы не пропускать обновления. И ставить лайки, так вы показываете авторам, что они трудятся не зря)
Глава 2
Нас «выбило» из воспоминания, и мы с ректором откинулись на спинки.
Павел Петрович выглядел несколько ошарашенным, и несколько долгих секунд просто удивленно пялил на меня глаза.
Я же пригубил чай. Остыло, блин.
— Признаюсь, — проговорил он, наконец, — за мою тридцатилетнюю практику такой инцидент мне в новинку…
— Какой инцидент? — с невинным видом спросил я. — Сдача экзамена на «отлично»?
Павел Петрович несколько изменился в лице, но потом прыснул.
Тот «лещь», естественно, не был совсем обычным. С помощью Искры пришлось немного всколыхнуть внутренний мир Павла Петровича, чтобы мы как можно быстрее закончили наши танцы под луной. И я и вправду справился на «отлично». Он просто не ожидал такого наскока от кандидата в курсанты.
— Ваш отец учил вас сопротивляться псионическим практикам?
— И этому тоже, — кивнул и залпом выпил чашку. — Мой отец тщательно готовил меня к поступлению в ГАРМ. Знал, похоже, с чем мне придется столкнуться…
И я сделал как можно более кислую мину. Пусть думает, что задел мою родовую честь своими «псионическими прогулками».
Но Павел Петрович остался невозмутим.
— Прошу прощения, Евгений, а какой у вас ранг? С этими прогулками я даже не подумал прощупать вас.
— Адепт-Профессионал.
— Даже так? — присвистнул ректор. — А Михаил хорошо подготовил вас. Адепт-Профессионал на первом курсе не новость, но, признаюсь, явление довольно редкое…
— Скажите честно, Павел Петрович, вы не хотели, чтобы я прошел, да?
— Не понимаю, о чем вы.
— Понимаете, — твердо проговорил я. — Дотронуться до хозяина реконструкции воспоминаний, где он сам царь и бог, и сам решает какие физические законы соблюдать, а какие, как вы выразились, можно обойти и поломать, просто невозможно. К тому же для Новичка или Адепта, за которого вы меня наверняка приняли. Я же недалек от истины?
— Бросьте, Евгений. Вы же дотронулись! — Павел Петрович махнул рукой. — Я мог сделать так, чтобы те фигуры были раз в двести сильнее, и порвали бы вас как тряпку. Все было честно — ваш клинок против моего, а фигуры… Всего лишь элемент неожиданности. Ведь на Нексусе вы не будете жаловаться, что с вами дерутся нечестно?
— Да, но хотя бы прежде чем зайти в Монолит я надену броню и возьму с собой верных товарищей. И уж точно один из них не выхватит из воздуха меч, чтобы напасть на меня в компании нексов.
— А вот тут вы ошибаетесь, молодой человек! — ректор фыркнул и скривился: — Все, что я говорил вам про нексопоклонников, видимо, пролетело мимо ваших ушей. Опасность на Нексусе исходит не только от когтей и зубов нексов, но также и от тех, кто стоит позади вас, от тех, с кем вы час назад пили в столовке чай и смеялись над глупыми шутками. Вы видите меня таким, — и он развел руками, демонстрируя свои увечья, — не только потому что меня изуродовали нексы. Они всего лишь безмозглые инструменты в руках невидимого кукловода. О, нет, сначала меня ударили в спину, а потом уже мной занялись твари.
— Ясно… Тогда прошу прощения.
— Извинения приняты! — довольно кивнул Павел Петрович. — Что ж, думаю, вы можете идти… Хотя погодите!
Он, поставив чашку на столик, подъехал к своему рабочему столу и начал рыться в ящиках. Через минуту ректор передал мне кольцо с гербом ГАРМа.
— Вот. Наденьте и не вздумайте снимать, пока вы находитесь в стенах заведения. Вы меня поняли?
— Ага. Ясно и четко. Мы с вами обручены до конца моих учебных дней.
И ректор после моих слов от души расхохотался. Хорошо, что мне удалось немного разрядить нервную обстановку.
— Хорошо, — кивнул он и взял чашку со столика. — Я подготовлю приказ о вашем зачислении, а вы ступайте на склад и получайте форму, но поспешите, пока каптер не утек. Потом ступайте в общежитие и выспитесь там хорошенько. Завтра у вас тяжелый день. И последнее, увидите Феликса Эдуардовича, шлите его ко мне. Не стесняйтесь.
Я кивнул и, надев кольцо на место родового, поднялся из кресла. Ректор же отпил чай, сморщился и выплеснул его в камин.
Под шипение пламени я покинул кабинет ректора ГАРМа. За дверью меня встретил Иван. Он был бледен как могильный камень, а за его спиной стоял ухмыляющийся Феликс Эдуардович.
— Ах, Евгений Михайлович, как хорошо, что вы закончили! — вышел он мне навстречу. — Уже свободны как ветер?
— Конечно, Феликс Эдуардович… — вздохнул я. — Но не надейтесь. Я теперь буду портить вам настроение каждый день.
— Вот как…
— Феликс, зайдите ко мне, — прозвучал за моей спиной голос ректора, и он выехал в приемную. — И оставьте в покое Евгения Михайловича. Я уже проверил его и на ранг, и на способности. Он нам подходит. Пусть молодой человек идет готовиться к завтрашнему дню.
И Павел Петрович легонько подтолкнул меня прочь от слегка растерянного инквизитора.
— Но…
— Вы забыли про нашу партию? — покачал ректор пальцем. — А я не забыл. Давайте бросайте терзать этих замечательных молодых людей и попрошу к барьеру!
Дверь за ними закрылась, а я хлопнул товарища по спине, попрощался с секретаршей, и мы вышли из приемной. Я еще раз посмотрел на Ивана. Он выглядел так, словно инквизитор из него всю душу вытряс.
У выхода из башни нас ждала Виктория.
— Уже знаешь? — буркнул Иван.
— А как же… — хмуро проговорила Виктория. — Но не волнуйся. Никаких приказов мне не поступало.
На мой вопросительный взгляд она махнула рукой.
— У тебя-то все путем?
— Угу. У вас прибавление в семье.
— Еще один на мою шею! — хмыкнула она. — Ладно, мальчики, давайте уже пойдем поедим. А то у вас обоих такой вид, словно Зазубрин с Янковским с вами там совокуплялись.
— А что столовка еще работает? — спросил я и посмотрел на часы. Время было 8:11.
— Да. Там ребята из трех подразделений вернулись из рейда. Для них и накрыли поляну. Если поторопимся, то еще успеем перехватить пару пирожных.
И Виктория зашагала по направлению к столовой, которая располагалась… А судя по всему далековато! Вокруг уже было темно, а расхаживать в потемках по этим опасным закоулкам лишние пять минут даже мне хотелось меньше всего.
Мы с Иваном увязались за девушкой, и через минуту все втроем уже сидели на лестнице одного из вагонов с цистерной, которые катались туда-сюда даже в такой поздний час. Вокруг людей было поменьше, но судя по дыму, шуму и снопам искр из ангаров — работа тут не утихает даже ночью.
На очередной развилке мы спрыгнули и пошли пешком. Я не забывал крутить головой, а то путей вокруг все еще было дохрена, и момент, когда выскочит дрезина или несущийся на всех парах полувагон, легко и прошляпить. И да, фонарей или светоотражателей на них совсем не было.
Зазеваешься, и все. На моем экстренном выпускном точно будет играть музыка, но вот Женя Скалозубов ее не услышит.
— Кстати, смертность под стальными колесами составляет около пяти процентов общей смертности первокурсников в ГАРМе, — пожала плечами Виктория, словно прочитав мои мысли. — Так что с «железкой» тебе стоит подружиться как можно скорее.
— А среди других курсов сколько смертность?
— Меньше, но тоже немало. По статистике из всех случаев смертельного исхода 3% курсантов умирают под вагонами, 46% от лап нексов, 5% умирают по дороге до мест Прорыва — в силу разных причин, 10% пропадают без вести во время пересдач, 18% погибают на дуэлях, 5% уносят болезни, 8% принимают смерть на тренировках и 5% самоубийства.
— Неплохая статистика, — хмыкнул я.
— Слыхала я, в прошлом году среди выпускников был парень, который за все обучение ни разу не был в лазарете, ни разу не попадал в руки полевых лекарей и даже не разу не болел. Ни одной серьезной раны за все годы, представляешь, Вань?
— Да, я тоже слышал эту историю, — пробурчал Иван. — Его переехал полувагон прямо на пороге корпуса, где ему должны были вручать диплом об окончании ГАРМа.
— Именно. Как же его звали… Ой, Маша!
Она тут же сорвалась с места и, едва сама не попадя под колеса визжащей вагонетки, побежала в один из открытых ангаров.
Мы с Иваном припустили следом, и вошли в просторное помещение, которое, похоже, было давно заброшено. На полу лежали горки песка и строительного мусора, из которых торчали кривые прутья арматуры.
Полукруглый потолок пересекали железные стропила, и на одном из них я заметил висящую на ремне… девушку?
— Привет, Вик… — пробурчала она, безуспешно пытаясь перевернуться и забраться обратно на стропило, но у нее получалось так себе.
Ремень за кольцо крепился на трубе под потолком, а грудь девушки пересекала петля. «Страховка» сработала как надо, но вот девушка умудрилась обвязаться таким образом, что обратно перевернуться у нее не выходило. Сколько бедняжка не пыхтела, но ремень снова возвращался на свое место, и она с разочарованным вздохом раскидывала руки в воздухе.
Я подошел поближе, и узнал ту самую милашку с длинной пепельной косой, с которой мы пересеклись на пороге кабинета ректора. Одета она была в приталенную форму ГАРМа. Помимо наглухо закрытого мундира с кучей пуговиц девушкам в учреждении полагались носить юбки, под которыми скрывались белые колготки с высокими сапожками.
Эх, стоило бы мне сделать еще пару шагов и чуть-чуть шагнуть вбок, как картина бы мне открылась просто незабываемая…
А ведь девушка была красивая до мурашек. Жаль будет, если ее пепельноволосая головка