В зал вбежала полуголая девка и, посмотрев на них озверевшим от страха взглядом, со всех ног помчалась на выход. Че это она? Где остальные⁈
— Что до твоего вопроса, — сказал Пьер с таким видом, будто ничего не случилось, — то да. Я теперь служу Скалозубовым. Евгению, если быть точным.
— Вот как⁈ — Владимир настолько удивился такой поразительной искренности, что разом забыл обо всем остальном. — А почему?
— Он сильный. И у него есть честь, куча влиятельных друзей, а еще он чистоплотный. Вот почему.
— Ох, нихрена себе, — рассмеялся Владимир. — Парни, вы слышали⁈ Он присягнул этому ничтожеству. А ты знаешь, что Скалозубов сейчас будет здесь?
— О, да!
— Блин, парни, вы где⁈
Никто не ответил.
— Олег⁈ Антон? Сука! — зарычал Воротынский и нагнулся к Пьеру. — Ты понимаешь, в какую лужу ты сейчас сел?
— Конечно, — ухмыльнулся тот и вытащил пистолет. — И именно поэтому я здесь. Я пришел расставить все точки над «ё».
— Да… Да, Лев Константинович, он дома. Что делает? Болтает с другом. Да, немного пьян. Хорошо… Передам, до свидания. Блин!!!
— Что такое?
— Ох, сука, Пашка, ну вот нахрена так пугать! Звонил батек Володи. Там жопа какая-то у Болконской! Говорит, под нас копает Скалозубов и надо Володе залегать на дно. Так, собираемся, сейчас пойду скажу боссу и ва… Блин, Паша, а какого хрена ты весь в крови⁈ Что ты де… кхх…
Владимир охренел. Он чего, смеется? Хочет замочить его прямо тут, при всех?
Внизу снова послышались выстрелы, а затем загрохотал пулемет. А Пьер, сука, сидит на диване, курит и держит его на мушке!
— Дурак, — хмыкнул Владимир, начиная распалять свою Искру. — Тебе и твоим шлюхам отсюда не выйти. Мои парни…
И тут снизу раздался взрыв. С потолка посыпалась пыль, а потом снова разразилась пальба, и на этот раз стреляли снаружи.
Окна разбились и осколки полетели в комнату, но Пьер и не думал опускать пистолет.
— Думаю, твоих парней больше нет, — ухмыльнулся он. — В отличие от моего начальства. Кажется, ты ждал его сиятельство нынче вечером?
— А?
И тут к ним вышел Пашка. В руках он держал головы Олега и Антона, а по полу катилась голова барона Орлова.
— Пашка, ты оху…
Вместо ответа, ключник бросил головы, а затем схватил себя за рожу. Кожа разошлась по швам, и… из-под нее показалось незнакомое широко улыбающееся лицо.
От одного из авторов (Зубова Константина):
Дорогие друзья!
У меня стартовал новый цикл!
«Как я строил магическую империю»: https://author.today/work/357257
Жанры: бояр-аниме, приключения, попаданцы в магические миры.
Выложено сразу шесть глав. С нетерпением жду вас на страницах моего произведения, уверен, вам понравится.
Более подробно в аннотации по ссылке.
Приятного чтения!
Глава 9
Когда Сперанский назвал наследника Петра Саблина, зал сначала затих, а потом просто взорвался негодованием.
Настя же еще долго стояла на месте и не могла прийти в себя. Неужели?.. Неужели она?..
Свободна?
Всю жизнь дедушка готовил (или пытался подготовить) несносную внучку к служению роду, к замужеству с «достойным человеком», к постоянным делам и заботам, к деторождению наследника, наконец, и тут… неужели он все-таки понял, чего она на самом деле хочет?
— Кто, кто наследник⁈ — прыгал перед носом то одного, то другого аристократа скрюченный дедушка со слуховой трубкой у уха. — Я не расслышал, чье имя назвал этот зубастый негодяй? Алло, вы оглохли что ли?
Нет, Настя все слышала четко. Дедушка отдал почти все Евгению Михайловичу САБЛИНУ, «нынче носящему фамилию Скалозубов»! Ей же досталась лишь весьма скромная — по меркам высшей аристократии — сумма. Вот так номер…
В принципе, такого фортеля стоило ожидать — дедушка несмотря на свой старческий консерватизм и предсказуемость, умел удивлять. Вспомнить хотя бы его попытку превратить ее в мальчика, чтобы точно отбить в ней всякую тягу к служению Империи. К счастью, эта попытка полностью провалилась.
— Это неслыханно! — вырвал ее из оцепенения резкий голос княгини Болконский. — Как он мог отдать все непонятно кому и назвать его своим именем? Эта бумага — подделка!
Она отпихнула от себя Настю с Колей и, расталкивая людей, бросилась к сцене.
— Увы, ваше сиятельство! — попятился Сперанский, непрестанно кланяясь. — Сами изволили видеть печать рода, а завещание писано его рукой-с!
— Значит, ты поймал Петра Константиновича в умопомешательстве. Мошенник! Держите его!
— Прошу прощения, сударыня! — встал на ее пути пухлый, усатый и немного захмелевший князь Толстой. — Яков Станиславович поступил согласно протоколу. Все формальности соблюдены-с! А слово покойного закон-с! Мой юрист подтвердит-с. Емелька, поди-ка сюда, братец!
— А вы почему защищаете этого клыкастого черта, Степан Андреевич? — набросилась на него Болконская. — Ах, у вас же есть взрослые дочери, не так ли⁈
— Да, есть, но при чем тут они? — проговорил Толстой, многозначительно подкручивая рыжий ус и поглядывая в сторону Жени.
Все больше людей начали оглядываться на брата, и скоро вокруг них с Настей образовалось свободное пространство.
В ту же секунду к Сперанскому подскочил тот самый Емелька, принял у него из рук бумагу и, высунув язык, начал придирчиво рассматривать со всех сторон.
Зал снова задержал дыхание. Болконская сложила руки вместе, благочестиво подняла очи к потолку и горячо зашептала что-то себе под нос.
— Думаю, надо валить, Насть, — шепнул ей на ухо Коля. — А то сейчас бабушка вспомнит про нас, и тогда…
— Мое заключение, — поднял Емелька бумагу в воздух. — Завещание настоящее! Наследник княжеского рода Саблиных — Евгений Михайлович! Поздравляем!
Зал выдохнул. Кто-то с горечью, а кто-то с нескрываемым торжеством. Первыми были родители с сыновьями, а вот аристократы, которые додумались привести на вечер еще и дочерей, резко воспряли духом и начали шептаться со своими прелестницами.
Все больше глаз смыкалось на Жене, а он знай себе стоял по центру зала со скучающим видом и ковырялся в ухе. Раздались отдельные хлопки — сначала робкие, а потом весь зал разразился аплодисментами.
— Ну раз вопросов больше нет, господа, милые дамы! — раскланивался Сперанский. — Спасибо за внимание, вынужден покинуть вас. Сами знаете, дела-с, дела-с!
Он свернул завещание в трубочку и засунул ее обратно в трость.
— Милейший, — крикнул он слуге. — Прошу мою шляпу!
— А ну стоять! — крикнула Болконская и попыталась добраться до юриста. — Никто не выйдет из здания, пока МОЙ юрист не проверит все в точности! Где Сильвестр Бернгардович⁈
Тут же повсюду забегали слуги. Загрохотали ставни, щелкали замки и засовы.
— Эй, вы что? — раздались крики повсюду. — Что за глупости⁈
— Музыканты — музыку! — захлопала в ладоши Болконская, поднявшись на сцену. — Всем отдыхать и веселиться! Яков Станиславович, отдайте мне эту мерзкую бума… Коля, а ты куда намылился⁈
И все головы повернулись к юным влюбленным.
— Мы… — проговорил Коля, отступая вместе с Настей все дальше к выходу. — Домой.
— Ты и так дома! А ну отпусти эту бедную сиротку, живо!
В ответ Коля только сильнее сжал руку Насти.
— Ну уж нет! Ты же сама говорила, что к концу вечера я должен принадлежать только ей! Вот я и… принадлежу!
— Обстоятельства изменились, — вспыхнула Болконская, сошла со сцены и начала грозной поступью приближаться к пятившимся молодым людям. — Отпусти ее руку, Николай! Немедленно! Я не позволю тебе жениться на этой нищей княжне и оставить нас ни с чем!
— Ну уж нет! Это мое решение. Да и я люблю Настю всем сердцем!
Он, что⁈ Настя залилась краской, а Коля решительно подхватил ее на руки и понес на балкон.
— Назад! — крикнул Коля слугам, которые запирали одну дверь за другой. — И ты, бабушка!
Коля понес Настю к лестнице, однако Болконская перла на них как каток, и тут перед ней, выпятив грудь, встал Женя.
— Граф, вы… — заикнулась она, а тот покачал головой и поводил пальцем у нее перед лицом.
— Он теперь без пяти минут князь, ваше сиятельство! — хихикнул у нее за спиной Толстой. — А вы расслабьтесь. Лучше сядьте и выпейте за здоровье молодых. Вы же из кожи вон лезли весь вечер, чтобы ваш Николенька с Анастасией Михайловной жили душа в душу, так что теперь?
— Да пошел ты в жопу! — прошипела Болконская, и весь зал охнул. Пара дам даже упала в обморок. — Ты! Это ты виноват, сволочь!
Она показывала пальцем на ухмыляющегося Сперанского, который набрасывал пальто и принимал у слуги шляпу.
Размахивая кулаками, Болконская направилась к нему.
— Я же сказала, никуда не ходить, пока…
— Увы-увы, — сказал Сперанский, сверкнув клыком и отступая от нее к последнему открытому окну. — Дела-дела. Еще столько бумаг следует подписать-с!
— Ты никуда не пойдешь! — крикнула она, но Сперанский уже взобрался на подоконник.
К нему подступали слуги, но юристу все было до фонаря.
— Евгений Михайлович, на днях я жду вас у себя! — крикнул он и поправил воротник. — Вам нужно еще расписаться кое-где, ведь у нас с вами еще куча бумажной работы! Мадам, держите себя в руках!
Болконская подняла руки и вокруг них заплясали молнии. Люди быстро разбежались в разные стороны.
Яков Станиславович набросил на голову котелок, а затем сверкнула вспышка. Через мгновение вместо Сперанского в воздухе кружилась стайка летучих мышей.
В зале немедленно раздался отчаянный визг.
Болконская же подхватила светящееся копье и с криком швырнула его прямо в тучу пищащих тварей. С визгом оно пролетело в опасной близости от одной из мышек, опалило ей крылышко и скрылось в открытом окне. Громыхнуло, и по всей улице заплясали молнии.
Туда же, сделав пару витков под потолком, улетели и крылатые. Слуги опрометью бросились закрывать окно, но все тщетно. Летучие гады были уже далеко.