Пьер кивнул и, схватив Марусю за плечо, бросился на выход.
Звук закрывающихся дверей ударил Димитрова в спину. Он остался один, а Виолетта продолжала вещать, сменив тон на более грубый:
— Да, правильно, Сережа, теперь нам никто не помешает. Иди ко мне! Я твоя любимая, помнишь, как нам было хорошо вместе⁈
Снова раздался пронзительный крик, который также быстро оборвался.
— Нет, Сережа, это не я. Виолетта умерла час назад. Прошу, спасайся!
Сергей, ругаясь себе под нос, хромал по коридору, и в каждой тени ему виделась его любимая. Он бы сейчас все что угодно отдал, чтобы против него выступила вся мощь Молота Нексуса, но увы…
— Да, Сережа, иди ко мне. Я не кусаюсь. Разве что клююсь, и очень больно!
Когда он вышел в очередной коридор, повсюду с грохотом распахнулись двери. Из них вылетела стая взбесившихся воронов и ринулись прямо на него. Сергей прыгнул в открытую комнату и, поднявшись на едва зажившую ногу, резко закрыл за собой дверь.
Внутрь малой библиотеки успел залететь единственный ворон, а его пернатые собратья забарабанили клювами о деревянную поверхность.
— Ну же, Сережа, будь мужчиной! — порхая под потолком, голосила птица, а потом уселась на бюстик над дверью. — Имей мужество сдаться на милость Пожирателя!
— Сережа, Сережа, будь мужиком! Умри! Умри! Умри! — хохотали его дружки из коридора.
— Хрен тебе! — рыкнул Димитров. — Отдай мою жену, тварь!
— Больше никогда! Больше никогда! — расхохоталась птица и, слетев с бюста, попыталась клюнуть Сергея.
Он насилу отмахнулся, а стая воронов уже долбилась в окно. Треснуло стекло, и в комнату ворвался черный вихрь. Сбив на лету пару пернатых, Димитров вырвался в коридор и, пройдя несколько комнат, оказался в другом крыле.
Шорох крыльев и вороньи крики не утихали. Он шел все дальше, запирая за собой двери.
— Как ты мог поднять руку на свою жену, Сережа⁈ — рыдали где-то позади. — Я тебе отдавала всю себя, а ты так со мной! Негодяй, не видать тебе пощады! Заклюю до смерти! Выклюю глаза! Съем твою печень! Сотру кости в порошок!
Смахивая со лба кровь от многочисленных порезов, Сергей тяжело брел по длинным полутемным переходом, а нога с каждым шагом болела все сильнее. Пару раз тварям все же удалось задеть его, и теперь за ним по дорогому ковру тянулись кровавые следы.
Одно хорошо — в этой усадьбе хотя бы нет ловушек…
— Ох, Сережа, твоя кровь так хорошо пахнет, — хихикали голосом Виолетты то с одной стороны, то с другой. — Когда я до тебя доберусь, я вдоволь попирую на твоих костях!
— Жду не дождусь, — пробормотал Димитров и прислонился к стене. Идти дальше было слишком больно, да и незачем в общем-то.
С каждым появлением обезумевших птиц он все тверже понимал, что это и впрямь уже не Виолетта. Чудовище, которое сейчас висит в небе и заглядывает в окна, окончательно завладело ее разумом и больше не отступит. К чему оттягивать неизбежное?
Он спрятался за выступом стены, и вдруг шорох крыльев затих. Повисла напряженная тишина, а затем ушей коснулся — кажется, из соседнего коридора — приближающийся стук каблуков.
— Прости, Ви… — проговорил Сергей, нащупывая в кобуре пистолет. — Если ты еще есть в этом теле, то прости…
За те два года, что им довелось прожить вместе, Сергей нередко ловил себя на мысли, что этот момент — когда ее иная сущность восторжествует над человеческим разумом — когда-нибудь настанет. Может, через год, через пять… Десять лет, или же на пороге смерти, но ему все же придется сделать этот шаг.
И вот они здесь. Значит, нужно сделать все, чтобы дать Виолетте упокоиться. Больше ничего не поделаешь.
Щелк! — Сергей снял оружие с предохранителя и, когда из-за угла показалась тень, поднял пистолет. Один выстрел решит все. Нужно попасть туда, куда в свое время он и не думал целиться.
В сердце.
Вдруг его ушей коснулся другой звук, и Сергей повернулся. Из-за поворота вот-вот выйдет еще кто-то.
Неужели это Пьер, или Маруся? Просил же не ходить за ним!
— Сережа-а-а-а! — раздался крик, и, мгновенно забыв про третьего участника драмы, Сергей повернулся. Она стояла перед ним — растрепанная, бледная и сногсшибательно прекрасная, как и всегда.
Пистолет тут же нашел цель. Палец надавил на спуск, и…
— Сережа… — улыбнулась его любимая. — Наконец-то я тебя нашла…
Пистолет дрожал в руке, а мушка смотрела прямо ей в грудь и чуть правее — там, где билось сердце, стук которого он слушал каждую ночь…
Он почти надавил на спуск. Еще чуть-чуть, и пуля пробьет ее насквозь. А она не двигалась — просто стояла перед ним, слегка разведя руки в стороны. Глаза были голубыми, и в них не было ни капли пламени Пожирателя.
— Сука! — Сергей сжал зубы до хруста. Виолетта еще там, зараза!
— Давай… Пока еще есть время… — произнесла она одними губами и на мгновение закрыла глаза.
Грохнул выстрел, и волосы у шеи Виолетты слегка всколыхнулись. По шее потекла кровавая струйка.
Она открыла глаза, и в них горел изумрудный огонь Нексуса.
— Глупо! — сказала Виолетта чужим голосом.
Затем плотоядно оскалилась, но вдруг, увидев нечто позади Сергея, охнула и скривилась.
— Ты⁈ А ты что тут делаешь? Где ты пропадал, негодник?
Сергей оглянулся. При виде того, что сидело на полу в противоположном конце коридора и облизывалось, у него забегали мурашки по спине.
— Ди… — раздался хриплый усталый голос. — Ди, не надо клеваться…
На них смотрело некое антропоморфное существо, напоминающее помесь кота и человека. На узкие плечи, спину и грудь спадала густая копна длинных спутанных волос, а все остальное розоватое тело покрывала налипшая шерсть. Мордочка напоминала человеческое лицо, если не считать грубоватых черт, целого рта острых зубов и огромных желтых глаз. Сзади метались два длинных пушистых хвоста, а на ногах были кеды.
Передвигаясь на четвереньках, нечто сделало пару аккуратных шагов, село и дернуло двумя длинными ушами.
— Не надо клеваться, Ди, — повторило существо, делая еще несколько движений в их сторону. — Иначе барон Красавкин будет кусаться.
Глава 24
— Это определенно Титан, — раздался голос в ушах Амальгамы, пока бывший Император Иоанн Годунов подписывал манифест о собственном отречении.
Антимагические наручники сильно мешались, Годунов-старший постоянно ругался, но продолжал выводить букву за буквой. Протокол требовал того, чтобы весь текст был написан рукой монарха и пользоваться разрешалось только перьевой ручкой. На бумаге чернела уже вторая клякса.
— Довольно? — спросил Иоанн, помахав в воздухе готовым манифестом. — Уж простите великодушно, но никогда не приходилось отрекаться от престола. Есть как есть.
Капитан Салтыков принял манифест, пробежал его глазами, а затем передал лейтенанту Бессоновой. Та тоже перечитала текст, и оба бросились на выход. Однако, учитывая последние новости относительно Титана, радоваться Николаю Иоанновичу пока было преждевременно.
Дверь личной императорской каюты закрылась, и, если не считать пары безмолвных гвардейцев Николая, Иоанн с Амальгамой остались вдвоем.
— Отлично, — кивнул Годунов и ударил кулаком по столу. — А теперь водки мне! Амгалена Васильевна, составьте компанию несчастному низложенному собственным сыном монарху?
Гама наполнила граненый стакан Его бывшего Величества до краев, не забывая поглядывать в иллюминатор, где вдалеке за стеной Кремля полыхала схватка. Без оптики было тяжеловато разглядеть подробности, но скоро она различила и Зубра с Жуком, и Марию Львовну.
Дела у них были очень плохи, но Гаму больше всего волновала судьба хозяина.
— Сука! — прошипела она, когда пролила на скатерть немного вина.
— Ничего, — кивнул Годунов и пододвинул полный стакан Гаме. — Не обижайте меня отказом. Скоро все закончится.
Она не ответила и выпила все до капли. Затем, не спрашивая разрешения Иоанна, плеснула себе еще. Ей было из-за чего переживать, и нет — на судьбу Годуновых нексонианке наплевать. Ее больше волновало чудовище в человеческом обличии, которое пытались прикончить Зубр с Жуком и Марией. Волны силы, исходящие от него, доходили даже до борта дирижабля, и с каждым взмахом его гигантского меча борта летающей крепости слегка дребезжали.
Наверное, все и каждый на борту уже почувствовали, что пять минут назад в Кремле родилось нечто чудовищно сильное и крайне враждебное.
А тем временем, в голове Гамы снова зазвучали голоса. Ананке старалась, чтобы она не пропустила ни единого слова из происходящего на дирижабле.
— Ошибки быть не может, — докладывал разведчик Николаю Годунову. — Рейховцы, засевшие в Кремле, терпят поражение, но у них теперь есть Титан.
— Суки! А что команда Скалозубова? — спросил новоявленный Император слегка дрожащим голосом.
— Они пытаются его ликвидировать, но он с каждой секундой становится только мощнее. Минуту назад Титан вырос до трехметрового роста, а теперь поглощает все их удары. Видно, он не торопится и пробует на них свои новые возможности.
— У них есть хоть какие-то шансы?
— Нет. Он мало того, что Титан, но еще и Изменяльщик. Еще немного, и этот рейховец станет настолько мощным, что уничтожит всех наших людей, а потом займется Звездами.
— Вы их видите?
— Да. Одну Титан поглотил, осталось еще две. Если он поглотит и их, то…
Они на мгновение замолкли, и Гама хлопнула еще один стакан. Лучше, естественно, не стало.
— То?..
— Мы не знаем. Никто из Изменяльщиков еще не становился Титаном, а если этот парень станет еще сильнее, он превратится в нечто такое, что невозможно будет контролировать ни нам, ни Рейху.
— Что там сам Скалозубов? Вы его видите?
— Нет. Евгений Скалозубов не принимал участие в сражении за Кремль. Его не видно нигде. Возможно, он мертв.
Снова молчание. Еще одна рюмка. Иоанн ухмыльнулся, но ничего не сказал.
— Минуту… С севера приближается некс, похожий на гигантского белого змея!