| During this very peculiar harangue Stephanie, who, nervous, fearful, fixed, and yet beautiful, remained curled up in the corner of the suggestive oriental divan, had been gazing at Cowperwood in a way which plainly attested, trifle as she might with others, that she was nevertheless fond of him-intensely so. | В продолжение этого довольно своеобразного монолога Стефани, перепуганная, дрожащая и все же прелестная, забившись в угол огромной тахты, словно зачарованная, не сводила глаз с Каупервуда, и взгляд этот без слов говорил о том, как, несмотря на все ее легкомыслие, ей больно его терять. |
| His strong, solid figure, confronting her so ruthlessly, gripped her imagination, of which she had a world. | Его крепкая сильная фигура, спокойствие и невозмутимость, и даже самые слова его, язвительные и беспощадные, зажгли ее пылкое воображение, всегда готовое воспламениться, словно порох. |
| She had managed to conceal her body in part, but her brown arms and shoulders, her bosom, trim knees, and feet were exposed in part. | Покрывало, в которое она завернулась, лишь отчасти скрывало ее наготу; смуглые руки, плечи и грудь и тонкие стройные ноги с округлыми коленями были обнажены. |
| Her black hair and naive face were now heavy, distressed, sad. | Темные волосы рассыпались в беспорядке, а детски наивное лицо, испуганное и страдальческое, казалось молило Каупервуда. |
| She was frightened really, for Cowperwood at bottom had always overawed her-a strange, terrible, fascinating man. | Стефани и в самом деле была чрезвычайно испугана. Она в глубине души всегда побаивалась Каупервуда; этот сильный, суровый и обаятельный человек внушал ей благоговейный страх. |
| Now she sat and looked, seeking still to lure him by the pathetic cast of her face and soul, while Cowperwood, scornful of her, and almost openly contemptuous of her lover, and his possible opposition, merely stood smiling before them. | Она не произносила ни слова и только смотрела на него, все еще пытаясь тронуть его сердце жалобным, как у обиженного ребенка, выражением лица. Но Каупервуд отвечал ей взглядом, исполненным холодного презрения, а на ее любовника смотрел с почти нескрываемой насмешкой. |
| It came over her very swiftly now just what it was she was losing-a grim, wonderful man. | Он спокойно стоял перед ними и улыбался, и мысль о том, кого она теряет, какой это необыкновенный человек, пронзила Стефани. |
| Beside him Gurney, the pale poet, was rather thin-a mere breath of romance. She wanted to say something, to make a plea; but it was so plain Cowperwood would have none of it, and, besides, here was Gurney. Her throat clogged, her eyes filled, even here, and a mystical bog-fire state of emotion succeeded the primary one of opposition. | Рядом с ним Форбс Герни, меланхолический, томный поэт, показался ей вдруг жалким и бесцветным - пустой причудой романтического воображения, Стефани искала и не находила слов, она готова была молить Каупервуда о прощении, но чувствовала, что это бесполезно, и к тому же тут был Герни... К горлу у нее подкатил комок, глаза затуманились, и Каупервуд увидел, как в них сквозь слезы блеснул знакомый ему таинственный и влекущий огонек. |
| Cowperwood knew the look well. | Он хорошо знал этот взгляд. |
| It gave him the only sense of triumph he had. | То была минута горького торжества для Каупервуда. |
| "Stephanie," he remarked, "I have just one word to say to you now. | - Позвольте дать вам совет, Стефани, - сказал он. |
| We will not meet any more, of course. | - Мы, разумеется, не увидимся больше. |