| He thought of the telephone switchboard just outside his private office, and wondered whether his secretary, a handsome young Presbyterian girl, had been listening, as usual. | Он думал о том, что в соседней комнате есть отводная трубка, и старался угадать -подслушивала ли, по своему обыкновению, его разговор секретарша - молоденькая богобоязненная пресвитерианка, или нет. |
| Oh, this sad, sad world! | О, как печальна, как полна превратностей жизнь! |
| If the North Side ever learned of this-Hand, the newspapers, young MacDonald-would they protect him? | Если на Северной стороне узнают эту историю -узнает Хэнд, узнает молодой Мак-Дональд, узнают газеты, - станут ли они защищать его? |
| They would not. | Нет, не станут. |
| Would they run him for mayor again? | Проведут ли они его еще раз в мэры? |
| Never! | Нет, никогда! |
| Could the public be induced to vote for him with all the churches fulminating against private immorality, hypocrites, and whited sepulchers? | Кому охота голосовать за него, когда во всех церквах только и слышишь, как громят прелюбодеяние и фарисейство? |
| Oh, Lord! | Господи ты боже мой! |
| Oh, Lord! | Что же теперь делать! |
| And he was so very, very much respected and looked up to-that was the worst of it all. | И всего хуже, что его ведь так уважают в Чикаго, почитают за образец! |
| This terrible demon Cowperwood had descended on him, and he had thought himself so secure. | А этот дьявол Каупервуд вдруг выскочил со своим разоблачением, и как раз в такую минуту, когда он уже считал свое положение вполне упроченным. |
| He had not even been civil to Cowperwood. | И он, как на грех, был еще так нелюбезен с ним. |
| What if the latter chose to avenge the discourtesy? | Что, если Каупервуд решит отомстить ему за грубость? |
| Mr. Sluss went back to his chair, but he could not sit in it. | Мистер Сласс вернулся к своему креслу, но не мог усидеть в нем и минуты. |
| He went for his coat, took it down, hung it up again, took it down, announced over the 'phone that he could not see any one for several hours, and went out by a private door. | Он подошел к вешалке, снял пальто, повесил его обратно, снова снял, взял телефонную трубку, сказал секретарше, что сегодня никого больше принимать не будет, и вышел из кабинета через боковую дверь. |
| Wearily he walked along North Clark Street, looking at the hurly-burly of traffic, looking at the dirty, crowded river, looking at the sky and smoke and gray buildings, and wondering what he should do. | Устало сгорбившись, брел он по Северной Кларк-стрит, глядя на уличную сутолоку, на грязную реку, с бесконечной вереницей судов, на дымное небо и серые здания и недоуменно спрашивал себя: что же ему теперь делать? |
| The world was so hard at times; it was so cruel. | Почему так жестока жизнь? Так беспощадна! |
| His wife, his family, his political career. | Рушится его домашний очаг, его политическая карьера - рушится все. |
| He could not conscientiously sign any ordinances for Mr. Cowperwood-that would be immoral, dishonest, a scandal to the city. | Как может он подписать постановление о выдаче концессии Каупервуду? Это же безнравственно, бесчестно, это скандал на весь город! |
| Mr. Cowperwood was a notorious traitor to the public welfare. | Каупервуд - известный мошенник, посягающий на народное достояние. |
| At the same time he could not very well refuse, for here was Mrs. Brandon, the charming and unscrupulous creature, playing into the hands of Cowperwood. | Но как же, как отказать ему, если миссис Брэндон, обольстительная и не слишком щепетильная миссис Брэндон, оказалась его союзницей? |
| If he could only meet her, beg of her, plead; but where was she? | Ах, если бы увидеться с ней! Он стал бы ее просить, молить, заклинать... Но миссис Брэндон и след простыл. |
| He had not seen her for months and months. | Вот уже несколько месяцев, как о ней ни слуху ни духу. |
| Could he go to Hand and confess all? | Может быть, пойти к Хэнду и покаяться ему во всем? |
| But Hand was a hard, cold, moral man also. | Но Хэнд такой же, как все, - суровый, черствый моралист. |
| Oh, Lord! Oh, Lord! | О боже мой, боже мой! |
| He wondered and thought, and sighed and pondered-all without avail. | И мистер Сласс вздыхал, стонал, ужасался, сознавая всю безнадежность своего положения. |
| Pity the poor earthling caught in the toils of the moral law. | Горе жалкому грешнику, попавшему в тиски беспощадного кодекса морали. |
| In another country, perhaps, in another day, another age, such a situation would have been capable of a solution, one not utterly destructive to Mr. Sluss, and not entirely favorable to a man like Cowperwood. | Живи мистер Сласс в другой стране или в другое время, его положение, быть может, было бы не столь отчаянно и безнадежно, а торжество Каупервуда - не столь полно. |
| But here in the United States, here in Chicago, the ethical verities would all, as he knew, be lined up against him. | Но он жил в Соединенных Штатах Америки, он жил в Чикаго и знал, что здесь все силы лицемерия, показной добродетели, условной ханжеской морали дружно объединятся против него. |
| What Lake View would think, what his pastor would think, what Hand and all his moral associates would think-ah, these were the terrible, the incontrovertible consequences of his lapse from virtue. | Что подумают заправилы "Лейк-Сити Нейшнл"? Что подумает пастор? Что подумает Хэнд, и все его "высоконравственные" сподвижники? Да, вот оно - страшное, неотвратимое возмездие тому, кто свернул с пути истинного. |
| At four o'clock, after Mr. Sluss had wandered for hours in the snow and cold, belaboring himself for a fool and a knave, and while Cowperwood was sitting at his desk signing papers, contemplating a glowing fire, and wondering whether the mayor would deem it advisable to put in an appearance, his office door opened and one of his trim stenographers entered announcing Mr. Chaffee Thayer Sluss. | Долго, в метель и стужу, блуждал мистер Сласс по чикагским улицам, кляня себя на чем свет стоит, а Каупервуд сидел за своим письменным столом, подписывал бумаги и, задумчиво поглядывая на тлеющие в камине угли, задавал себе время от времени вопрос: сочтет ли уважаемый мэр нужным явиться к нему, или нет? Наконец в четыре часа дверь кабинета отворилась, и безупречно вышколенная секретарша возвестила прибытие мистера Чэффи Зейера Сласса. |
| Enter Mayor Sluss, sad, heavy, subdued, shrunken, a very different gentleman from the one who had talked so cavalierly over the wires some five and a half hours before. | Мистер Сласс возник в дверях - унылый, подавленный, растерянный, совсем не похожий на того самоуверенного джентльмена, который так надменно разговаривал по телефону пять-шесть часов назад. |
| Gray weather, severe cold, and much contemplation of seemingly irreconcilable facts had reduced his spirits greatly. | Стужа, ненастье и неотвязная мысль о невозможности примирить непримиримое сильно повлияли на состояние его духа. |
| He was a little pale and a little restless. | Достопочтенный мэр был бледен; походка его сделалась неуверенной. |
| Mental distress has a reducing, congealing effect, and Mayor Sluss seemed somewhat less than his usual self in height, weight, and thickness. | Душевные потрясения обладают свойством как бы придавливать человека к земле, и мистер Сласс в эту тягостную для него минуту стал словно бы ниже ростом и даже как будто тоньше, легковесней. |
| Cowperwood had seen him more than once on various political platforms, but he had never met him. | Каупервуд не раз видел этого человека в различных общественных местах, а преимущественно - на трибунах, но впервые встречался с ним лицом к лицу. |
| When the troubled mayor entered he arose courteously and waved him to a chair. | Когда встревоженный мэр перешагнул порог, Каупервуд поднялся и учтиво пододвинул ему стул. |
| "Sit down, Mr. Sluss," he said, genially. | - Присаживайтесь, мистер Сласс, - сказал он любезно. |