| Consider the great house in upper Fifth Avenue, its magnificent chambers aglow, of a stormy Sunday night. | Представьте себе воскресный вечер. За ярко освещенными окнами дворца на Пятой авеню бушует непогода. |
| Cowperwood was lingering in the city at this time, busy with a group of Eastern financiers who were influencing his contest in the state legislature of Illinois. | Каупервуд уже несколько дней не отлучался из города и почти все время проводил в совещаниях с местными финансистами, которые отстаивали его интересы в законодательном собрании Иллинойса. |
| Aileen was momentarily consoled by the thought that for him perhaps love might, after all, be a thing apart-a thing no longer vital and soul-controlling. | И Эйлин уже опять тешила себя мыслью, что, быть может, любовь не занимает главного места в жизни Каупервуда, быть может, чувство не имеет больше власти над ним. |
| To-night he was sitting in the court of orchids, reading a book-the diary of Cellini, which some one had recommended to him-stopping to think now and then of things in Chicago or Springfield, or to make a note. | В этот вечер Каупервуд был дома; он сидел в зимнем саду, среди своих любимых орхидей, и читал книгу, которую кто-то посоветовал ему прочесть, - дневники Бенвенуто Челлини. Временами он отрывался от чтения - мысли о его чикагских делах не давали ему покоя. |
| Outside the rain was splashing in torrents on the electric-lighted asphalt of Fifth Avenue-the Park opposite a Corot-like shadow. | За окнами хлестал дождь, ярко освещенный асфальт Пятой авеню был залит потоками воды, а сумрачный парк за решеткой казался эскизом в манере Коро. |
| Aileen was in the music-room strumming indifferently. | Эйлин в музыкальной комнате лениво наигрывала что-то на рояле. |
| She was thinking of times past-Lynde, from whom she had not heard in half a year; Watson Skeet, the sculptor, who was also out of her ken at present. | Ее мысли бродили в прошлом. Польк Линд... вот уже пол год а, как она ничего не слышала о нем. Уотсон Скит, скульптор, - он тоже исчез с ее горизонта. |
| When Cowperwood was in the city and in the house she was accustomed from habit to remain indoors or near. | Когда Каупервуд проводил вечер дома, Эйлин в силу давней привычки тоже никуда не уезжала и старалась быть поближе к нему. |
| So great is the influence of past customs of devotion that they linger long past the hour when the act ceases to become valid. | Такова власть уклада, созданного привязанностью, - мы продолжаем подчиняться ему даже тогда, когда он уже утратил всякий смысл и цену. |
| "What an awful night!" she observed once, strolling to a window to peer out from behind a brocaded valance. | - Какая страшная ночь! - сказала Эйлин, входя в зимний сад и слегка отодвигая парчовую штору. |
| "It is bad, isn't it?" replied Cowperwood, as she returned. | - Да-а, скверная погода, - отвечал Каупервуд, когда она отошла от окна. |
| "Hadn't you thought of going anywhere this evening?" | - Ты собиралась сегодня куда-нибудь? |
| "No-oh no," replied Aileen, indifferently. | - Нет, - отвечала Эйлин равнодушно. |
| She rose restlessly from the piano, and strolled on into the great picture-gallery. | Она снова вернулась было к роялю, но тотчас же встала, охваченная непонятной тревогой, и вышла в картинную галерею. |
| Stopping before one of Raphael Sanzio's Holy Families, only recently hung, she paused to contemplate the serene face-medieval, Madonnaesque, Italian. | Остановившись перед "Святым семейством" Рафаэля, одним из последних приобретений Каупервуда, она задумалась, глядя на безмятежное лицо средневековой итальянской мадонны. |
| The lady seemed fragile, colorless, spineless-without life. | Богоматерь показалась ей хрупкой, бесцветной, бескостной - совсем безжизненной. |
| Were there such women? | Разве есть на свете такие женщины? |
| Why did artists paint them? | И что в них находят художники? |
| Yet the little Christ was sweet. | Правда, младенец Христос очень мил! |
| Art bored Aileen unless others were enthusiastic. | Живопись нагоняла на Эйлин скуку; ей нравились лишь те картины, которые вызывали бурный восторг окружающих. |
| She craved only the fanfare of the living-not painted resemblances. | Эйлин интересовала только сама жизнь и в наиболее ярких своих проявлениях, а никак не бледные ее подобия. |
| She returned to the music-room, to the court of orchids, and was just about to go up-stairs to prepare herself a drink and read a novel when Cowperwood observed: | Она вернулась в гостиную, прошла оттуда в зимний сад и хотела было подняться наверх, чтобы, приготовив себе виски с содой, взяться за чтение романа, когда услышала за своей спиной голос Каупервуда: |
| "You're bored, aren't you?" | - Ты очень скучаешь, скажи по правде? |
| "Oh no; I'm used to lonely evenings," she replied, quietly and without any attempt at sarcasm. | - Нет. Я уже привыкла к одиноким вечерам, -ответила Эйлин просто, без всякой колкости. |
| Relentless as he was in hewing life to his theory-hammering substance to the form of his thought-yet he was tender, too, in the manner of a rainbow dancing over an abyss. | Каупервуд, безжалостно подчинявший своим желаниям всех и вся, был порою не чужд сострадания - впрочем, столь же эфемерного, как мост, перекинутый радугой через пропасть. |
| For the moment he wanted to say, | Ему вдруг захотелось сказать Эйлин: |
| "Poor girlie, you do have a hard time, don't you, with me?" but he reflected instantly how such a remark would be received. | "Бедная девочка, нелегко тебе со мной!" Но мысль о том, как она истолкует эти слова, остановила его. |
| He meditated, holding his book in his hand above his knee, looking at the purling water that flowed and flowed in sprinkling showers over the sportive marble figures of mermaids, a Triton, and nymphs astride of fishes. | Он задумался, держа раскрытую книгу на коленях и глядя на серебристые струи, которые с легким журчанием падали в бассейн и осыпали искристыми брызгами тритона и восседающих на рыбах мраморных наяд. |
| "You're really not happy in this state, any more, are you?" he inquired. | - Ты несчастлива со мной, Эйлин, - произнес он. |
| "Would you feel any more comfortable if I stayed away entirely?" | - Может быть, тебе будет лучше, если я совсем уйду из твоей жизни? |
| His mind had turned of a sudden to the one problem that was fretting him and to the opportunities of this hour. | Мысли его внезапно снова обратились к той единственной цели, которая никогда не давала ему теперь покоя, и он подумал, что сейчас представляется удобный случай высказать все. |
| "You would," she replied, for her boredom merely concealed her unhappiness in no longer being able to command in the least his interest or his sentiment. | - Тебе будет лучше, а не мне, - отвечала Эйлин, ее равнодушно-скучающий вид был только маской; она была глубоко несчастна, отчетливо сознавая, что ни мысли, ни чувства Каупервуда больше не принадлежат ей. |
| "Why do you say that in just that way?" he asked. | - Зачем ты так говоришь? - спросил он. |
| "Because I know you would. I know why you ask. | - Потому что знаю, что ты этого хочешь, и знаю, для чего ты спрашиваешь. |
| You know well enough that it isn't anything I want to do that is concerned. It's what you want to do. | Дело совсем не в том, чего я хочу, а в том, чего хочешь ты. |
| You'd like to turn me off like an old horse now that you are tired of me, and so you ask whether I would feel any more comfortable. | А ты хочешь вышвырнуть меня, потому что я тебе надоела, выгнать вон, как старую клячу, которая отслужила свой век, и еще спрашиваешь, не будет ли мне от этого лучше! |
| What a liar you are, Frank! | Какой ты лицемер, Фрэнк! |
| How really shifty you are! | Какой ты лживый человек! |
| I don't wonder you're a multimillionaire. | Не удивительно, что ты стал архимиллионером. |
| If you could live long enough you would eat up the whole world. | Ты рад был бы пожрать весь мир, если бы у тебя хватило на это жизни. |
| Don't you think for one moment that I don't know of Berenice Fleming here in New York, and how you're dancing attendance on her-because I do. | Ты думаешь, я не знаю, что здесь в Нью-Йорке есть некая Беренис Флеминг, перед которой ты пляшешь на задних лапках? |
| I know how you have been hanging about her for months and months-ever since we have been here, and for long before. | Да, ты бегаешь за ней уже несколько месяцев - с тех самых пор, как мы переехали сюда, да и раньше, верно, бегал. |
| You think she's wonderful now because she's young and in society. | Тебе кажется, что лучше ее никого нет, только потому, что она молода и принята в обществе. |
| I've seen you in the Waldorf and in the Park hanging on her every word, looking at her with adoring eyes. | Я видела тебя в ресторане "Уолдорф" и в парке, видела, как ты не сводил с нее глаз, как ты слушал, разиня рот, каждое ее слово. |