| Hyssop waltzes every time Arneel moves. | Стоит Арнилу шевельнуть пальцем, и Хиссоп становится на задние лапки. |
| Little MacDonald is a stool-pigeon for Hand. | Мальчишка Мак-Дональд - на побегушках у Хэнда. |
| It's got down so low now that it's anything to beat Cowperwood. | Они уже так зарвались, что готовы теперь на все, лишь бы свалить ненавистного Каупервуда. |
| Well, they won't beat me. | Ну, так им это не удастся! |
| I'll find a way out. | Я своего добьюсь. |
| The legislature will pass a bill allowing for a fifty-year franchise, and the governor will sign it. | Законодательное собрание примет законопроект, разрешающий продление концессий до пятидесяти лет, а губернатор его подпишет. |
| I'll see to that personally. | Уж я об этом позабочусь. |
| I have at least eighteen thousand stockholders who want a decent run for their money, and I propose to give it to them. | У меня по меньшей мере восемнадцать тысяч вкладчиков, все они хотят иметь какой-то толк от своих денег и будут его иметь. |
| Aren't other men getting rich? | А кроме того, разве другие не получают прибылей? |
| Aren't other corporations earning ten and twelve per cent? | Можно подумать, что остальные компании не наживают от десяти до двенадцати процентов. |
| Why shouldn't I? | А мне почему нельзя? |
| Is Chicago any the worse? | Чем это повредит Чикаго? |
| Don't I employ twenty thousand men and pay them well? | Разве я не держу на работе двадцать тысяч рабочих и служащих и не плачу им приличную заработную плату? |
| All this palaver about the rights of the people and the duty to the public-rats! | Вся эта болтовня о правах населения, о каком-то долге перед народом яйца выеденного не стоит. |
| Does Mr. Hand acknowledge any duty to the public where his special interests are concerned? | А много ли, позвольте вас спросить, думает мистер Хэнд о своем долге перед народом, когда набивает себе карман? |
| Or Mr. Schryhart? | Или мистер Шрайхарт? |
| Or Mr. Arneel? | Или мистер Арнил? |
| The newspapers be damned! | К черту газеты! Я плюю на них! |
| I know my rights. | Я знаю свои права. |
| An honest legislature will give me a decent franchise to save me from the local political sharks." | Честные законодатели удовлетворят мое ходатайство о продлении срока концессии и не отдадут меня на растерзание акулам из чикагского муниципалитета. |
| By this time, however, the newspapers had become as subtle and powerful as the politicians themselves. | Тем временем газеты стали не менее внушительной силой, чем сами господа политики. |
| Under the great dome of the capitol at Springfield, in the halls and conference chambers of the senate and house, in the hotels, and in the rural districts wherever any least information was to be gathered, were their representatives-to see, to listen, to pry. Out of this contest they were gaining prestige and cash. | Под высоким куполом Капитолия в Спрингфилде, в залах заседаний и кулуарах сената и палаты, в роскошных гостиницах и в сельских харчевнях -везде, где можно было подцепить хоть какой-нибудь слушок, - были их представители; они высматривали, вынюхивали, ловили каждую сплетню и наживали на этом столкновении двух сил славу и деньги. |
| By them were the reform aldermen persuaded to call mass-meetings in their respective districts. | Именно они подстрекнули некоторых олдерменов из числа "благонамеренных" созвать массовые митинги в своих избирательных округах. |
| Property-owners were urged to organize; a committee of one hundred prominent citizens led by Hand and Schryhart was formed. | Они призывали всех состоятельных лиц организоваться. Наконец сто наиболее видных чикагских граждан создали комитет под председательством Хэнда и Шрайхарта. |
| It was not long before the halls, chambers, and committee-rooms of the capitol at Springfield and the corridors of the one principal hotel were being tramped over almost daily by rampant delegations of ministers, reform aldermen, and civil committeemen, who arrived speechifying, threatening, and haranguing, and departed, only to make room for another relay. | И вскоре в залах и кулуарах Капитолия в Спрингфилде и в вестибюлях больших отелей чуть ли не ежедневно начали появляться воинственно настроенные делегации священников, благонамеренных олдерменов и представителей вновь созданного комитета, которые увещевали, угрожали, ораторствовали и удалялись лишь затем, чтобы уступить место новой делегации. |
| "Say, what do you think of these delegations, Senator?" inquired a certain Representative Greenough of Senator George Christian, of Grundy, one morning, the while a group of Chicago clergymen accompanied by the mayor and several distinguished private citizens passed through the rotunda on their way to the committee on railroads, where the house bill was privily being discussed. | - Ну, что вы скажете об этих паломничествах, сенатор? - спросил член палаты Гринаф у сенатора Джорджа Крисчена, наблюдая, как группа чикагских священников в сопровождении мэра города и нескольких наиболее почтенных граждан шествовала через ротонду, направляясь к залу заседаний железнодорожного комитета, где при закрытых дверях происходило обсуждение пресловутого законопроекта. |
| "Don't you think they speak well for our civic pride and moral upbringing?" | - Не кажется ли вам, что они свидетельствуют о величии нашего гражданского духа и крепости моральных устоев? |
| He raised his eyes and crossed his fingers over his waistcoat in the most sanctimonious and reverential attitude. | - Гринаф сплел пальцы на животе и с елейно-ханжеским видом возвел глаза к небу. |
| "Yes, dear Pastor," replied the irreverent Christian, without the shadow of a smile. He was a little sallow, wiry man with eyes like a ferret, a small mustache and goatee ornamenting his face. | - Как же, как же, дорогой пастор, - без тени улыбки ответствовал безбожник Крисчен -маленький, жилистый человечек, с быстрыми, как у хорька, глазами и желтоватым восковым лицом, украшенным жиденькими усиками и козлиной бородкой. |
| "But do not forget that the Lord has called us also to this work." | - Но не забывайте, что господь бог призвал и нас выполнить свой долг. |
| "Even so," acquiesced Greenough. "We must not weary in well doing. | - Истинно так, - отозвался Гринаф, - мы должны творить добро не покладая рук. |
| The harvest is truly plenteous and the laborers are few." | Жатва обильна, а жнецов мало. |
| "Tut, tut, Pastor. | - Тише, тише, дорогой пастор. |
| Don't overdo it. | Не пересаливайте. |
| You might make me larf," replied Christian; and the twain parted with knowing and yet weary smiles. | Этак вы, пожалуй, заставите меня прослезиться, -отвечал Крисчен, и достойная пара разошлась в разные стороны, обменявшись сочувственными улыбками... |
| Yet how little did the accommodating attitude of these gentlemen avail in silencing the newspapers. | Однако попытки всех этих миротворцев успокоить газеты ни к чему не привели. |
| The damnable newspapers! | Проклятые газеты! |
| They were here, there, and everywhere reporting each least fragment of rumor, conversation, or imaginary programme. | Их репортеры были и тут, и там, и повсюду: они ловили на лету обрывки разговоров, слухи, разоблачали какие-то воображаемые заговоры. |
| Never did the citizens of Chicago receive so keen a drilling in statecraft-its subtleties and ramifications. | Никогда еще граждане города Чикаго не получали столь наглядных уроков по искусству политической интриги, никогда перед ними не раскрывались с такой откровенностью все тонкости этого искусства, вся его подноготная. |
| The president of the senate and the speaker of the house were singled out and warned separately as to their duty. | Председатель сената и спикер палаты представителей были отмечены особым вниманием газет - каждому из них было сделано соответствующее предостережение, дабы они не забывали о своем долге. |
| A page a day devoted to legislative proceeding in this quarter was practically the custom of the situation. | Уже входило в обычай посвящать целую газетную полосу работе законодательного собрания. |
| Cowperwood was here personally on the scene, brazen, defiant, logical, the courage of his convictions in his eyes, the power of his magnetism fairly enslaving men. | Каупервуд теперь уже открыто выступил на арену - наглый, вызывающий, неумолимо логичный, с горящим уверенностью взором, - и, как всегда, сила его личности подчиняла себе людей. |
| Throwing off the mask of disinterestedness-if any might be said to have covered him-he now frankly came out in the open and, journeying to Springfield, took quarters at the principal hotel. |