Ее бегство было сильным ударом: вначале Урр, захотевший жить с Нуахили, теперь Ната, сделавшая попытку вернуться в свое время. В катастрофу со звездолетом я не верил — до Форт-Росс ей лететь всего минуту, случись катастрофа, мы бы наверняка услышали или увидели.
— И ты предала, Ната, — вспомнил ее обещание не предавать меня, — ты как все, не хуже и не лучше. После этой мысли стало спокойно: в жизни случается только то, чему суждено произойти.
— Удар за ударом, может хватит? — Я поднял голову, всматриваясь в темнеющее небо. На секунду показалось, что сверкнула маленькая звездочка. Но это была всего лишь иллюзия — всегда хочется верить в лучшее.
— Будь счастлив, Иван, а тебя прощаю, Ната, — нельзя вечно сожалеть, надо похоронить своих мертвых и жить дальше.
Глава 26Возрождение
Прошло три года с момента возвращения в Максель, оставив гостеприимный, но неудачный для меня континент. Именно там исчезла Ната вместе с Иваном, и именно там Урр проявил свой характер, оставшись с племенем Нуахили. Возвращение из Африки домой прошло без приключений — маршрут был знакомым, были учтены ошибки первого плавания.
Русы, остававшиеся в Макселе, готовились к нашему прибытию. Терс загонял жителей Макселе, едва наступила весна: город чистили, восстанавливали, прохудившиеся за три годы, крыши. Мой дворец буквально вылизали — такой чистоты я нем не помнил. Шхуна, раздавленная льдами в порту Макселя, за три года была разобрана жителями на дрова. При этом известии Тиландера едва не хватил удар — все эти балки, шпангоуты и прочий деревянный остов пошел в топку, хотя требовались большие усилия при их создании.
Сразу после возвращения, засеяли поля под озимый урожай. Со слов максельцев, высота снежного покрова иногда доходила до полуметра, что позволяло надеяться на хороший урожай. Понемногу восстановили дороги, связывавшие Максель с Портбоу и Будилихой. Берлин пережил зимы, хотя от населения осталась всего десятая часть.
На второй год после возвращения, небольшая группа поселенцев обосновалась в Мехике, на очереди было восстановление Штатенгартена и Регенсбурга. В окрестностях Будилихи появились новые племена, вытесненные с севера холодами. Немногочисленные и довольно замкнутые, в самом они избегали контактов, но уже на третий год поняли выгоду от сотрудничества. Северные племена, называвшие себя сноргами, являлись хорошими охотниками. Первые обмены пушнины на продукты и железные ножи произошли в Будилихе. Спустя время, наиболее любопытные снорги появились и в самом Макселе.
После подлого бегства Наты, отвечавшей за культурное наследие Русов, пришлось заново создавать новую структуру. Заведовать всем этим поставил Баска и младшего брата Богдана Лутова, внезапно проявившего интерес к знаниям. Первоочередной задачей для них являлось восстановление школ, где дети Русов обучались правописанию и простой математике. Я не стал заново создавать университет, посудив, что Русы должны к этому прийти сами. Слишком быстрый прогресс был чреват непониманием сути и цели учебного заведения. Нельзя требовать от людей перескока с первобытнообщинного строя в строй развитого капитализма. Именно капитализм, а не социализм был движущей силой эволюции. В Макселе вновь открылся блошиный рынок, по улице ремесленников бойко работали мастерские. Прядильные мастерские, гончарные, скобяные лавки, кожевенные производства росли с каждым месяцем. Проходя по ремесленной улице, можно было увидеть, что заброшенное здание ожило, оттуда несутся звуки работы и людской говор. Пережив суровые зимы, люди, с наступление потепления, включились в работу всей энергией.
За эти три года я дважды предпринимал экспедиции к Гибралтару, где окончательно обосновалось племя неандертальцев, потомков Санчо. Следов инородцев, я не забыл про Маркози, мы не смогли обнаружить. Оба раза предупредил Пансо, праправнука моего приемного сына, чтобы не вступали с галлами в бой. Ему надлежало предупредить меня телепатически — он уступал в силе своему предку, но мы с ним могли так общаться. До Данка я так и не достучался, вероятно гигант не пережил вулканическую зиму.
Терс и Гуран вернулись в Берлин, Мал вместе с Белоярой и тремя детьми решил обосноваться в Мехике. После его ухода мой дворец опустел — со мной оставался Бер со своей семьей, братья Лутовы и Тиландер. Само собой, что Труди и Кинг также жили во дворце, являясь моей семьей.
— Тебе надо жениться, — в очередной раз завел попробовал надавить на американца. Мы сидели у камина — Труди накрывала на стол, а Бер только вернулся от Снака, торговца спиртным. Узнав, что самогон требуется Макс Са, торговец отказался брать плату и заменил уже вынесенную глиняную бутыль на другую:
— Для Макс Са самое лучшее!
— Он жадный, цены сильно поднимает, — Бер выставил литровую бутыль на стол.
— Это рынок, пусть другие делают качественнее и ему придется снизить цены, — откупорив бутыль, понюхал: практически нет спиртуозного запаха. Снак был изобретательным малым, первым начав гнать самогон из картофеля. Лучшая пшеница, ячмень и рожь всегда отбиралась на посевы следующего года. Поэтому, самогонщикам приходилось довольствоваться второсортным сырьем. Что касается картошки, здесь этой проблемы не было: картофель сажали все и он стал самым доступным продуктом после рыбы. Несмотря на развитие сельскохозяйственных культур и разведение скота, самой доступной едой оставалась рыба. За три года, что Русы провели в жилищах, лишь изредка выходя на охоту, рыбы расплодилось как никогда раньше. Рона буквально кишела рыбой, за десять минут можно было наловить огромную корзину.
— Будем, — я опрокинул стопку: жидкость приятно обожгла глотку. Самогон и вправду был хорош. После предательства Наты стал чаще прикладываться к огненной воде, многие Русы именно так называли самогон. Не скажу, что превратился в алкоголика, но пару стопок пропускал через день. А раз в неделю или в десять дней мог выпить основательно, когда компанию составлял Тиландер.
— Твое здоровье, — выпил за мной американец, проводя тыльной стороной руки по губам, — уж больно хорош у Снака самогон, — вынес он вердикт, закусив ломтиком мяса.
В тот вечер мы засиделись допоздна, пока не прикончили всю бутыль. Тиландер, раньше плохо переносивший алкоголь, стал заправским собутыльником, мог перепить меня. Когда я выпью, меня всегда пробивает на разговоры. Давно уже опустела бутыль, закончилась закуска, а мы все сидели и болтали. Вспоминали нашу очень долгую совместную жизнь, начиная с момента приземления самолета американцев.
— Скучно, мне Герман, скучно. Все вроде налаживается, Максель восстановился, Берлин тоже. Мал обживает Мехик, скоро двинем на Штатенгартен и Регенсбург, но все равно скучно.
— Это потому что ты привык все время действовать, — Тиландер пьяно икнул и потряс бутыль: — Кончилась, может послать человека к Снаку?
— Не хочу больше, даже выпивка не приносит удовлетворения, — голова кружилась, но соображал я ясно. — Надо предпринять экспедицию к Урру, прошло три года как мы его оставили с дикарями.
— Как скажешь, — американец попробовал встать, но плюхнулся на стул, — пойду готовить «Катти Сарк».
— Сиди ты, куда нахрен на ночь глядя. Успеешь приготовить, мы же не утром отправимся, обдумаем еще на трезвую голову и потом решим.
Тиландер не стал спорить, только еще раз повторил вопрос про посланца к Снаку. Получив отрицательный ответ, сполз со стула и на четвереньках добрался до кучи шкур в углу комнаты, где захрапел через минуту.
Пошатываясь, добрался до своего ложа в спальне — Труди спала обнявшись с сыном.
— Твою мать, — беззлобно выругался и пристроился недалеко в углу, где перед камином лежала роскошная медвежья шкура.
Утром Тилдандер меня удивил, спросив, когда готовить парусник к выходу. У меня половина разговора выветрилась из головы, но американец помнил все.
— Не сейчас, — хотел было отмахнуться, жалея, что вчера много болтал, но Тиландер оказался настойчив:
— Это тебя развеет, поохотимся по дороге на китов, сейчас брачный сезон и они подплывают к берегам. Проведаем Урра, наверняка у него уже пара детишек есть. В Макселе все ведь спокойно, да и мне самому не видится на месте.
Герман был прав, сейчас весна, дел не так много. За полтора месяца, учитывая скорость нашего самого быстрого парусника, мы успеем вернуться. Уже вернувшись, можно предпринять разведывательную экспедицию в Штатенгартен. Наши охотники уходили далеко на север, по их словам, после Мехика встречался пепел до двух метров в высоту. Но это было год назад, сейчас толщина пепла будет меньше, снега постепенно размывали пепел и вулканические камни извержения.
— Уговорил, как быстро корабль будет готов?
— Можем выйти в море уже завтра, надо просто пополнить запасы воды и еды, — получив согласие, Тиландер ретировался, готовясь к предстоящей экспедиции.
— Труди, — позвал жену, — я уеду в Африку, хочу навестить сына. Ты остаешься за правителя, помогать тебе будет Баск и Богдан.
— Хорошо Макс Са, — немка даже не стала оспаривать мое решение или вставлять свои пять копеек, как это вечно делала Ната. Вспомнив ее, снова почувствовал, как в груди поднимается гнев: лишила меня сына, предала. Богдан Лутов плохо переносил морские путешествия, во время возвращения домой он похудел как мумия, практически ничего не съев, сидя на воде. Но Богдан оказался отличным хозяйственником — все наши учетные дела по приходам и расходам. Баск не мог нарадоваться его стараниям и ответственности.
— Богдан, — нашел Лутова в его комнате, превращенной им в контору бухгалтера, — я завтра отправлюсь в Африку, хочу проведать сына. Труди остается, помогай ей во всем, она все-таки женщина.
— Само собой, — Лутов встал и в комнате стало тесно, — кого из моих братьев возьмешь?
— Никого, у них впереди работы много, возьму только Бера и десяток воинов. Мы там пару дней от силы проведем и сразу обратно, а братья пусть лесопилкой занимаются.